Сара Дессен - Колыбельная
Что только вызвало еще большую свободу в поведении Кена — мегапарня — например, сейчас он лапал меня на публике и без разрешения пил то, что считал моим пивом.
— Мне надо заскочить домой на секунду, — он наклонился ближе к моему уху.
Он провел рукой по моей талии и теперь положил ее мне на колено.
— Пойдем со мной, ладно?
Я кивнула, он допил пиво, хлопнул стаканом по столу. Джонатан был любителем вечеринок, это второе, что меня в нем напрягает.
Конечно, я тоже выпиваю. Но он не умеет делать это аккуратно. Он тошнотик. За шесть месяцев, что мы вместе, я много времени на вечеринках провела возле ванны, ожидая, когда он закончит блевать, и мы пойдем домой.
Это ему не в плюс.
Он выскальзывает из-за столика, убирая руку с моего колена и цепляясь за мои пальцы.
— Я вернусь.
Пока я говорю это Джесс и Хлоя, кто-то прошмыгивает передо мной, и Джонатан, наконец, теряет меня из вида — нас разделяет толпа.
— Удачи, — произносит Хлоя: — Не могу поверить, что ты позволила ему выпить пиво того парня.
Я оборачиваюсь и вижу, как Джонатан смотрит на меня с нетерпением.
— Ходячий труп, — шепчет Джесс, и Хлоя фыркает.
— Пока, — я проталкиваюсь через толпу, Джонатан уже протягивает мне свою руку, чтобы снова меня обнять.
* * *— Значит так, — я отталкиваю его. — Нам надо поговорить.
— Сейчас?
— Сейчас.
Он вздыхает, садится на кровать и ударяется головой об стену.
— Ладно, — он отвечает так, словно прилагает все усилия, чтобы не портить наши отношения: — Продолжай.
Я с ногами залезаю на кровать, затем разглаживаю майку.
«Просто забежать» превратилось в «сделать несколько звонков», затем он набросился на меня и повалил на подушки еще до того, как я смогла начать медленно подводить его к идее о расставании.
Но теперь я завладела его вниманием.
— Дело в том, — начинаю я: — Что многое изменилось.
Это было мое введение, за многие годы я узнала, что существует ряд техник для расставаний.
Есть несколько типов парней: одни возмущаются и забивают на это, вторые ноют и ревут, третьи реагируют равнодушно и холодно, словно ты не сможешь уйти так быстро.
Я отношу Джонатана к последнему типу, но до конца я не уверена.
— Так вот, — продолжаю я: — Я тут подумала…
И затем звонит телефон, раздается электронный вопль, и я снова упускаю момент.
Джонатан хватает его.
— Алло? — Затем я слышу «угу-угу», пару «ага», он встает, пересекает комнату, заходит в ванную, все еще бормоча.
Я запускаю пальцы в волосы, с ненавистью думая о том, что разговор может затянуться на всю ночь.
Все еще слушая его разговор, я закрываю глаза, потягиваю руки над головой, затем засовываю руки в щель между стеной и матрасом. И тут я что-то нащупала.
Когда Джонатан наконец кладет трубку, осматривает себя в зеркале и возвращается в спальню, я все еще сижу, скрестив ноги, а передо мной пара красных сатиновых бикини (я извлекла их используя салфетки Клинекс, иначе я бы к ним не притронулась).
Он вальяжно заходит, полный уверенности, и, как только замечает их, она улетучивается, и он останавливается.
— Упс, — произносит он что-то в этом духе, задерживает дыхание, удивляется, затем быстро приходит в себя.
— Эй, мм, что…
— Какого черта, — я повышаю голос: — Что это?
— А они не твои?
Я смотрю на потолок и качаю головой. Можно подумать, я ношу дешевые красные трусы из полиэстра. Я в том плане, что у меня есть стандарты.
Или нет? Вы только посмотрите, на кого я убила последние шесть месяцев.
— Сколько, — спрашиваю я.
— Что?
— Сколько ты уже спишь с кем-то еще?
— Я не…
— Сколько, — я обжигаю словами.
— Я только…
— Сколько.
Он сглатывает, и это единственный звук, который раздается в комнате. Затем говорит:
— Всего лишь пару недель.
Я откидываюсь назад, надавливая пальцами на виски. Боже, это было великолепно. Теперь все узнают, что мне изменили, и я превращусь в жертву — вот это я как раз терпеть не могу.
Бедная, бедная Реми. Мне хочется прибить его.
— Ты сволочь, — говорю я. Он покраснел, задрожал, и я поняла, что он, возможно, относится к типу нытиков или плакс, если бы все пошло по-другому.
Удивительно. Никогда не угадаешь.
— Реми. Позволь мне …
Он наклоняется вперед, касается моей руки, но, наконец-то, я делаю то, что давно хотела — отдергиваю ее, словно он меня обжигает.
— Не трогай меня, — огрызаюсь я. Я хватаю куртку, завязываю ее на талии и направляюсь к двери, чувствуя, как он спотыкается за мной.
Я хлопаю каждой дверью, через которую прохожу в доме, наконец, достигаю входную и вот я уже у почтового ящика, даже не заметила, как дошла.
Я чувствую, как он смотрит на меня с крыльца, но не зовет и ничего не говорит.
Не в том плане, что я хочу, чтобы он это сделал, и мы бы все пересмотрели.
Но большинство парней хотя бы пробовали ради приличия.
И теперь я иду по этому району, униженная, без машины, посреди ночи пятницы.
Моей первой ночи пятницы в качестве взрослой, закончившей среднюю школу, в Реальном Мире. Добро пожаловать.
* * *— Где тебя черти носят? — спрашивает Хлоя, когда я наконец добираюсь до «Бендо» с помощью городского транспорта, двадцать минут спустя.
— Вы не поверите, — начинаю я.
— Не сейчас.
Она берет меня за руку, тянет за собой через толпу, и мы выходим на улицу, где я замечаю Джесс, уже в машине, с открытой дверцей со стороны водителя.
— У нас проблемка.
Когда я сажусь в машину, я не сразу замечаю Лиссу. Она сжалась на заднем сиденье с кучей коричневых как-возле-умывальников-у-школьной-столовой бумажных салфеток. По ее раскрасневшемуся лицу стекает слеза, и она всхлипывает.
— Какого черта тут происходит? — спрашиваю я, оставляю открытой заднюю дверь и проскальзываю к ней.
— Адам б-б-бросил м-м-меня, — говорит она, глотая воздух. — Он к-к-кинул меня.
— Ох, Господи, — пока я вздыхаю, Хлоя забирается на переднее сиденье. Джесс уже повернулась к нам, смотрит на меня и качает головой.
— Когда?
Лисса переводит дыхание, затем снова начинает рыдать.
— Я не могу, — бормочет она, вытирая лицо салфеткой. — Я д-д-даже не могу…
— Сегодня вечером, когда она забрала его после работы, — констатирует Хлоя. — Она отвезла его домой, чтобы он мог принять душ, и он сделал это там. Без предупреждения. Ничего такого.
— Мне пришлось п-п-пройти м-м-мимо его родителей, — добавляет Лисса, хлюпая носом. — И они знали. Они посмотрели на меня, словно я с-с-собака, которую выгнали.
