Потанцуй со мною, месяц (СИ) - Ромм Дарина

Ну что же, готовься, наездница Даша, у меня на тебя большие планы. На тебя и твое изумительное, мягкое и такое аппетитное тело.

Я подхватил ее под бедра и предложил:

— Попробуй сесть на него. Если не уверена, то просто возьми рукой и направляй в себя.

— Я тяжелая, Марк. — она испуганно округлила глаза. — Я ведь раздавлю тебя.

Я бы, наверное, расхохотался, если бы не видел, что она всерьез переживает.

Поэтому быстро подхватил ее, перевернул, навалился сверху и крепко прижал, чтобы не вздумала вырваться.

— Зря боишься. Но я подожду, когда ты сама захочешь.

Глаза-блюдца сделались совершенно несчастными:

— Я такая неумеха. Тебе, наверное, скучно со мной. В постели…

— Угу. — пробормотал я, прикидывая, как лучше ее поцеловать. — Ужасно. И поэтому я всю ночь с тебя не слезал, — чтобы не умереть от скуки.

— Просто у тебя большие потребности. — кажется, или меня оправдывают?

— Ты даже не представляешь, какие большие. — я обхватил губами призывно маячивший перед глазами розовый сосок.

Она ахнула, закатила глаза и прерывисто задышала. Сквозь сладкий стон прошипела обвиняюще:

— Еще как представляю — целую неделю слушала, как ты….

Я ухмыльнулся и сжал упругую грудь, так удобно ложащуюся в ладонь:

— Уверен, это просто сказалось целебное воздействие морского воздуха. Так-то я очень скромен в мужских потребностях, и обычно провожу ночи на своей половине кровати.

Острые коготки впились в мой затылок, разгоняя по жилам жгучее, болезненное удовольствие — как она с ходу нашла мое самое чувствительное место?

Сдерживаясь из последних сил, прикусил зубами сосок, облизал, втянул в рот и поиграл с ним языком, уже зная, что ей это нравится.

Она выгнулась, подставляясь под мои губы, вцепилась в плечи и застонала. А я, который раз за ночь, провалился в бездну, не в силах оторваться от ее тела.

Глава 15.1

Как я раньше жила без этого? Без Марка и того, что он со мной делает?

Без терпкого запаха его разгоряченного, большого, мускулистого тела. Без жестких темных волос под моими пальцами, и без синих глаз, ласкающих мое тело, даже не прикасаясь к нему.

Без длинных, музыкальных пальцев, с чуткостью пианиста играющих на моих нервных окончаниях, просто трогая плечи и грудь, и правда оказавшуюся чувствительной.

Как я существовала без губ, обхватывающих горошинки мгновенно твердеющих у него во рту сосков? Без рассылающих истому по всему телу ласкающих движений языка…

Почему прозябала без цепочек поцелуев-укусов, пробегающих по животу и бедрам, и по попе, которая ему почему-то безумно нравится. Она ведь у меня совсем не секси, и далека от совершенства.

Но Марк даже рычал от удовольствия, когда уложил меня на живот и гладил, щипал и покусывал мои ягодицы, нависая надо мной, словно дикий зверь над своей добычей. Ласкал, и казалось, никак не мог насытиться.

И как же это было хорошо! Хорошо и правильно, именно так, как должно быть.

— Да-ашка! — его шепот вокруг и во мне.

И я жмурюсь, чтобы запечатлеть этот момент в памяти: бледный утренний свет, мои разметавшиеся по подушке волосы и голодный взгляд Марка.

Во рту становится горячо и влажно, и я распахиваю глаза, чтобы снова увидеть его. Потому что никак не могу насмотреться..

Его палец раздвигает мои губы. Скользит по зубам и проталкивается внутрь в тот момент, когда его член входит в меня длинным толчком, а я, больше не в силах себя сдержать, кричу от удовольствия.

Он начинает движение. Вдавливает меня в кровать, выбивая из легких весь воздух, и мой рот беззастенчиво кривится и пошло стонет.

Пальцы царапают его спину, сжимают шею и тянут к себе — ближе, еще ближе. Мне тесно в собственном теле, и я начинаю стонать и извиваться под ним, словно это позволит вернуть себе хоть каплю пространства.

Его влажный лоб у моей щеки, рваное дыхание на шее, и кровь тугими молоточками бьет в висках.

Я развожу колени, прогибаюсь и неловко толкаюсь к нему навстречу, вцепившись в короткие волосы на затылке — ближе, еще ближе.

