Джоанна Лэнгтон - Итальянский темперамент
— Нет, — ответила она. Вот теперь наконец она сказала чистую правду.
— Но ты приезжаешь в его дом по выходным… и ты спишь с ним, — заключил Винченцо яростным тоном, от которого по спине у нее забегали мурашки. Даже если бы она призналась в том, что по выходным «обслуживает» в борделе матросов, он не мог бы взбеситься сильнее.
— Если тебе не хочется знать правду, нечего было и спрашивать, — рискнула возразить Марша, поздравляя себя с тем, что соврала ему не так уж сильно. А поскольку то, в чем она вроде бы призналась, должно было произвести полный переворот в намерениях Винченцо, Марша надеялась, что он наконец-то оставит ее в покое. Он было отшатнулся от нее с резкостью, заставившей ее вздрогнуть, но потом с окаменевшим лицом вновь подошел ближе.
— По всей видимости, это он купил тебе платье, в котором ты была вчера вечером?
— Да.
На самом деле всеми делами и финансами семьи ведал Ричард. И платье купил тоже он, но своей жене.
— Ты, очевидно, уже потратила все деньги.
— Я слегка превысила свой кредит.
Черт побери, эта пикировка доставляет ей удовольствие, подумала она, радуясь тому, что так быстро смогла справиться с Винченцо. Его чувственный рот сжался в бескровную линию, вокруг ярких глаз появились темные тени.
— И ты безо всякого стыда признаешься мне в том, что…
— …Живу со стариком ради денег.
— То, чем ты занимаешься, ничем не отличается от проституции, — вынес свой обвинительный приговор Винченцо со странной дрожью в голосе, искажающей его обычно безукоризненную речь. Марша побледнела, но быстро справилась с собой. Было видно, насколько он разочарован. Еще несколько минут — и он в ужасе от ее циничной развращенности навсегда исчезнет из ее жизни.
— А Шульц? — вдруг отрывисто произнес он. Марша покраснела как рак.
— Нет!
— Матерь Божья… Господь милостивый… — Винченцо громко вздохнул и оглядел ее сузившимися глазами. — Больше ты не должна иметь с этим человеком никаких дел, — сказал он угрожающе резко. — И больше никогда не смей говорить о нем при мне!
Разговор внезапно начал принимать непонятный и непредсказуемый характер. Марша отчаянно заморгала глазами.
— Я…
— Ни слова больше, — грубо оборвал он ее. — Какого дьявола тебе понадобилось рассказывать мне все это? Не могла соврать? — Он сердито произнес еще что-то по-итальянски, яростно рубанув воздух ладонью, что заставило ее отскочить назад, но потом он, казалось, снова взял себя в руки. — Нет, лучше мне знать всю правду.
— Мне кажется, тебе пора идти. — Марша так хотела этого, что даже махнула рукой в направлении двери.
— Зачем? — Винченцо насмешливо, но с вызовом посмотрел на нее. — Это теперь-то, когда ты только что назвала мне цену…
Она нахмурилась, ничего не понимая.
— Какую цену?
— Ты сказала, что готова пойти в постель с любым мужчиной, способным заплатить достаточно. И я заплачу, сколько захочешь, лишь бы заполучить тебя, — с расстановкой проговорил Винченцо.
Совершенно обескураженная столь неожиданным выводом, Марша облизнула внезапно пересохшие губы.
— Но я…
— Ты сказала это совершенно умышленно, ты, бесстыжая… — Следующие слова потонули в шипении. Он стиснул свои ровные белые зубы и проглотил все остальные эпитеты, которыми собирался наградить ее. — Ты прекрасно знаешь, как нужна мне. И просто набиваешь себе цену!
Марша стояла не дыша. Винченцо принял за чистую монету дурацкую, сходу выдуманную ложь о ее деревенском любовнике? Он, должно быть, находится на грани того, чтобы просто придушить ее за подобную неразборчивость в знакомствах, но, несмотря ни на что, готов заплатить ей за то, за что, как он полагает, платит старик.
— Не думаю, что я та женщина, которая тебе нужна, — слабым голосом пробормотала Марша. У нее было такое ощущение, будто она попала в сумасшедший дом.
— В один прекрасный день, когда я, может быть, наконец избавлюсь от этой идиотской страсти к твоему проклятому телу, ты почувствуешь это на своей шкуре, — проговорил Винченцо так, будто клялся в кровной мести над могилой. — Тогда я накажу тебя за эту грязную торговлю собой.
Чувствуя сухость во рту при мысли о том, что по собственной глупости разбудила в этом бешеном сицилийце нечто такое, с чем не в состоянии была справиться. Марша по-прежнему не решалась взглянуть на Винченцо. Она не доверяла ему, не доверяла самой себе, ощущала каждой клеточкой своего тела протянувшиеся через разделяющее их пространство нити пламенной страсти.
— Винченцо… Я совсем не собиралась…
— И подумать только, что я мог уберечься от этого, — простонал он. — В первый же день, когда ты пришла наниматься на работу, я решил, что не стоит брать на работу женщину, при виде которой у меня сразу возникает желание сорвать с нее платье и бросить ее на ближайшую кровать!
Марша непроизвольно подняла голову. Она не могла поверить своим ушам.
— Я провел с тобой кошмарное собеседование… но ты прошла его, — сознался Винченцо, все еще не желая поверить в подобную силу воли и выдержку у слабой женщины.
— Ты пытался отпугнуть меня? — удивленно спросила Марша.
— Я оказался кретином и принял тебя…
Уголки губ Марши грустно опустились вниз. Значит, его с самого начала влекло к ней, но он не показывал этого. Он играл, выжидая и без сомнения предвкушая в конце этой маленькой игры перспективу охотной и благодарной капитуляции с ее стороны.
— Но теперь, по крайней мере, я знаю, с какой женщиной имею дело! — заявил Винченцо, все больше возбуждаясь.
Вернувшись к реальности, Марша обнаружила: теперь он подошел к ней так близко, что она могла ощущать тепло, исходящее от его тела, а ее спина уже упиралась в находящееся позади окно.
— Ты ничего не знаешь обо мне, — дрожащим голосом возразила она.
— Ты меня возбуждаешь, а что еще может иметь значение? — хрипло произнес он, сверля ее испепеляющим взглядом с высоты своего роста.
Марша ощутила предательскую дрожь, предчувствие бешеной вспышки эротического чувства. Но она из всех сил пыталась бороться со своим вероломным телом, ее испуганное лицо покрылось ярким румянцем.
— Но я тебе даже не нравлюсь… ты называешь меня воровкой! — наконец выдавила она. — Как же ты после этого можешь?..
— …Желать тебя? — докончил за нее Винченцо, опуская руки на ее узкие плечи и показывая этим, что все уже решено. — Секс все равно что аппетит. Если я голоден, я ем. Если мне хочется спать, я сплю. Если я…
— Заткнись и выпусти меня! — Марша дрожала всем телом. Она с затаенным страхом чувствовала притягательную силу его опаляющего взора. Голова кружилась, тело как будто уже не принадлежало ей. — Не смей меня трогать…
