Джудит Гулд - Вспышка. Книга первая
– Вам следует быть осторожной. – Он на секунду перевел взгляд на Милтона Айви, который не замедлил отвернуться. – Но я думаю, вам понравится шампанское. Это «Дом Периньон», самое лучшее шампанское. А за обедом предлагаю распить бутылочку «Шато Ля-тур» 1898 года. Я припас ее для особого случая.
– Значит, сегодня особый случай? – храбро спросила Тамара не в силах больше молчать о своем шансе стать звездой.
Скольник рассмеялся.
– Каждый день особенный, особенно если он окрашен присутствием красивой и талантливой девушки.
Его слова прозвучали для нее как музыка, она упивалась ими.
– Я три раза смотрел вашу кинопробу, – продолжал он, – и это событие стоит отметить. Правда, должен вам сказать, ваше изображение на кинопленке не полностью соответствует оригиналу – в жизни вы намного красивее, чем на экране. Понимаете, мисс Боралеви… могу я называть вас Тамарой?
Она ослепительно улыбнулась, довольная тем, что может избавиться от своей неблагозвучной фамилии.
– Буду очень рада.
– Отлично. – Он казался довольным. – А вы должны, как все, называть меня О.Т. Как я собирался сказать, в наш коллектив не каждый день вливается потенциальная звезда.
– Значит… вы действительно нанимаете меня? – хрипловатым голосом спросила она, с трудом осмелившись выговорить эти слова.
– Как сказать, – туманно ответил он. – Не хотелось бы разрушать ваши надежды, но я хотел бы, чтобы вы сначала увидели вашу пробу; после этого вы выслушаете наши предложения и примете решение.
У Тамары в животе похолодело, проблески надежды угасли.
– О! Значит, есть… проблемы?
– Это не совсем проблемы, а скорее, несколько… незначительных деталей, которые легко устранимы, уверяю вас. – Он увидел, что к нему бесшумно приближается вездесущий дворецкий. – А вот и ваше шампанское. Выпейте и попробуйте расслабиться. Я придерживаюсь правила, что не стоит ничего обсуждать на голодный желудок; так можно испортить удовольствие от хорошей еды. Мы все обсудим после обеда.
Как бы ей хотелось, чтобы этого обеда вообще не было, но, несмотря на ее нервозность, еда доставила огромное удовольствие. Обед стал совершенно новым для нее опытом, который запечатлелся в ее памяти и вызвал целую гамму чувств. Армия бесшумно двигающихся слуг заботилась о том, чтобы все было исполнено самым тщательным образом; они двигались так тихо, что Тамара была почти уверена в том, что их обязали надеть туфли на каучуковой подошве. Она никогда бы не поверила, что на свете могут существовать такие опьяняюще аристократические блюда. В качестве закуски мальчики-филиппинцы внесли и поставили перед каждым гостем две маленькие тарелки и чашу – приготовленная тремя способами куропатка – тончайшие, почти прозрачные ломтики грудки куропатки с обжаренным в масле луком-шаллотом, консоме из куропатки и восхитительная крошечная ножка куропатки в пряном красном винном соусе. Помимо основного блюда, состоящего из трех разных видов пресноводной рыбы, поданной в соусе из утиной печенки с гарниром из самых бледных и нежных зеленых побегов спаржи, которые ей когда-либо приходилось видеть. Скольник и его гости потчевали ее анекдотами из жизни звезд, которых она знала по журналам или кинофильмам, в промежутках забрасывая ее вопросами, желая разузнать о ее жизни все, что им может понадобиться. Это была тонкая и чрезвычайно умная тактика. Легкое шампанское и бархатистое столовое вино превратили их вопросы из допроса в обычное социальное исследование; к тому времени, как был подан десерт: трио – как и следовало ожидать, – состоящее из малины, черники и клубники, залитых сметаной, Скольник и его высокопоставленные подручные уже знали о ней достаточно. Тот факт, что ее мать была великой русской театральной актрисой и любовницей князя, привел их в восторг; вино развязало ей язык, и она даже проговорилась о том, что они с ее попечительницей очень нуждаются в деньгах.
