Анонимные грешники (ЛП) - Скетчер Сомма

Волосы у меня на затылке встают дыбом.

— Порочный?

— Да, он мерзкий ублюдок, — усмехается Тор. — Ну, он был таким до того, как встал на правильный путь, — подталкивая Донателло под ребра, он добавляет: — Помнишь, как он прострелил коленную чашечку своему водителю, потому что тот свернул не туда?

Донателло кивает.

— Мммм. И когда он запер всех этих портовых рабочих в транспортном контейнере и взорвал его, всё из-за одного судового журнала, который они не смогли учесть, — он качает головой в неверии. — Из всех людей, созданных для того, чтобы поступать правильно, я никогда не думал, что это будет Порочный.

Тор хлопает Донателло по спине.

— Кстати, о спутницах, мне, наверное, следует найти Сару.

— Скайлер, — поправляет его Амелия, закатывая глаза. — Её зовут Скайлер.

— Неважно. Я давно её не видел. Вероятно, она прибрала к рукам фамильный фарфор.

И с этими словами Тор проходит сквозь толпу тусовщиков и исчезает. Бросив извиняющуюся улыбку Амелии, Донателло следует его примеру.

— Итак каждый раз, — бормочет Амелия, протыкая кубик льда соломинкой.

Но я не слушаю. Вместо этого я наблюдаю, как Данте колотит кулаком в дверь сигарной комнаты. Она распахивается, и виден маячащий силуэт Альберто. У них происходит короткая, бурная дискуссия, прежде чем Данте поворачивается и пронзает меня обжигающим взглядом.

Я замираю, мой бокал на полпути к губам, и когда он направляется прямо ко мне, мои ладони начинают потеть. Это нехорошо.

— Ты, — рычит он, останавливаясь всего в нескольких саантиметрах от того места, где я сижу. — Он хочет поговорить с тобой.

Моё сердце замирает.

— Со мной? — говорю я хриплым голосом.

Но Данте уже на полпути к бару, а Амелия теперь яростно стучит пальцами по экрану своего мобильного. Мой желудок сжимается, и на краткий миг я подумываю о том, чтобы выскользнуть через двери патио и исчезнуть на пляже, но нетерпеливая гримаса, появившаяся на лице Альберто, говорит мне, что моё присутствие не подлежит обсуждению.

Я оставляю свой напиток и направляюсь в сигарную комнату, мои каблуки угрожают сломаться на плюшевом ковре. Альберто делает шаг в сторону, обнимает меня за талию и запечатлевает холодный, скользкий поцелуй на изгибе моей шеи, как будто это не его рука сжимала мою челюсть, когда он брызгал мне в лицо слюной и ядом менее десяти минут назад.

Он заталкивает меня в комнату. Когда Грета, старшая экономка, впервые показала мне поместье Висконти, она сказала, что женщинам сюда вход воспрещен. Это для мужчин. Но я не так уж много пропустила — это просто уменьшенная версия офиса Альберто. Шкафы из красного дерева и мягкие кресла — всё это окутано густым облаком табачного дыма.

Он выглядит ещё меньше, когда Анджело Висконти еле умещается в кресло у камина.

— Аврора, я не имел удовольствия официально представить тебя Анджело за ужином.

Позади меня со щелчком закрывается дверь, погружая нас в оглушительную тишину.

За то короткое время, что я была помолвлена с главой Коза Ностры, я исполняла этот танец бесчисленное количество раз. Разные мужчины в одинаковых костюмах. Поцелуи на тыльной стороне моей ладони, застывшая улыбка на моих губах. Но на этот раз всё по-другому.

Такое чувство, что мне тяжело дышать. Почему? Потому что по какой-то необъяснимой причине я скорее брошусь со скалы в Дьявольской Яме, чем станцую этот танец с Анджело Висконти. Порочным Висконти.

Делая глубокий вдох для храбрости, я заставляю себя оторвать взгляд от ковра.

Тяжесть давит мне на грудь, когда мои глаза встречаются с его тяжелым взглядом. О, святой ворон, он красив. Может быть, это потому, что он больше не стоит в опасной близости от края обрыва, или, может быть, из-за того, как он откидывается в кресле, с раздраженным оскалом на лице, но я не могу поверить, что никогда не догадывалась, что он Висконти. Зеленые глаза сверкают на фоне его загорелой кожи, а чёрные волосы, похожие на шёлк, поблескивают в свете ламп, встроенных в низкий потолок. Эта челюсть и эти скулы, они такие же острые, какими я их помню, и от них до сих пор у меня перехватывает дыхание.