Марк рычит, глухо матерится и обрушивается на меня безумными толчками, заставляя захлебываться криком под лавиной ощущений.

И я падаю на дно его жаркого синего взгляда, продолжая содрогаться в сумасшедших спазмах, самым краем сознания зацепив его шепот:

— Кричи. Кричи для меня, моя Даша.

Глава 16

Разбудил меня упоительный запах яичницы.

Золотистые ломтики жареного бекона, плотный, ровно прожаренный белок и нежный, кремообразный глазок желтка в середине. Половинки сладковатых черри и резные листики рукколы поверх уложенных на краю тарелки румяных тостов и кубиков ярко-желтого сыра.

Эта картинка регулярно вставала перед моим лихорадочно-голодным взором последних недель.

Не в состоянии больше сопротивляться, я поднялась с постели и пошла на запах.

— С добрым утром, Даша. Выспалась?

Оказывается, у Марка в номере есть кухня — источник божественного аромата здесь.

— Ты умеешь готовить? — полуголый Марк у плиты, с повязанным на талии кухонным полотенцем вместо передника, потряс меня даже больше, чем вид накрытого на столе завтрака: две тарелки с кривовато поджаренной яичницей и кусочками чего-то невразумительно-подгоревшего, толсто порезанный хлеб и сыр на тарелочке.

— Мой руки и за стол, — скомандовал похожий на древнего бога полуголый шеф-повар и шагнув ко мне, быстро поцеловал в приоткрытый от удивления рот.

— Марк, я же еще… — смутилась, мысленно продолжив, — зубы не чистила.

— Ты вкусная, Дашка, не смущайся. Давай скорее за стол.

— У меня диета, — я еще пыталась проявить твердость, зная, что уже проиграла эту битву — мне завтраки не готовили лет с двенадцати, когда мама решила, что мы с Соней достаточно взрослые, чтобы самим заботиться о себе.

С Пашей такое даже помыслить невозможно — у него было определенное представление, что допустимо для мужчины, а что нет. Готовка шла одним из первых пунктов в списке занятий, порочащих мужское достоинство. Сразу после мытья посуды и перед покупкой детского питания и памперсов в супермаркете.

— Даша, — Марк приподнял мой подбородок, — ты достаточно похудела. Сейчас тебе нужно плотно позавтракать.

Подумал и добавил:

— Пообедать и поужинать тоже — у меня большие планы на тебя, так что силы тебе понадобятся, — следом, не дав толком покраснеть от откровенного намека, меня развернули на сто восемьдесят градусов и придав ускорение шлепком по попе, отправили в сторону ванной:

— У тебя пять минут на водные процедуры, иначе все остынет, и ты не сможешь насладиться моим кулинарным шедевром.

Это был лучший завтрак в моей жизни. Закутавшись в халат, пахнущий Марком, я сидела напротив него за шатким столиком, и лопала самую вкусную в своей жизни яичницу, иногда щипая себя за бедро, чтобы убедиться, что мне это не снится.

Мы уютно пили кофе, словно уже делали это десятки раз, наслаждаясь спокойной тишиной, в которой не хочется искать темы для разговоров, когда поверх края своей чашки я заметила устремленный на меня взгляд Марка: прищуренный, голодный. Рука дрогнула, со стуком опуская кружку на стол, и в следующий миг Марк сдернул меня со стула к себе на колени, и хрипло зашептал в губы:

— Выдержишь еще заход? Обещаю, потом оставлю тебя в покое до вечера. Наверное…

Тело мгновенно откликнулось и на горячий шепот, и на руки, стиснувшие мою грудь в глубоком вырезе. Меня тряхнуло, когда поверх ткани халата на соске сомкнулись зубы, потянув его. Отпустили и снова потянули. Низ живота остро скрутило и из распахнувшегося рта, сам по себе, вылетел стон:

— Хочу тебя.

Уткнувшись лицом в смятую простыню, я стояла на коленях и подрагивающих локтях, бесстыдно оттопырив зад, и отчаянно стонала и хрипела на каждый толчок, с которым в меня входил Марк.

«Так не бывает, не может быть так хорошо», — заколотилось в висках, когда тяжелая ладонь легла на поясницу и надавила, заставив прогнуться и еще выше вздернуться. Раскрыться до максимума, беззастенчиво, доверчиво распахнуться, впуская в себя на запредельную глубину.