– Брюс, – спросил Скольник, отклоняя предложенную дворецким коробку с кубинскими сигарами и закуривая трубку, – у тебя достаточно материала для того, чтобы твои люди могли начать работу?
Тамара почувствовала легкое покалывание в голове. Значит, они говорили всерьез!
Брюс Слезин ухмыльнулся и, взяв две сигары, положил их в карман.
– Более чем достаточно! – радостно ответил он. – Происхождение этой молодой леди произведет настоящий фурор. Немного фантазии, и вы не поверите, какая у нас получится история. Например, мы можем сказать, что ее мать была великой русской актрисой, а отец – настоящим князем. Нас никто не станет опровергать, поверьте мне. Я по опыту знаю, что люди верят во все, во что им хочется верить, а этому они точно захотят поверить. В любом случае, насколько мне известно, большинство русских белоэмигрантов, бежавших от революции, либо заняты подготовкой всевозможных заговоров с целью возвращения в Россию, а значит, на сплетни о ней у них не будет времени, либо они до смерти боятся, что большевики разыщут их, и поэтому сидят тихо. А мы тут окажем Тамаре королевские почести. Не забудьте, раз ее отец – князь, то значит, и она сама – княжна.
– Княжна, да? – Скольник улыбнулся, переваривая услышанное. – Мне это нравится.
– А мне нет. – Тамара перегнулась через стол, сведя к переносице свои безупречно изогнутые дугой брови. – Это… это просто неправда! – настойчиво проговорила она страстным шепотом. – Я никакая не княжна! И никогда ею не была! И отец мой не был князем.
Слезин весело улыбнулся ей.
– Ну конечно, был. И, разумеется, вы – княжна. Она пристально посмотрела сначала на него, затем на Скольника, пораженная тем, с какой легкостью они плели паутину из полуправды. Неужели все, что она читала о звездах Голливуда, только частично правда… или, может быть, это все чистейший вымысел?
Скольник повернулся к главе своего отдела, занимающегося вопросами новых кадров.
– Кэрол? Ты хочешь что-нибудь сказать?
– Если не считать деталей, которые мы обсуждали вчера, я полагаю, она отвечает большинству наших требований, – обтекаемо ответила Кэрол Андерегг.
«Ну вот, опять, – подумала Тамара, чувствуя, как душа уходит у нее в пятки, – снова эти проклятые «детали».
Скольник пробуравил взглядом художника-постановщика.
– Клод?
Клод де Шантилли-Сисиль медленно кивнул. От его легкомыслия и европейских манер, которые он так любил на себя напускать, не осталось и следа; теперь была видна его суть.
– Я думаю, мы могли бы создать совершенно новый облик, новый стиль вокруг нее, – задумчиво произнес он, вертя в руках чайную ложечку в стиле рококо. – Судя по кинопробе, ее игру можно было бы немного привести в порядок, но это проблема режиссера, а не моя. – Он бросил взгляд в сторону Зиолко, который с безучастным видом сидел рядом. – В целом, я бы сказал, что она обладает тем неуловимым качеством звезды, которое заставляет вас выпрямиться и обратить на нее внимание. – Он обежал глазами остальных гостей, которые молча кивали головами. – И мне нравится затея с княжной, – продолжал он. – Она дает нам определенную зацепку. Она царственна, но не слишком. Она очаровательна и свежа – даже сексуальна, – но она не высмеивает эти качества; в ней нет ничего кричащего, один лишь небольшой намек, который гораздо, гораздо действеннее, чем любая крикливость. Я думаю, нашим паролем в отношении нее должно быть слово «класс», поскольку, вне всякого сомнения, она обладает этим качеством, но нам следует рекламировать его осторожно, чтобы не перегнуть палку. Короче, я думаю, у нее есть все задатки королевы экрана. Я вижу ее всю в белом: почти белые волосы, белый гардероб, белая мебель, белые украшения, блестящие жемчуга, белые меха… белые борзые на поводке – и все такое. Я думаю, мы можем создать киносенсацию тридцатых годов, если, повторяю, если она решит играть в нашей команде и согласится с нашими предложениями.
