Я не для тебя (ЛП) - Каримова Рина

Мы оказываемся слишком близко. Вплотную. В опасной позе. Так, как я бы точно никогда не хотела рядом с ним оказаться.

Он прижимается сзади. Будто всем своим телом в меня впечатывается. Одна его ладонь на моей груди. Другая — на животе. Горячее дыхание опаляет мой затылок.

Теснее некуда.

Хуже всего — Ахмедов совсем не торопится меня отпускать.

— Я… я в порядке, — закашливаюсь от волнения, нервно дергаюсь в его крепком захвате. — Все… я могу продолжать.

— Грубая ошибка, — отрезает Ахмедов.

Грубая? Что?..

Даже пробормотать в ответ ничего не могу. Меня буквально ошпаривает от того, как он проходится ладонями по моей груди, по бедрам. Властно, по-хозяйски.

— Ты так могла и шею сломать, — продолжает Ахмедов без эмоций, что совсем не сочетается с его бесстыжими касаниями. — Теперь я должен убедиться, что ты можешь норматив сдать. Прежде чем тебя допускать.

И видимо, под «убедиться» он подразумевает облапать меня по полной. Потому что сейчас делает именно это. Нагло ощупывает, будто свою собственность осматривает. Сжимает попу. Снова накрывает ладонью грудь. Стискивает.

За его массивной фигурой другим ребятам этого не видно.

Но я-то чувствую! Еще как весь этот беспредел чувствую…

Еще слышу, как он дышит мне в затылок. Часто и тяжело.

— Могу, — бормочу, начиная еще более отчаянно дергаться в его руках. — Все могу сдать. Пусти меня, пожалуйста.

— А вдруг растяжение? Травма? — невозмутимо выдает Ахмедов, но его прикосновения меньше всего похожи на осмотр. — Я должен знать.

Другую девчонку он сегодня в медпункт с такой проблемой послал. Даже не глянул. А теперь…

Стоп, точно!

Визжу. Изо всех сил. Так, что Ахмедов меня все же отпускает. Скорее от неожиданности, но это не важно. Главное — отпустил.

— Рука, — выпаливаю, растирая предплечье, и под его тяжелым немигающим взглядом каждое слово дается с трудом, но я заставляю себя продолжать: — Очень рука болит. Мне к врачу надо. В медпункт.

16

По глазам Ахмедова видно, что он не верит ни единому моему слову. Но это не важно. Задержать меня здесь больше не может.

— Я… пойду, — выпаливаю.

Резко разворачиваюсь, уже готова броситься прочь.

— Справку не забудь, — хриплый голос ударяет в спину.

Невольно оборачиваюсь.

— Справку?

— Из медпункта, — криво усмехается Ахмедов. — Освобождение.

— Д-да, — нервно киваю. — Конечно.

И больше не медлю ни секунды. Стараюсь как можно скорее убраться из поля его зрения, чтобы не искушать судьбу.

Хорошо хоть на эмоциях не выдала, будто у меня проблемы с ногой. Про руку просто первое подвернулось. Даже не думала.

Сейчас я чуть ли не бегу, только бы скорее оказаться подальше от него.

Придется что-нибудь выдумать в медпункте. Рука у меня в порядке. Но можно сказать, голова болит. Нет, слишком незначительный симптом. Тогда… живот. Точно! Первый день месячных может быть очень болезненным. На это и пожалуюсь. В школе многим девчонкам писали освобождение именно по такой причине. Если повезет, уговорю медсестру выдать мне справку на пару дней. А там, надеюсь, наш тренер вернется. Ну не приставят же к нам Ахмедова навечно.

Захожу в центральный корпус. Он выглядит непривычно пустынным. Привыкла всегда быть в компании других студентов. Раньше не оказывалась тут, когда все на парах.

Сворачиваю в нужное мне крыло. Безотчетно обнимаю себя руками, проходя вперед по коридору.

Что это?

Нервно оборачиваюсь.

За спиной никого. Хотя послышался шорох. Будто… кто-то двинулся следом за мной.

Ладно. Если встречу здесь кого-то, скорее всего либо препода, либо такого же студента-первокурсника.

Ахмедов за мной не пойдет. Не оставит же ребят без присмотра, раз его тренером назначили. Еще не все сдали нормативы.

Марата не встречу, а значит можно выдохнуть.