Он прекрасен в самом неприкасаемом смысле. Не то чтобы я хотела к нему прикасаться. И даже если бы и хотела, судя по презрению на его лице и предшествующей ему репутации, он бы поломал мне пальцы, если бы я даже попыталась это сделать.

— Анджело, познакомься с моей невестой Авророй, Аврора познакомься с Анджело. Он мой любимый племянник. Конечно, — добавляет он со смешком, — не говори Рафаэлю или Габриэлю, что я тебе это сказал.

Не знаю, кто они такие, и не хочу спрашивать. Вместо этого я отрываю взгляд от Анджело, потому что беспокойство, ползущее вверх по моим рукам, говорит мне, что произойдет что-то плохое, если я этого не сделаю. Но затем моё подпитываемое алкоголем упрямство заставляет меня поступить наоборот. Я проглатываю комок в горле и поднимаю подбородок выше, усиливая зрительный контакт.

— Невеста, — протягивает он, откидываясь на спинку кресла. Его глаза впиваются в мои, и я не могу не заметить, что он единственный мужчина, с которым Альберто официально меня познакомил, который сразу не обратил своего внимания на мою грудь или ноги. Также от моего внимания не ускользает тот факт, что по какой-то неизвестной причине это заставляет меня презирать его ещё больше. — Я уже сбился со счета, сколько у тебя было жен, дядя Ал.

Я моргаю. Никогда не слышала, чтобы кто-то, кроме Данте, так разговаривал с Альберто. Жар покалывает мою кожу, но прежде чем я успеваю немного успокоиться, Альберто обнимает меня за талию и плюхается в кресло, в результате чего я оказываюсь у него на коленях.

Я ахаю. Анджело выглядит так, будто ему противно.

— Эта жена особенная, — фыркает Альберто, его рука прижимает меня к его коленям, как ремень безопасности. — Она девственница.

О, мой гусь. Он действительно только что это сказал?

Моя голова кружится от неверия, и жар обжигает мои щеки. Трудно бороться с желанием пнуть его локтем в живот, но я знаю, что слишком пьяна, а мои каблуки слишком высоки, чтобы убежать от него, если всё-таки решу это сделать. Вместо этого я разрываю зрительный контакт, который была полна решимости сохранить, и выбираю безопасную фотографию, висящую на стене позади Анджело.

Через несколько секунд ко мне приходит понимание, что я смотрю на аэрофотоснимок Побережья Дьявола. Он был назван так из-за зазубренных скал и крутых обрывов, похоже, будто сам дьявол откусил кусок от земли. На вершине Бухта Дьявола сверкает, как драгоценности короны. Яркие огни отелей и казино мерцают вверх и вниз по периметру песчаного полукруга. Под ним раскинулась Дьявольская Лощина, пейзаж настолько чёрный, что кажется почти тёмно-синим. Все волнения Лощины похоронены глубоко под землей, в величественных пещерах, где Висконти выдерживают свой виски в бочках и устраивают незаконные вечеринки для богатых и развратных. Немного в стороне от побережья можно увидеть грандиозное сооружение — Академию Побережья Дьявола, которая практически является Хогвартсом для суперэлиты.

А ещё есть Дьявольская Яма. Дом. Он расположен на небольшом изгибе суши прямо у подножия побережья. Моё сердце болит, когда я смотрю на маленький порт с высоты птичьего полета и мощеные узкие улочки, расположенные на фоне раскинувшегося, поросшего лесом Заповедника Дьявола. Это безумие, что я нахожусь менее чем в сорока минутах езды от дома, но с таким же успехом я могла бы быть за миллион километров оттуда.

Щипок за бедро возвращает меня в реальность. Сжимая свою ноющую челюсть, я говорю: — Мои извинения, я прослушала. Что ты сказал, дорогой?

Дорогой. Возможно, моя игра в больную фантазию Альберто избавит меня от очередного наказания. Я поворачиваюсь к нему и сверкаю своей самой милой улыбкой. Кажется, это срабатывает, потому что огонь в его глазах тлеет, и он сжимает мою руку.

— Покажи ему кольцо.