Не говори, что любишь... (СИ) - Фад Диана

Зубами срываю фольгу и на мгновение отстраняюсь, натягивая резину. С силой вхожу в нее, ловя губами глухой всхлип. Девочка извивается, стонет, пока насаживаю ее, подхватив под ягодицы. Вхожу в нее с силой, выходя почти полностью, сдерживаю себя, руками от стола поднимаю. Членом чувствую, как спазмы по ней идут, будто тисками сжимает. Бурно кончает, вздрагивая всем телом и прижимаясь лбом к моей груди. Больше не сдерживаюсь, тоже взрываюсь в ней, слушая ее всхлипы, медленно вхожу еще несколько раз и тоже упираюсь подбородком в рыжую макушку.

— Спасибо за разрядку, — говорю ей в волосы, та кивает и отстраняет меня, спрыгивает со стола. Я скидываю в корзину презерватив и снова наматываю полотенце.

— Мое имя… — начинает рыжая.

— Не стоит, — та, понимая, снова кивает и надевает свой лифчик, достает с полки бумажные полотенца, вытирается.

— Тогда до следующей встречи? — улыбается, смотрит довольно, облизывая губы.

— До следующей, — обещаю ей и смотрю, как она выходит из раздевалки, виляя бедрами. А почему бы и нет? Рыжая мне понравилась, спустил и разошлись, после боя то, что нужно.

Снова иду в душ, смываю с себя все лишнее и одеваюсь. Выхожу на улицу, вдыхая влажный жаркий воздух. Выигрыш я попросил перекинуть на карту, теперь моя копилка пополнилась на хорошую сумму, но недостаточную. Сажусь на мотоцикл, провожая взглядом рыжую, одетую в открытый белый сарафан, которая, приветливо кивнув мне, садится в черный «лексус». Зачетная девчонка. Улыбаюсь ей в ответ и еду домой. Не гоню, не газую, просто балдею.

Глава 13. Василина

Еду осторожно, отвыкла за полгода, скорость не повышаю. Привыкнуть нужно, все помню, тело помнит, а руки подрагивают. Решаю доехать до моего любимого места на пляже, про него знают только местные. Туристов там обычно не бывает, так, заезжие случайно. Съезжаю с трассы и встречаюсь с другим мотоциклистом, черный «Кавасаки», черный шлем, успеваю и куртку заценить, круто. Принципиально не оборачиваюсь, знаю — взглядом провожает. Думала, развернется, за мной поедет, нет, умчался. Выхожу на берег, немного в стороне компания тусуется, местные. Я их не знаю, но не боюсь. Позади меня охрана ехала, стоят сейчас под деревьями, наблюдают. Снимаю шлем и сажусь на теплый песок, провожая взглядом закат. Искупаться бы, но потом я ни за что не натяну свои кожаные брюки на мокрое тело, а полотенце с собой не взяла. Солнца нет, уже не высохнуть.

Мысли сами собой возвращаются к матери, почему я ее ненавижу? Плохого она мне ничего не сделала, да и хорошего тоже. Родила рано, поставила галочку перед отцом. Их поженили по договору семей, отец старше матери почти на пятнадцать лет. В детстве я его почти не помню, весь в бизнесе своем, что-то связано с морским портом, с грузами. Когда мне исполнилось пятнадцать, отец в политику подался, так я его совсем видеть перестала. Иногда вспоминаю, как он выглядит и, бывает, не могу вспомнить. Утром я встаю — его уже нет, вечером сплю, когда он возвращается. Встречаемся только на светских раутах, когда нужно вывести всю семью. В принципе, если бы у меня муж был таким же, я может тоже с тренером замутила, но с одним. А мать цепляет все, что хорошо стоит, чуть моложе ее. Ей неважно, кто он: охранник, водитель, ее личный тренер, автомойщик. Я бы так не смогла.

И ведь был один раз скандал, я маленькая еще была, фотографии матери появились в интернете. Пьяная в каком-то баре, почти раздетая, целуется с чужим мужиком. Скандал быстро замяли, меня с матерью на три месяца в Париж отправили, там квартира у нас. Так она и там умудрилась роман завести. Уже позже я нашла фотографии из интернета у отца в столе, с полным досье на того мужчину, кто такой, откуда. Бизнесмен какой-то. Мать притихла после этого лет на пять, а сейчас опять начала. Добром это не кончится. Сейчас отец публичная личность и ему такие скандалы не нужны, в депутаты идет.

