Беременна от Братвы (ЛП) - Фокс Мари

Глава 7 - Иван

Пока мы едем, за окном размываются огни города, а ритмичный гул двигателя заполняет тишину между нами.

Я на пассажирском сиденье, смотрю на темные улицы, мои мысли заняты текущим вопросом. Руки Максима сжимают руль, его глаза сосредоточены на дороге, но я могу сказать, что он так же глубоко погружен в свои мысли. Ситуация с Сарой приняла неожиданный оборот, и никто из нас не уверен, к чему это приведет.

— Кейс не ответил, — говорит Максим, нарушая тишину. Его голос ровный, в нем слышна тяжесть разочарования. — Никаких требований выкупа, никаких переговоров, ничего. Прошло уже несколько дней. Он не придет за ней.

— Он не заплатит, чтобы вернуть ее, — отвечаю я, и правда с холодной окончательностью запечатлевается в моем сознании. Это шаг столь же безжалостный, сколь и предсказуемый. Кейс Престон, человек, который превыше всего ценит власть и контроль. Если он решил, что Сара обуза, он не колеблясь избавиться от нее.

Максим фыркает, его обычная уверенность возвращается в форме презрения. — Тогда она нам бесполезна. Мертвый груз.

— Не обязательно, — возражаю я, мой тон задумчивый. — Она умная, находчивая, она уже это доказала. Мы могли бы найти ей применение.

Максим скептически смотрит на меня. — Ты думаешь, она будет работать с нами после всего?

Я ухмыляюсь, размышляя о возможностях. — Люди делают многое, когда они в отчаянии. Она может увидеть возможность остаться в живых. К тому же, в ней что-то есть. Она крепче, чем кажется.

Максим не спорит, но я вижу, что он не совсем убежден. Мы оба достаточно опытны, чтобы знать, что преданность, вещь непостоянная в нашем мире. И все же я не могу избавиться от ощущения, что в Саре есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд, что-то, что может быть ценным, если с этим правильно обращаться.

Мы подъезжаем к складу, здание возвышается в темноте, как крепость. Когда мы выходим из машины, холодный ночной воздух кусает мою кожу, обостряя мои чувства. Обычного охранника снаружи нет, что немедленно вызывает у меня тревогу.

— Где охранник? — спрашиваю я, мой голос тихий и напряженный, когда мы приближаемся к входу. Максим хмурится, явно думая о том же.

— Внутри, может быть? — предполагает он, хотя его тон сомнителен. Нет никаких причин, чтобы охранник был внутри, и мы оба это знаем.

Я не отвечаю, толкаю дверь и вхожу внутрь, мои инстинкты начеку. Звук наших шагов эхом разносится по пустому коридору, когда мы спускаемся в подвал, воздух становится холоднее с каждым шагом. Что-то не так, я чувствую это в глубине своего живота.

Когда мы доходим до камеры, дверь приоткрыта, и я толкаю ее полностью, готовясь к тому, что мы можем найти. Сцена, которая нас встречает, не соответствует моим ожиданиям.

Сара стоит посреди комнаты, ее глаза широко раскрыты от шока, ее тело дрожит. Лужи крови вокруг ее ног, окрашивая бетонный пол в темный, вязкий красный цвет. Наш новый охранник лежит у ее ног, его безжизненные глаза смотрят в потолок, колотая рана в груди все еще сочится кровью. Нож в руке Сары скользкий от крови, ее хватка слаба, как будто она едва держится.

Максим делает шаг вперед, его глаза сужаются, когда он видит это зрелище. — Он был новым, — бормочет он, больше себе, чем мне, когда он приседает, чтобы осмотреть тело. Его взгляд падает на грудь мужчины, где сквозь разорванную ткань рубашки видна знакомая татуировка змеи.

Я сразу понял. Охранник был не просто новым, он был подсадной уткой, кротом, посланным Кейсом, чтобы заткнуть концы. Он был здесь, чтобы заставить Сару замолчать, прежде чем она станет обузой. И она убила его.

Я медленно подхожу к Саре, не отрывая глаз от ее лица. Она бледна, на ее лице написано полное недоверие, словно она не может осознать, что сделала. Ее рука дрожит, когда она роняет нож, лязг металла о бетон разносится по комнате.

— Я... я убила его, — шепчет она, ее голос едва слышен, как будто произнесение слов вслух сделает их реальными. Слезы наворачиваются на ее глаза, и она смотрит на меня, словно ища некоего прощения, некоего подтверждения того, что то, что она сделала, было необходимо, даже оправдано.

