Евангелина Шамонт - Пересечение миров
Я больше не узнавал Эмму. Она стала совсем другой со времени нашей первой встречи. Раньше, нежная, чувствительная и рациональная Эмма, теперь стала бесстрашная, решительная, убегающая от опасностей, мной создаваемых.
Запись 17. Единственный выход
Нам удалось благополучно сбежать от преследователя и полиции из моего родного городка и вернуться в дом Эммы.
Я не хотел в дороге допытывать ее о том, что же она слышала в разговоре громилы с гонщиком, поэтому, как только мы прибыли к ней домой, первым делом я задал ей этот вопрос.
– Ты мне расскажешь, что же ты слышала тогда в гараже? – начал я, когда Эмма закончила поглощать ужин.
Из-за наших приключений она почти ничего не ела, но добравшись до своего холодильника, она выгребла на тарелку все, что было съедобное.
Услышав мой вопрос, Эмма сглотнула, вытерла руки салфеткой и нерешительно произнесла:
– В гараже я услышала о том, что твоя смерть была не случайной.
Меня будто обдали ведром кипятка. Был шок. Была злость. И было облегчение оттого, что не я виноват в собственной смерти.
– И в том тайнике были доказательства, – неуверенно и тихо добавила Эмма.
Она смотрела на меня пристально и виновато. Но она не была ни в чем виноватой. Она пыталась выяснить правду ради меня. А я, критин, еле уберег ее. Она чуть не погибла из-за меня.
Я должен был настоять на том, чтобы она сразу мне все рассказала и не пускать ее обратно в гараж. Я должен был сам узнавать о своей смерти, не впутывая ее.
– О чем ты думаешь? – спросила Эмма, увидев мое отрешенное сердитое задумчивое лицо.
– Зря я тебя в это все втянул, – тихо ответил я.
– Ты не во что меня не втягивал, – возмутилась она.
– Все становится слишком опасным, – продолжал я.
– Не говори ерунды. Мы здесь, нам удалось сбежать. Никто нас здесь не найдет. Все закончилось благополучно… – тараторила Эмма.
Но я уже не слышал, о чем она говорила. Прошедшие события вселили в меня уверенность в том, что рядом со мной Эмме все чаще угрожает опасность.
Сначала она испытывала физическую боль рядом со мной, потом я втянул ее в разборки связанные с моей смертью, а буквально несколько часов назад она чуть не погибла в автокатастрофе из-за того, что я заставил ее сесть за руль. А она ведь не хотела вести тот проклятый Ламборгини.
Эмма продолжала о чем-то эмоционально говорить, пытаясь добиться от меня понимающей реакции на ее слова. Но это было бесполезно. Я поднял на нее глаза полные грусти, боли и решительности.
– Я думаю, что нам лучше расстаться, – молвил я.
От неожиданной откровенности Эмма выронила из рук тарелку, которая в тот же миг ударилась о столешницу и разбилась на мелкие кусочки.
– Нет. Нет! – испуганно почти кричала она.
– Эмма, все очень серьезно. Теперь твоей жизни может угрожать серьезная опасность. И я не смогу тебя защитить, – я пытался говорить твердо, но мой голос предательски скрипел от боли произносимых слов.
– Ты ворвался в мою размеренную жизнь, влюбил меня в себя, показал мне другой мир, показал мне невероятные вещи и теперь ты просто хочешь уйти! Как ты смеешь! – кричала она.
Я не мог смотреть на нее и лишь опустил глаза. Я понимал, сколько боли я сейчас ей причиняю. Еще больше, чем сам испытывал. Но решение расстаться было единственным правильным.
Я не только втягивал ее в опасные безрассудства, но теперь, если мы не расстанемся, то она наверняка начнет собственное расследование моей смерти, отчего станет четкой мишенью тех, кто подстроил мою смерть.
И к тому же я дух, у нас не может быть полноценных отношений. Мы лишь делаем себе больно, находясь рядом и не имея возможности быть вместе. Я хочу, чтобы Эмма была счастлива, пусть даже не со мной.
– Пожалуйста, – взмолилась Эмма, – не делай этого. Николас… – выдохнула она.
Слезы наполняли ее глаза. И я не смог бы уйти, видя ее в слезах, поэтому я соврал.
– Хорошо. Я не уйду, – грустно улыбнулся и обнял ее, – не плачь. Все будет хорошо.
Эти объятия были прощальными. Но Эмма этого не знала, поэтому я продлил их как можно дольше.
За последние дни Эмма очень вымоталась, поэтому после нашего разговора она быстро заснула, как только ее голова коснулась подушки.
Я видел, как она всеми силами боролась со сном, пытаясь удержать глаза открытыми. Наверняка, она чувствовала, что когда проснется, то меня уже не будет рядом.
Но сон накрыл ее быстрее, чем она ожидала. Я лежал рядом еще некоторое время, изучая ее так, чтобы ее образ четко запечатлелся в моей памяти. Это единственное, что у меня от нее останется.
Поцеловав ее спящую на прощание, я вылетел из окна. Я не смог сразу вернуться в мой старый дом. С моего тайного дерева напротив ее окна я наблюдал за ней спящей, не в силах окончательно попрощаться и оставить ее.
Я не заметил, как наступило утро, и Эмма проснулась. Мне нужно было еще ночью улететь и не видеть ее. Зря я остался до утра.
Проснувшись, Эмма окликнула меня. Не услышав ответ, она пробежалась по дому в поисках меня. Но меня там уже не было. Выглянув в окно, на пороге около дома она увидела размытое песочное слово «Прости», которое я выложил ночью перед уходом.
– Нет! Нет! Как ты мог! – завопила она, схватившись за голову, – Я никогда тебе этого не прощу! Слышишь! Где бы ты ни был!
Она кричала, рыдала, раскидывала вещи, бросалась словами ненависти. Потом она опустилась на пол, съежилась в комочек, закрыла руками лицо и горько зарыдала.
Я не мог вынести этого и немедленно убрался от ее дома. Оставаться в ее городе было не выходом, по крайней мере, в первое время. Поэтому я отправился, куда глаза глядят.
Эпилог
Первое время без Эммы для меня было очень тяжелым. Она дала мне все: надежду, вкус к жизни, будучи духом. Она дала мне любовь, которую я не испытывал раньше. Она помогла мне разобраться в себе, узнав, что не я был причиной моей гибели. Она многому меня научила.
Но почему я все еще на Земле? Единственный ответ на этот вопрос, который не давал мне покоя, это то, что я должен был найти тех, кто помог мне умереть. И, мне казалось, что Эмма была послана мне именно для этого.
Поэтому теперь мне оставалось решить только одну задачу и тогда я смог бы попасть на Небеса. По крайней мере, я так думал.
