Сара Дессен - Колыбельная
— Мне пришлось п-п-пройти м-м-мимо его родителей, — добавляет Лисса, хлюпая носом. — И они знали. Они посмотрели на меня, словно я с-с-собака, которую выгнали.
— Что он сказал? — спрашиваю я у нее.
— Он сказал ей, — Хлоя входит в роль оратора: — Что ему нужна свобода, потому что сейчас лето и со средней школой покончено, и он не хочет, чтобы они упустили какие-либо возможности в колледже. Он хочет быть уверенным, что они…
— …смогут брать от жизни все, — заканчивает фразу Лисса, вытирая слезы.
— Придурок, — проворчала Джесс. — Хватит уже рыдать.
— Я л-л-люблю его! — воет Лисса, и я тянусь и обнимаю ее.
— Все хорошо, — успокаиваю я.
— У меня и мысли не было, — она делает глубокий вдох, который получается неровным и прерывистым, когда она выпускает из рук салфетку, позволяя ей упасть на пол.
— Как так вышло, что я даже не догадывалась?
— Лисса, с тобой все будет хорошо, — мягко говорит ей Хлоя.
— Я как Джонатан, — всхлипывает она, облокачиваясь на меня. — Мы просто жили своей жизнью, забирали вещи из химчистки…
— Что? — переспрашивает Джесс.
— … и не подозревали, — заканчивает Лисса: — Что с-с-сегодня вечером нас б-б-бросят.
— Кстати, — обращается ко мне Хлоя: — Как все прошло?
— Не спрашивай, — отвечаю я.
Лисса теперь рыдает на полную катушку, уткнувшись в мое плечо. За головой Хлоя я вижу, что Бендо уже переполнен, а перед дверью выстроилась целая очередь.
— Давайте уберемся отсюда, — говорю я Джесс, она кивает.
— Эта ночь в любом случае провалилась.
Хлоя садится на переднее сиденье, надавливает на прикуриватель, пока Джесс заводит двигатель.
Лисса сморкается в салфетку, которую я ей подаю, затем издает небольшие, быстрые всхлипы, окружающие меня.
Как только мы трогаемся с места, я глажу ее по голове, зная, как ей сейчас больно.
В первый раз всегда больно.
* * *Конечно, мы должны выпить напитки Зип еще раз. Затем Хлоя уходит, а Джесс выруливает на дорогу, чтобы отвезти меня и Лиссу ко мне домой.
Мы уже почти свернули в мой район, как Джесс вдруг начинает тормозить и очень тихо шепчет мне:
— Там Адам.
Я смотрю влево, и так и есть. Адам стоит со своими друзьями возле парковки перед Кофе Снэк. Что действительно меня задело, так это то, что он улыбается. Урод.
Я кидаю взгляд назад, но Лисса с закрытыми глазами разлеглась на заднем сиденье и слушает радио.
— Подъезжай, — говорю я Джесс. Я оборачиваюсь. — Эй, Лисс?
— Мммммм? — отвечает она.
— Сиди тихо, хорошо? Не высовывайся.
— Хорошо, — неуверенно говорит она.
Машина, пыхтя, двигается вперед. Джесс обращается ко мне:
— Ты или я?
— Я, — я делаю последний глоток. — Сегодня мне это нужно.
Джесс немного прибавляет газ.
— Готова? — спрашивает она.
Я киваю, диетическая кола Зип балансирует у меня в руке. Идеально.
Джесс дает полный газ, и мы движемся. Когда Адам замечает нас, уже слишком поздно.
Это не лучший мой бросок. Но и не худший. Стакан проносится со свистом, переворачивается в воздухе, словно невесомый.
Он ударяется ему о затылок, диетическая кола и лед стекают ему за шиворот.
— Черт возьми! — орет он на нас, пока мы проезжаем мимо. — Лисса! Черт побери! Реми! Ты стерва!
Он все еще продолжает кричать, когда я теряю его из виду.
* * *После почти двух пачек печенек Орео, четырех сигарет и такого количества Клинекса, что им можно вытереть весь мир, я, наконец, укладываю Лиссу спать.
Она сразу же засыпает, дышит носом, ноги запутались в моем ватном одеяле.
Я беру одеяло, подушку и иду в кладовку, где растягиваюсь прямо на полу.
Я могу наблюдать за ней отсюда и быть уверенной, что она все еще спит, пока я отодвигаю коробки с обувью, которые храню в правом углу и достаю комплект постельного белья, который тоже спрятан здесь.
У меня была ужасная ночь. Такое случается не постоянно, но в некоторые дни мне это просто необходимо.
Никто не знает.
Я свернулась калачиком, натянула покрывало на себя, развернула полотенце и достала плеер с наушниками.
Затем я воткнула их в уши, выключила свет и включила седьмой трек.
У меня в кладовке есть люк, так что когда я лежу вот так, лунный свет падает прямо на меня.
Иногда я даже могу видеть звезды.
Песня медленно начинается. Сначала гитара, несколько аккордов. Затем голос, который я так хорошо знаю.
Слова я помню наизусть. Они для меня много значат. Никто не должен об этом знать. Но все в курсе.
В «Колыбельной» мало слов.
Простые аккорды.
В пустой комнате тихо…
Но послушай, послушай…
Куда бы ты ни пошла…
Даже если я тебя подведу…
Эта колыбельная будет играть…
Я засыпаю от его голоса. Всегда. Каждый раз.
Глава 3
— Аааааааааааааааай!
— Вот же ж… цветочек!
— Ох, щууууууууууууууука.
В приемной две женщины, ожидающие свою очередь на маникюр, переглянулись, затем посмотрели на меня.
— Эпиляция зоны бикини, — объяснила я.
— Ах, — говорит одна, и возвращается к чтению своего журнала. Другая просто сидит, навострив уши, словно охотничья собака, в ожидании следующего крика. Немного погодя, выдержав свое ежемесячное испытание, приходит миссис Майклс.
— Да пошло оно все к чеееерезвычайно плохому человеку.
Миссис Майклс — жена одного из местных министров, она любит Бога также сильно, как гладкую, без единого волоска кожу.
За год, что я работаю в салоне «Джои», из кабинета, где Талинга орудует своими восковыми полосочками, я слышала ругательств больше, чем во всех остальных кабинетах вместе взятых. И это включая плохой маникюр, неумелые стрижки и возмущенную посетительницу, у которой после обертывания морскими водорослями тело приняло оттенок лаймового пирога. Не в том плане, что «Джои» — ужасный салон. А в том, что всем не угодишь, особенно это касается женщин, когда речь заходит об их образе. Именно поэтому Лола, владелица «Джои», подняла мне зарплату в надежде, что я не поеду в Стэнфорд, останусь на ресепшне и буду успокаивать посетителей до конца дней своих.
Я стала работать, потому что хотела машину. Моя мать предложила мне пользоваться ее «Камри», а она купит себе новую. Но для меня было важно достичь всего самой. Я люблю свою мать, но по опыту знаю, что с ней стоит заключать сделки только при крайней нужде. О ее капризах можно слагать легенды, и как только ей надоест новая машина, она потребует старую назад.