Я не предлагаю утешения. Вместо этого я ухмыляюсь, и во мне просыпается забавное удовлетворение, когда я вижу эту ее новую сторону. Жестокая, способная на насилие, когда ее доводят до крайности. Она больше, чем просто хакер, больше, чем пешка в чьей-то игре. Она выживает, и с этим я могу работать.

— Станет легче, — тихо говорю я, подходя ближе, пока не оказываюсь прямо перед ней. Ее глаза прикованы к пятну крови, растекающемуся по полу, но я приподнимаю ее подбородок, заставляя встретиться со мной взглядом. — Первое убийство всегда тяжелое, но это часть жизни, которую ты выбрала.

Она не отвечает, но я вижу, как в ее глазах бушует война, битва между тем человеком, которым она себя считала, и реальностью того, что она только что сделала. Она была в мафии много лет, да, но это другое. Это личное, и это черта, которую она никогда раньше не пересекала.

— Это сделает тебя сильнее, — продолжаю я, мой голос ровный и спокойный. — Ты доказала, что можешь сделать все, чтобы выжить. Теперь тебе нужно это признать.

Она моргает, слеза течет по ее щеке, но она не вырывается из моей хватки. Часть ее слушает, пытается осмыслить этот новый мир, в который она вошла. Когда я смотрю в ее глаза, я вижу потенциал для чего-то большего, готовности адаптироваться, стать чем-то более опасным, чем она уже есть.

Максим стоит, с отвращением вытирая кровь с рук. — Что ты теперь хочешь с ней сделать, Иван?

Я не отрываю глаз от Сары, когда отвечаю, мой тон не оставляет места для сомнений. — Мы оставим ее. Она ценна.

У Сары перехватывает дыхание, но она не спорит. Она все еще осмысливает, все еще пытается примирить то, что она сделала, с тем, кто она есть. Я вижу в ней силу, решимость, которая в конце концов победит страх.

Я не отрываю взгляда от Сары, которая стоит там, дрожа и на грани срыва. Кровь на полу начинает застывать, его темно-красный цвет просачивается в трещины бетона. Безжизненный человек, чье лицо искажено в последние мгновения боли и предательства, лежит у ее ног. Она все еще пытается все это переварить, все еще борется с реальностью того, что она сделала.

В этом мире нет места сомнениям или слабости, и я не собираюсь позволить ей погрязнуть в отрицании.

— Кейс отказался от тебя, — говорю я, мой голос холоден и беспощаден. — Человек, которому ты была так предана, человек, который, как ты думала, защитит тебя, он послал этого человека убить тебя. Ты была слабым звеном, Сара. Обузой. — Я крепче сжимаю ее запястье, притягивая ее ближе к телу на полу. Она сопротивляется, пытается вырваться, но я не позволяю ей. Ей нужно это увидеть, нужно понять темную реальность, в которую ее бросили. — Посмотри на него, — приказываю я, мой голос резкий, непреклонный. — Это правда нашего мира. Ты либо полезна, либо ты мертва.

Ее глаза расширяются, наполняясь новыми слезами, когда она смотрит на тело, ее дыхание становится прерывистым. Она пытается закрыть глаза, пытается не видеть человека, которого она убила, но я не позволяю ей. — Не отводи взгляд, — огрызаюсь я, притягивая ее ближе, заставляя ее столкнуться с тем, что она сделала. — Тебе нужно понять, Сара. Вот что происходит, когда ты больше не представляешь ценности. Кейс знал это, и я тоже. Если ты хочешь выжить, тебе лучше придумать, как оставаться полезной.

Ее рыдания прорываются, и я чувствую напряжение в ее теле, подавляющий страх и отчаяние, которые разрывают ее на части. Ее глаза зажмуриваются, когда слезы текут по ее щекам горячими, солеными ручейками. Я понимаю, что слишком крепко сжимаю ее запястье, хрупкие кости ее руки напрягаются под моими объятиями. Я внезапно отпускаю ее, следы моих пальцев уже начинают темнеть на ее бледной коже.

Она отшатывается назад, прижимая запястье к груди, ее дыхание становится поверхностным, икающим. Я вижу красные отпечатки моих пальцев на ее коже, физическое напоминание о власти, которую я имею над ней. В этом нет никакого удовлетворения, только холодный, неумолимый марш необходимости.