Александр Шохов - Счастье есть
Всех охватил приступ неудержимого хохота.
– С одной стороны, жалко, конечно, Алекса, – сказала Фрида. – Но жена его, это, конечно, редкий кадр.
– И смех, и грех, как говорила моя бабушка, – сказала Манечка.
Доставив домой Ксюшу, Макс и Маня вместе с Фридой доехали до своего дома. Машина Фриды была припаркована в их дворе.
– Ну как поездочка? – спросил Макс, выходя из такси.
– Ты знаешь, отлично, – сказала Фрида. – Надо будет повторить…
Фрида села в машину и укатилась, помахав им на прощанье.
Маня улыбалась, глядя на Макса. Ее глаза лучились весельем. Губы были маняще раскрыты. Макс всем телом ощущал ветер тайны, которым всегда окутано первое настоящее прикосновение к женщине. Его сердце трепетало. Маня тоже чувствовала усиливающееся с каждой секундой притяжение их тел, но делала вид, что ничего особенного не происходит.
– Хочешь зайти ко мне? – спросил Макс. – Скоро Алекс приедет. Полечим его.
– Лучше ты ко мне, – сказала Маня. – Я душ хочу принять. А потом к тебе пойдем, если хочешь.
– Хорошо.
Они поднялись на второй этаж, Маня начала искать в сумочке ключ и через минуту поисков подняла на Макса изумленный взгляд:
– Я потеряла ключи.
– Хм, – сказал Макс. – Дверь железная. Так просто не откроешь. Пойдем все-таки ко мне, душ и у меня принять можно. А я вызову пока службу открывания дверей.
– Ой, нет, вот он! – сказала Маня, расстегивая кармашек на молнии.
Они зашли в ее квартиру. Маня положила ключи на подставку для зонтиков в прихожей.
– И часто ты его так теряешь? – спросил Макс.
– Да постоянно.
– Сейчас можно поставить сенсорные замки, которые открываются по отпечатку пальца, – сказал Макс. – Если хочешь, я могу такой заказать для тебя.
– Правда? – спросила Маня, приближаясь к нему на расстояние поцелуя.
Макс наклонился к ней и поцеловал в губы. Они были чуть солоноватыми. Она прильнула к нему губами, и он ощутил жадный трепет. Медленно, нежно, словно не веря, он провел рукой по ее шее и спине, почувствовал, как она вздрогнула от прикосновения, и ее губы еще сильнее прильнули к его губам. Их уже качали волны любви, поэтому Макс налетел на подставку с зонтиками, большой клетчатый зонтик-тросточка упал и сам собой автоматически раскрылся.
– Не обращай внимания, – сказала Маня, перешагивая через зонтик.
– Я потом подниму.
Практически не прерывая поцелуя, они зашли в гостиную.
– Ты, наверное, думаешь, что я легкомысленная, – сказала Маня.
– Я мечтал о тебе так долго, – сказал Макс. – Что уже потерял надежду.
Она расстегнула его рубашку, он сбросил ее, встал перед ней на колени и начал ласкать ее ноги.
Она опустилась на пол вслед за ним.
– Нужно пойти в спальню, – сказала она.
– Нет времени, – ответил он. – Спальня подождет.
Три года воздержания превратили Макса в неутомимого любовника. Он не мог остановиться. Удовольствие было таким долгим и таким интенсивным, что Маня в конце концов взмолилась.
– Хватит! Боже мой! Хватит! Я сейчас с ума сойду от удовольствия! Где ты этому научился?
– Каждый монах – прекрасный любовник, – сказал Макс, ложась рядом с ней и продолжая нежно поглаживать ее грудь и животик.
– Я буду иметь в виду, – сказала Маня, нежно целуя его в губы. – Это было великолепно. Я никогда не думала, что такое может быть вообще!
– Ты еще неопытна, – сказал Макс. – Тело женщины создано для удовольствия. Но чтобы сохранить этот секрет втайне, работает целая пропагандистская и идеологическая машина общества.
– Да что ты говоришь? – Маня сделала большие глаза.
– И зря ты мне не веришь, – укоризненно заявил Макс. – Ты знаешь, например, что существует шесть типов прикосновений, на которые женская кожа откликается совсем по-разному?
– Нет, никогда о таком не слышала.
– Тогда повернись ко мне спинкой. Вот, почувствуй это. Он погладил ее по плечам, едва касаясь легкого пушка на коже.
– Великолепно, – сказала она. – Хочу еще.
Макс начал гладить ее, едва касаясь кожи, повторяя плавные изгибы мягкого тела. Маня подрагивала и наслаждалась, не в силах вымолвить ни слова.
– Это первый тип поглаживаний. А теперь почувствуй второй.
Макс провел по ее коже кончиками пальцев, касаясь самой поверхности кожи подушечками. Маня застонала от удовольствия.
– А вот третий.
Макс положил большую теплую ладонь на спину девушке и погладил так, как гладят кошку.
– Я сейчас улечу, – сказала Маня.
И в это время раздался телефонный звонок.
– Не надо, – сказала Маня.
– Это ж наш укушенный. Мы должны оказать ему помощь.
– Ну ладно. Гуманизм превыше всего, – сказала Маня, поднимаясь с пола и направляясь в душ.
Макс осмотрел свое худощавое жилистое тело, покрытое упругими длинными волосами, отдаленно похожими на шерсть медведя. Холостяцкая диета явно пошла ему на пользу. Сексуальное желание, пробудившееся после трех лет, подобно сладкому огню, колыхалось в нижней части живота, наполняя его энергией. Телефон смолк, потом зазвонил снова.
– Алло! – сказал Макс.
– Ты где? – спросил Алекс.
– Почти дома. А ты?
– Я у твоей двери стою. Долго ждать? У меня с уха кровь капает, я тебе уже весь подъезд запачкал.
– А что, тебе помощь не оказали?
– Не успели они ничего. Клаве пора уколы от бешенства делать. Она стала кидаться на меня в травмпункте, услышав, что я по телефону говорю. Пришлось сбежать. Хорошо, что в ухе артерий нет.
– Алекс, запасной ключ у моей соседки, Марфы Матвеевны. Помнишь, ты однажды брал его? Позвони ей. Пластырь и йод у меня в ванной, в шкафчике. Дай трубку старушке.
Слышно было, как Алекс звонит соседке и передает ей трубку.
– Алло! Марфа Матвеевна, отдайте, пожалуйста, моему другу Алексу запасной ключ. Спасибо Вам большое!
Уладив проблему, Макс направился в ванную, где под струями теплой воды нежилась Маня. Он встал перед ней на колени и ласкал ее, пока она не вцепилась ему в волосы и не зарычала как дикая кошка. Потом он стоял под душем, а Маня омывала его.
– Макс! Ну ты и сатир! – сказала она, разглядывая волосатое тело своего любовника.
– Что делать, – сказал Макс. – Бритье в данном случае мало помогает.
– Эпиляция тоже не поможет, – вздохнула Маня. – Придется тебя расчесывать на пробор, чтобы было красиво. Или водить к собачьему парикмахеру. А хочешь, мы тебе шерсть подкрасим?
– Хорошая идея. Надо написать твое имя на груди, высветлив концы волос.
– Тогда уж лучше портрет, чтобы никто не сомневался.
