Анонимные грешники (ЛП) - Скетчер Сомма

Тяжело сглатывая, я снова встречаюсь взглядом с Анджело, медленно протягивая руку в пространство между нами. Она дрожит. Должно быть, всё дело в вине.

Он рассматривает мою руку так, словно сама идея смотреть на моё обручальное кольцо более скучна, чем долгая поездка на автобусе в дождливый день. Затем он лениво отпивает глоток виски, не торопясь ставить его на приставной столик. Раковины моих ушей кажутся горячими, а затянувшаяся тишина удушающей.

Бьют часы на каминной полке. Грудь Альберто хрипит у меня за спиной.

С небольшим, внезапным раздражением он наклоняется вперед и обхватывает рукой моё запястье.

Моё дыхание прерывается. Я не ожидала, что он прикоснется ко мне. Смотрю вниз на его пальцы, обхватившие моё запястье. Они такие длинные, что кончик его большого пальца соприкасается с костяшкой указательного. Моя рука кажется крошечной в его ладони, выглядя до смешного по-детски.

Мне это не нравится. Это кажется неправильным. Опасным.

— Оно выглядит тяжёлым.

От безразличия в его голосе у меня по спине пробегают мурашки, а вслед за этим накатывает странное чувство возбуждения. Бриллиант огромен. Он давит на мой безымянный палец, как якорь, и Амелия однажды пошутила, что прозрачность настолько высока, что он улавливает не только свет, но и темноту. Каждый мужчина, перед которым Альберто заставлял меня им хвастаться, восхищался, и всё же…

Анджело и двух слов не смог сказать о камне стоимостью в миллион долларов на моем пальце. Как бы сильно он мне не нравился, этот маленький акт бунта против всемогущего Альберто захватывает меня.

Альберто прочищает горло.

— Не уверен, как долго ты пробудешь в городе, но вечеринка по случаю помолвки состоится на следующей неделе, и мы были бы рады видеть тебя там. Вставай, — к моему ужасу, Альберто дважды шлепает меня по заднице, поднимая на ноги, как будто я чертов мул, отказывающийся работать. — Пойдем, Анджело. Есть кое-что, что я хочу тебе показать.

Он проносится мимо меня и исчезает за дверью. Звуки вечеринки ненадолго заполняют комнату, прежде чем дверь захлопывается и мы снова погружаемся в тишину.

Мы одни, и жара удушающая.

Его пристальный взгляд обжигает меня. Я заставляю себя снова посмотреть на него сверху вниз.

В его глазах мерцает что-то, чему я не могу дать названия, когда он проводит пальцами по губам.

— Аврора Висконти, — бормочет он за ними.

Моя грудь сжимается. Я уже слышала это имя вслух раньше, даже всего несколько часов назад за обеденным столом, от Амелии. Но то, как это слетает с его языка в тишине между нами, звучит… неприлично.

И все же мои уши жаждут услышать это снова.

Он встает, отрываясь от кресла и вытягиваясь во весь рост. Несмотря на эти дурацкие каблуки, мои глаза находятся на одном уровне с его массивной шеей. Я заворожена видом его кадыка, подпрыгивающего в тени челюсти.

— Достаточно тяжелое, чтобы утянуть тебя вниз.

Я поднимаю на него глаза.

— Что прости?

Он опускает взгляд на мою руку, затем проводит зубами по нижней губе. Жар разливается между моих бедер, нежеланный, но неудержимый.

— Твоё кольцо. Оно выглядит достаточно тяжелым, чтобы утянуть тебя вниз, если ты решишь упасть.

Моё сердце ударяется о грудную клетку, а дыхание останавливается. Единственный шум, который слышим в комнате — это стук моей крови в висках. Я остро ощущаю его присутствие, ощущаю каждый тяжелый шаг, когда он обходит меня, направляясь к двери.

Но потом он останавливается прямо рядом со мной, точно так же, как он это сделал на утесе. Щетина на его подбородке задевает мою щеку, и от его ставшего таким знакомым запаха у меня кружится голова.

— Было приятно познакомиться с тобой, Аврора.

Бред, который приходит с неизвестностью, переносит меня обратно на край обрыва.

И впервые я искренне жалею, что не спрыгнула с него.