Мысли сами собой вернулись к новому знакомому. Никита… Снова смакую на звук его имя. Вспоминаю его взгляд, когда он повернулся на мой голос и посмотрел на деньги на дорожке. Щеки опять начинают гореть как стыдно. Надо извиниться перед ним, покаяться, слезу пустить. Хотя, зачем мне это? Кто он такой, чтобы я перед ним извинялась! Не будет отталкивать в следующий раз. Да и нужно мне его прощение? Без него не проживу, что ли?

— Линка, ты где? — трещит в наушнике голос Вики. — Меня на домашний арест посадили, — говорит капризным тоном.

— Правильно сделали, — отвечаю, поднимаясь с песка и отряхивая штаны. — Я бы еще и выпорола тебя, будь ты моя дочь.

— Мне что теперь и выпить нельзя с друзьями? — огрызается подруга.

— Выпить можно, а вот напиться нет. Ты же не можешь остановиться, пока не свалишься и это лучший вариант. Обычно тебя куда-то несет — или в чужую кровать, или в плохие компании.

— Чем вчера компания плоха была? — обижается Вика. — Кстати, у меня есть телефон Ника, — довольным тоном говорит она, а я замираю, держа в руках шлем. — Я ему хочу написать. Что мне ему написать?

— А я откуда знаю? Ты взяла телефон, вот и думай.

— Линка, ты же знаешь, что я думать не умею, — хнычет подруга, и я тяжело вздыхаю, надеваю на голову шлем, поправляя волосы.

— Ну, напиши ему «спасибо», — недовольно говорю в ответ, снимая мотоцикл с подножки.

— За что «спасибо»?

— Что не оставил тебя вчера у Григорчика, домой, можно сказать, проводил.

— А как написать? Привет, я Вика, спасибо, что не бросил меня вчера в чайхане. Так?

— Напиши так, — мне почему-то до ужаса не хочется, чтобы Вика ему писала, не то чтобы благодарила, а не писала совсем.

— Так и напишу, — говорит довольная подруга. — Спасибо! Рассказать тебе потом, что он мне ответит?

— Не нужно, — отвечаю недовольно, поворачивая стартер. — Что ответит, то и ответит. Давай, пока. Дома буду, позвоню, — и отключаюсь, делая знак охране, что уезжаю.

Обратно гоню, игнорируя знаки и сигналы машин. Только подъезжая каким-то чудом к дому, понимаю, что не помню, как доехала обратно. Стаскиваю шлем, въезжаю в ворота. Глушу движок, и какое-то время сижу, глядя в одну точку. Позади въезжает охрана и молча закрывает ворота. Кидаю ключи недовольному Виталику и вхожу в дом, быстро поднимаясь к себе в комнату. Сердито стягиваю кожаный комбинезон и падаю на кровать в одних трусах и футболке, зарывшись головой в подушки. На глазах становится мокро, в горле застыл ком, который не могу сглотнуть. Я же не хочу плакать? Из-за чего? Из-за какого-то парня, которому напишет моя близкая подруга? С чего бы мне плакать? А слезы сами катятся из глаз, впитываясь в наволочку. Да что со мной не так?! Почему мне нужен этот Никита?!

Глава 14. Никита

Почти неделю падаю вечером на кровать без сил. Утром до обеда универ, затем тренировка, вечером купание в море и домой. То место на пляже я себе застолбил и каждый вечер, как солнце скрывается за горизонтом, врезаюсь своим мощным телом в теплую морскую воду. После плавания не так болят натруженные мышцы, и нервы здорово успокаивает.

Неделю не встречал мелкую в универе и почти совсем о ней забыл, пока не столкнулся в коридоре в последний учебный день. Случайно так врезался, отчего она улетела бы в конец коридора, не поймай я ее за талию. Из ее рук вылетела розовая сумка, и с ушей посыпались наушники. Стою, обнимаю ее, прижимаю к своей груди, сердце колотится как бешеное, скорость-то приличная была, мог бы снести ее и не заметить. Василина тоже замерла, в грудь мою уткнулась и сопит там, дыханием кожу под рубашкой прожигает.

— Что там? — спрашиваю ее тихо, а сам почему-то крепче прижимаю.

— Где? — поднимает голову и заглядывает мне в глаза.

— В рубашке моей? — усмехаюсь. — Дышишь в нее уже десять минут.

— Придурок, — втыкаются мне в грудь маленькие острые кулачки. — Чуть не убил меня! Кто так носится? И где ты пропадал все это время?!

О как, заметила, значит. Улыбаюсь довольно, сжимая чуть крепче ее тонкую талию. Чувствую под кружевной белой рубашкой теплую кожу, упругую и напряженную.