Хотя…

Перед глазами мелькает похабная ухмылка Данила, который приставал ко мне в столовой. Потом всплывают надменные лица Камиллы и Юлианы.

Вообще, тут все больше тех, с кем мне бы совсем не хотелось столкнуться в пустом коридоре.

Ускоряю шаг, поглядываю по сторонам.

Неуютно. Тревожно. Становится еще сильнее не по себе. Но я немного успокаиваюсь, увидев указатель медпункта.

Открываю дверь, прохожу в очередной коридор.

Заглядываю в приемную — там никого. Иду дальше и чуть не спотыкаюсь. Чудом умудряюсь удержать равновесие.

На этот раз шнурки развязываются по-настоящему, и я присаживаюсь, чтобы быстрее привести их в порядок.

— Нужно избавиться от тела, — раздается мужской голос поблизости. — Чем быстрее, тем лучше.

Что?..

— Вы же понимаете, это единственный вариант в сложившейся ситуации, — добавляет. — Никто не должен узнать о таком… хм, прискорбном инциденте. Это может негативно повлиять на имидж академии. Более того, если начнется полицейское расследование, ситуация вовсе выйдет из-под контроля и нечто подобное в итоге вполне способно привести к абсолютно непредсказуемым последствиям.

Услышанное заставляет заледенеть.

Заторможенно перевожу взгляд на дверь сбоку. Она слегка приоткрыта. Кажется, голос доносится оттуда.

Стоп, я, наверное, что-то не так понимаю.

Ну да, верно. Не могут же тут на полном серьезе обсуждать, как…

— Вы хотите, чтобы я помогла скрыть труп? — слышится напряженный женский голос. — Стала соучастницей преступления? Вы… о чем вы меня просите? Я врач, а не…

— Боюсь, вы еще не до конца вникли в принципы работы здесь. В те ценности, которые являются ключевыми для нашей академии.

— Спрятать труп? — нервно повторяет женщина. — Это ваши ценности?

— Для нас главное — безопасность наших студентов. Вне зависимости от того, кто и что из них сделал. И как бы не развивались события, мы должны в первую очередь отстаивать их интересы. К тому же, я не прошу вас ничего прятать. Тут скорее надо полностью уничтожить следы, чтобы никаких вопросов не было.

Мне кажется, от этих слов у меня волосы начинают шевелиться на голове.

— Вы же знаете, куда устраивались. С вами проводили собеседование. И не одно.

— Да, но…

— Вы в курсе, кто у нас проходит обучение. Князевы. Ахмедовы. Другие представители влиятельных семей. Всех сразу и не назвать.

Он перечисляет мафиозные кланы.

Князевы. Ахмедовы.

Это же мафия.

И… похоже, в универе произошло убийство. А теперь тут пытаются скрыть следы преступления.

Кто этот человек? Так, мне нужно пойти к ректору. Нужно все ему рассказать. Лихорадочно поправляю шнурки. Осторожно приподнимаюсь.

— Вы не можете просить меня о таком, — голос врача срывается будто она на грани истерики. — Не можете. Это слишком.

— Здесь никто не просит, — слышится ледяной тон, от которого у меня внутри все в момент обрывается. — Вы сделаете то, что требуется. Других вариантов нет.

Этот человек уже не просто говорит. Он режет. Рубит каждое слово.

Проклятье.

Этот голос мне знаком.

Уже не надо идти за ректором.

Он здесь. За дверью. Отдает приказ избавиться от тела.

— Мой помощник дал вам четкие инструкции, — холодно продолжает ректор. — Действуйте.

Женщина всхлипывает. Другой мужчина снова начинает что-то говорить, но я уже не слышу, просто не способна разобрать его слова от дикой паники, которая захлестывает меня.

Начинаю пятиться назад.

Не нужно мне в медпункт. Ни сегодня, ни вообще. И… меня здесь просто не было. Вот. Не было, а значит, я и не слышала ничего.

В этот момент мой нервно мечущийся по сторонам взгляд наталкивается на зрачок камеры.

Боюсь, что теперь попаду в переплет похлеще, чем с Ахмедовым.

17

На негнущихся ногах выхожу из медпункта. Руки предательски дрожат, но я как можно осторожнее стараюсь прикрыть дверь, чтобы громко не хлопнуть. Не хватало только сейчас привлечь к себе внимание.