Кейт Фернивалл - Содержантка
— Ты хочешь утопить меня, девочка?
Вода стекла ему на шею и оттуда — за ухо.
— Да. Только что-то у меня не очень хорошо выходит.
— Мужики покрупнее тебя пытались, и то не вышло.
— Не разговаривай, от этого кровь сильнее идет.
— Вот дерьмо! — буркнул он, когда боль дала о себе знать.
Приложив мокрую ткань к щеке Попкова, Лида принялась ждать.
Время уходило тонкой безмолвной струйкой. Постепенно недовольный ропот становился все тише и неразборчивее, пока не стал напоминать кошачье урчанье, но дышал казак с трудом. Когда все звуки неожиданно смолкли, у Лиды екнуло сердце. Она наклонилась к нему ближе и прислушалась. Ткнула кулаком в ребра. Здоровяк не пошевелился. Тогда она ударила его локтем пониже шеи и не успела опомниться, как он, неожиданно вернувшись к жизни, инстинктивным движением отмахнулся. Если бы огромная ручища попала в цель, то могла бы снести ей голову. Но пронесло… Лишь снова стало слышно неразборчивое ворчание, на этот раз тише.
— Хочешь поговорить? — негромко прошептала Лида, опасаясь, что он может умереть во сне.
— Ха!
— Могу поспорить, что остальным сейчас еще хуже. Тем, кто сделал это с тобой.
— Ха!
— Из-за чего вы подрались?
— Ублюдки тупорылые.
— Что они сделали?
— Поджидали снаружи.
— Снаружи чего?
— Снаружи этого твоего места.
Сердце Лиды замерло. Она наклонилась к его уху и еле слышно прошептала:
— На улице Райкова? — Да.
Внезапно Лиде стало очень холодно, у нее застучали зубы.
— Как они узнали? Ведь мы с Чаном вели себя так осторожно. Мы каждый раз запутывали след, чтобы никто не мог обнаружить.
— Ха!
— Сколько их было?
— Четверо.
— Но теперь они сообщат о нас и…
— Нет. — Он повернул голову, отчего черная повязка сползла наверх, обнажив изуродованную пустую глазницу. — Не сообщат, маленькая Лида. Они мертвы. — Его лицо жутко исказилось, губы растянулись, и из раны снова засочилась кровь. — Так что улыбайся, — со злостью прорычал он, — потому что ты и я, мы-то живы.
Девушка прижалась щекой к его щеке, ощущая привычный отвратительный запах и тепло, чувствуя рядом со своим плечом его плечо, больше похожее на нагретый солнцем камень.
— Твоя, Лев Попков, беда в том, что ты слишком хорошо относишься к людям. В следующий раз попытайся быть жестче.
Он засмеялся, отчего его могучие ребра заходили ходуном.
— Мне нужно выпить.
Лида села ровно.
— Схожу куплю тебе самую здоровенную бутылку водки во всей Москве.
Он улыбнулся ей. Одного зуба у него во рту не хватало.
— Лена, — сказала девушка. — Подойди, пожалуйста. Проследи, чтоб ему было тепло. Присмотри за ним, пока меня не будет.
Женщина оставила шитье и внимательно посмотрела на собеседницу. И в этот миг Лида поняла, что Елена вдруг отдалилась от нее, так же четко, как если бы та взяла лежащие у нее на коленях ножницы и перерезала одну из связывающих их нитей. С той секунды их дружба каким-то образом ослабела, и все же Лида не могла злиться. Она понимала, что сама виновата. Опасность тянулась за ней следом так же, как за другими девушками тянется шлейф лент. С грустью в глазах она смотрела на Елену, когда та подошла к кровати, не раздеваясь, легла и прижалась к здоровяку, крепко обхватив его одной рукой за шею и едва не задушив. Не прошло и нескольких секунд, как казак заснул.
Когда Лида надевала пальто, Елена, уткнувшись лицом в его засаленные черные волосы, произнесла:
— Когда-нибудь, Лида Иванова, ты доведешь его до смерти.
47
Эдик был занят тем, что выслеживал добычу. Лида сразу распознала его жертву: это был мужчина с несколькими пакетами. Он только что вышел из табачного магазина, в витрине которого были выставлены курительные трубки всех форм и размеров, и был слишком занят раскуриванием толстой сигары, зажатой в таких же толстых губах, чтобы заметить маленького тощего мальчишку у себя за спиной.
Лида коснулась плеча малька.
— Укусишь меня — я сама съем кусок колбасы, который купила для Серухи.
Эдик остановился и недовольно поморщился.
— Слушай, отстань, а? Я работаю.
— Лучше прекращай, а не то я тебя остановлю.
Он подозрительно посмотрел на нее, вспомнив, как когда-то она заставила его вернуть добычу в карман, из которого он ее вытащил. Потом пожал плечами и пошел следом за двумя женщинами, которые были поглощены обсуждением достоинств своих шляпок. Лида восхищалась тем, как он умел пристраиваться к людям и держаться рядом на таком расстоянии, чтобы и у них не возникало подозрений, и у других прохожих создавалось впечатление, будто он идет с ними. Дети, идущие рядом со взрослыми, всегда вызывают меньше опасения.
— Не против, если я пойду с тобой? — спросила она.
— Ты меня выдашь.
— Наоборот. Я тебя прикрою.
Размышлял он ровно две секунды, потом понял свою выгоду и разрешил ей пойти с ним.
— Есть для тебя работа, — незаметно шепнула ему Лида.
— Опять письмо?
— Да.
— Нет.
То, как быстро он отказался, изумило ее.
— Я думала…
— Нет. Никаких больше писем.
— Ты хочешь больше денег? Если так, то…
Его голубые глаза презрительно скользнули по ее липу.
— Нет, конечно. Я просто не могу больше этим заниматься.
— Но почему?
— Не могу и все.
— Боишься попасть в тюрьму?
На этот вопрос он даже не стал отвечать. Они уже подошли вплотную к человеку с сигарой и пакетами. Эдик приподнялся на цыпочки, расслабил руки и приготовился.
— Я тебе сейчас помогу, если еще одно письмо отнесешь, — пообещала Лида.
— Да?
— Пошли.
Лида приблизилась к мужчине, начала обходить его с одной стороны, Эдик пошел с другой. Сделав вид, что торопится, она чуть задела бедром пакеты ничего не подозревающей жертвы, вздрогнула, споткнулась и машинально схватилась за него. Мужчина тут же заботливо ее подхватил. Она одарила его очаровательной улыбкой, поблагодарила и поспешила дальше. Когда Эдик догнал ее в ближайшем переулке, он едва сдерживал смех.
— Неплохо. Для девчонки.
— Ты и сам ничего. Для пацана. Что у тебя?
Он вытащил серебряный портсигар, инкрустированный диагональными полосами черного янтаря.
— Сойдет, я думаю, — небрежно обронил Эдик, но они оба понимали, что это вещь достаточно ценная. — А у тебя?
