Мария Чепурина - Куда приводят мечты
Всё. Это был конец. Мальчишки объяснили, что искали привидений, их ни в чём не заподозрили, но Белкиным никто уже не верил. Парень с родинкой пытался заступиться за девчонок, но безрезультатно: ведь он сам признался, что с товарищами видел их у ящиков. Короче, все решили, что девчонки прячут по ночам свои подделки.
– Одним словом, – заявил начальник, – вы уволены. Зарплату заберёте в конце месяца. Без премии, конечно.
После этого Дунаев помолчал, прикрикнул на отвальщиков, которые зачем-то принялись беситься на горе отброшенной массовки и кидаться черепками, попросил траншейщиков немного углубить на севере, сказал «спасибо» мусорщикам за осушенную яму, крикнул:
– НАЧАЛО РАБОТЫ!
Майи с Юлей это больше не касалось.
6
День сказки
Ночью Юле снилась сказка. Да-да, сказка, несмотря на то что всякой ерунды про зайцев, лис, царей Горохов, Змей-Горынычей и прочих им подобных она много лет как не читала. В сказке были чистые ручьи, бескрайние луга с густыми травами, просторные равнины, на которых глаз не упирается в цементные коробки, а скользит вдаль, плоть до горизонта. А ещё там были терема. Большие, настоящие, красивые, похожие на те, которые когда-то Юля видела на старенькой обложке своей книги «Аленький цветочек». Там, внутри волшебных домиков, как будто содержалось что-то важное, чем Юле непременно надо было завладеть. Она помчалась в первый, уже было забежала на крыльцо, но вдруг оттуда появилась важная, степенная Олеся в красном сарафане и кокошнике: «А ну-ка, убирайся! Это мой!» В надежде на везенье Юля побежала в другой терем. Снова неудача! Из палат возник довольный мусорщик, одетый как боярин (Юля хоть и не видела бояр, но как-то представляла их). «Здесь занято!» – сказал он грозным голосом. И девочка помчалась в третий терем, отчего-то уже чувствуя, что это бесполезно. Прямо перед входом вырос, преграждая ей дорогу, Николай Сергеевич. «А, Белкина! – сказал он очень злобно. – Ты-то что тут делаешь?! Пошла вон, и немедленно! Обманщикам не место в этом тереме!»
От горя Юля пробудилась. Свет уже успел залить всю комнату, а между двух кроватей, если посмотреть под тем углом, висела радуга. «Они уже копают!» – с грустью рассудила девочка, взглянув, который час. Потом чуть успокоилась: «Сегодня же суббота! Значит, не копают». Хоть не так обидно.
Чтобы внучки несколько развеялись, немного перестали думать о своём несчастном увольнении, баба Октябрина повела их на прогулку.
– Хватит в робах-то ходить. И так весь дом навозом провоняли! Выходной – оделись бы нарядно! – мягко проворчала бабушка, каким-то одной ей известным способом выстраивая целую корону из обычной рыжей Юлиной косы.
Короче, сёстры получили персональную экскурсию.
Полдня они бродили по уютным тихим улицам с обычными домами и обычными людьми, всё время натыкаясь на церквушки. Белые, как простыни в какой-нибудь рекламе «Ариэля», как страница в «Ворде», как мука у бабушки на кухне, эти храмы вовсе не похожи были на конфеты или «пряники печатные». Почти без украшений, без резьбы – они только выигрывали от такой суровости. Казались более настоящими и честными. Порою стены и оконные проёмы белых храмов были даже кривоваты, но и это их ничуть не портило – лишь делало похожими на самые огромные куски брикетного мороженого, кое-где оплывшего на солнце... А девчонки так и видели уже тех строгих русичей, которые считали, что для Божьей церкви всякие фигульки-красотульки – это суета... Но бабушка сказала, что тут дело просто в камне: мягкий он, поэтому резьба и не выходит, всё так гладко, просто. А ещё она поведала, что храмов в городе так много, потому что кроме дел духовных эти помещения служили и для бизнеса: купцы хранили в них свои товары. Это было выгодно вдвойне: и воры не посмеют покуситься на святую церковь, и пожары каменному зданию не страшны.
На церковь был похож Театр драмы. Девочкам он сразу бросился в глаза, когда они шли мимо: странный, фантастический, нелепый и такой же белый, как и храмы. Он как будто подражал старинным зданиям, но при том бросал им вызов. То ли на космическое, то ли на подводное строение походил театр. Наверно, архитектор был большим мечтателем, любил научную фантастику, прогресс. Спустя десятилетия его детище из смелого театра будущего стало странным и смешным театром прошлого, забавно устарело, сильно облупилось. Рядом с храмами оно так недвусмысленно свидетельствовало – что на самом деле вечно, а что нет...
Конечно же, всё это было очень интересно, но от мысли о несправедливом увольнении сёстры не могли избавиться.
– Как думаешь? Кто всё-таки виновен?
– Народу возле ящиков полным-полно шатается. Но выгодно кому – не представляю.
– Может, Николай Сергеевич передумает? Простит нас, так сказать?
– Не думаю... А если...
– Если только мы найдём виновного?
– Вот именно. И если всё докажем.
За такими разговорами девчонки даже не заметили, как баба Октябрина привела их к остановке, а затем пригласила сесть в автобус.
– А куда нам ехать-то? – внезапно удивились сёстры.
– Вот увидите. Я думаю, вам понравится, – ответила им бабушка.
В автобусе они тащились минут сорок. И опять всё время обсуждали увольнение, подделку, странную монету, «привидений». Перебрали всех подозреваемых: и Олесю, и отвальщиков, и мусорщиков, и траншейщиков, и даже самого начальника раскопа с Анной Александровной. Юля было заподозрила студентов, но, конечно, Майя эти мысли пресекла. Короче, выходило, что подкинуть злополучный образок мог кто угодно. А ещё казалось, что подделка и ночные гости как-то связаны. По крайней мере разобраться очень захотелось и с тем, и с другими: возвратить себе доверие Дунаева. И просто – ради интереса.
Рассуждая таким образом, девчонки вскоре вышли из автобуса... И Юля чуть не закричала! Сёстры оказались в сказке. В её сне.
Здесь было всё: зелёные просторы, не узнавшие, по счастью, человеческой руки, купола на горизонте – золотые и серебряные, а главное – как раз те терема, в которые во сне попасть не удалось. Избы, церкви, сараи и настоящие хоромы – всё из дерева.
– И всё тут настоящее, – сказала баба Октябрина. – Девятнадцатого века. Специально привезли из разных мест. То есть разобрали, привезли, а тут собрали. Вот такой музей.
Наверно, всё-таки не зря говорят люди о национальностях, о том, что есть у каждой свой характер. Хоть Майя и Юля не жили в деревне, они ощутили себя не чужими в музее. Здесь всё было их. Всё – то самое. Правильное. В городе девчонки даже и берёзок-то не видели. Разве что на картинках. А приехав в Витославлицы – музей так назывался, – ощутили то, о чём так любят говорить влюблённые: «как будто мы были знакомы с ним всю жизнь».