Глава пятая

— Двойную порцию Клуба Контрабандистов, — хрипло говорю я Дэну, не в силах смотреть ему в глаза. — Безо льда.

Он тихонько присвистывает и пододвигает к бару хрустальный бокал. Теплый виски попадает мне в горло, просачивается мимо бешено колотящегося сердца, затем смешивается с горечью внизу живота. Оно никак не может охладить жар, опаляющий моё тело.

В то время как призрак хватки Альберто на моей челюсти причиняет боль, воспоминание о руке Анджело на моем запястье обжигает.

— Ещё, — требую я. Дэн приподнимает бровь, но, несмотря ни на что, подливает ещё.

Я выпиваю, вытираю рот и, пошатываясь, пробираюсь сквозь толпу прямиком к Максу.

Он сидит в кабинке, один, потягивая пиво. Если бы я не испытывала к нему сильной неприязни, я бы посочувствовала ему, потому что он посвятил свою жизнь семье, которой было на него так плевать, что даже два фламинго позаботились бы о нём лучше, чем эти люди.

— Расскажи мне всё, что ты знаешь об Анджело Висконти.

— Что тебе нужно знать? — Макс мурлычет, его пивное дыхание щекочет мне шею.

Давайте начнем с того: почему он заставляет меня так нервничать?

— То, что я сказала. Всё.

Он придвигается ближе, и от тепла его бедра, прижимающегося к моему, у меня по коже бегут мурашки.

— А что я получу?

— Твою жизнь, Макс. Он видел меня одну в Дьявольской Яме. Ну знаешь, когда ты должен был постоянно сопровождать меня?

Требуется несколько мгновений, чтобы он всё связал.

— Порочный видел тебя? Блять, — стонет он, проводя руками по волосам. — Альберто убьёт меня.

Мне известно, что когда кто-то говорит это здесь, он имеет в виду буквально, а не фигурально.

— Данте сказал, что он даже больше не человек мафии. Я думала, мужчины Висконти становятся людьми мафии по умолчанию?

Макс залпом выпивает своё пиво, издавая громкий вздох, когда ставит его обратно на стол.

— Хорошо, вот краткое изложение информации об Анджело. Его отец, Алонсо, был Капо в Дьявольской Яме. Он руководил импортом и экспортом из порта. Сверхприбыльный бизнес — то, сколько он наживал в Яме, делает Бухту похожей на трущобы.

Я хмурюсь, думая обо всех пятизвездочных отелях и шикарных казино, расположенных вдоль Бухты Дьявола. Затем на ум приходит образ Дьявольского Ямы. Ничего, кроме старого скрипучего причала, нескольких жалких на вид лодок и заброшенного транспортного контейнера, превращенного в бар.

— Серьёзно? Чем он торговал?

— Чем угодно и с кем угодно. У него был кокаин, поступавший от колумбийцев, оружие, поставляемое русским. Ничего не было запрещено.

Я качаю головой. Не может быть. Особенность жизни в маленьком городке в том, что ты растешь, зная всех. Я знаю многих портовых рабочих — Билла, лучшего друга моего отца, старину Райли, который женился на маме Рэн, и они никогда бы не стали заниматься чем-то незаконным. Нет, единственное, что поступает в порт Дьявольской Ямы и выходит из него — это раки и консервы.

Когда я говорю об этом Максу, он смеется и игриво ударяется своим плечом моё.

— А теперь подожди. Я ещё не закончил краткое изложение, не так ли? — он протягивает руку и убирает выбившуюся прядь моих волос с плеча. Движение, от которого у меня сводит кости. — Алонсо был очень, очень умен. Знаешь церковь на утесе? — на мгновение я ощущаю соленый вкус воздуха, чувствую, как ветер развевает мои кудри. Чувствую запах сигаретного дыма. Это заставляет меня кивнуть головой. — Когда братья Висконти приехали на Побережье Дьявола, Алонсо немедленно купил эту церковь, принял сан и утвердился в качестве приходского диакона.

Он откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. Его брови приподняты, будто он ждет, когда я соединю все точки.

— И что?

Он вздыхает.

— И зачем люди ходят в церковь?

— Э-э, помолиться?