Джудит Гулд - Вспышка. Книга первая
Тамара бросила осторожный взгляд на картину, затем шагнула вперед и, повернувшись спиной к остальным гостям, принялась внимательно рассматривать картину, на которой был изображен большой белый прямоугольник. Над ним располагался несколько смещенный от центра совершенно ровный черный квадрат. Его углы упирались в края холста. Ниже по диагонали был нарисован красный квадрат. Нахмурив брови, она пыталась понять, что все это значит. Ну что она могла сказать?
– Я, правда, ничего не понимаю в живописи, – медленно проговорила Тамара, хмуря брови. – Но мне кажется, что это… интересно.
Она услышала, как Скольник хмыкнул. Бернард Каценбах, человек с бородкой, был прежде всего продавцом. Он вызывающе вздернул подбородок.
– Это больше, чем интересно, – негодующе проговорил Каценбах, обнажив блестящие, как у зайца, зубы. – Конечно, вся живопись интересна, – продолжал он своим загробным голосом, – поскольку любое, даже самое слабое творение позволяет нам заглянуть в душу художника. Но это… это интересное, героическое, величественное отражение измученной души, которая в конце концов свела мириады жизненных проблем к простейшим, легчайшим для восприятия и в то же время полным глубокого смысла формам.
Эти два квадрата полны глубокого смысла? Тамара не верила своим ушам.
– Как, по-вашему, – прервал его Скольник, лениво повертев указательным пальцем, – стоит ли платить за нее две тысячи долларов?
– Стоит ли… – Каценбах запнулся. – Стоит ли платить… Да разве можно оценивать в денежном выражении такого гения? Бог мой, это же Малевич…
– Я спрашивал у дамы, – весело проговорил Скольник.
«Ну и ну», – подумала Тамара и ничего не ответила.
– Так как, мисс Боралеви? – продолжал допытываться Скольник. – Стали бы вы тратить две тысячи долларов на эту картину?
Она повернулась к нему лицом и с минуту молчала.
– Две тысячи долларов? – Ей удалось выдавить из себя улыбку. – У меня нет двух тысяч долларов и никогда не было, поэтому я даже не могу себе представить, как бы я их потратила. Боюсь, вы выбрали не того человека.
Показалось ли ей, что у торговца произведениями искусства вырвался заметный вздох облегчения? Или он был плодом ее воображения?
– Отлично сказано, – одобрительно проговорил Скольник. – Должно быть, вы общительны. Это важное качество для звезды, когда приходится общаться с прессой и публикой.
Означает ли это, что она сдала экзамен, в чем бы он ни заключался? И потом он сказал «звезда». Неужели он и в правду намерен сделать из нее звезду?
– Луи, – не вставая, сказал Скольник, – я думаю, тебе следовало бы представить нас своей прекрасной спутнице.
Луис Зиолко кивнул.
– Как вы все знаете, это Тамара Боралеви, чью пробу вы все видели. – Он повернулся к Тамаре. – Тамара, хочу представить тебе руководство «ИА». Для начала, сидящий в кресле человек, это Оскар Скольник, президент «ИА».
– Мистер Скольник… – кивнула ему Тамара.
– Слева от него – Роджер Каллас, наш главный менеджер. Рядом с ним Брюс Слезин, вице-президент по рекламе. Джентльмен, справа от О.Т., Милтон Айви, наш юрист.
– Джентльмены… – опять кивок.
Все мужчины, за исключением продолжавшего сидеть Оскара Скольника, по очереди выходили вперед и пожимали ей руку, говоря, что они очень рады с ней познакомиться.
– А кто тот джентльмен справа? – спросила она.
– Клод де Шантилли-Сисиль, – ответил Зиолко, – наш художник-постановщик. Клод придает нашим фильмам их неповторимый вид.
Низенький, одетый с иголочки француз склонился над рукой Тамары.
– Я восхищен, мадемуазель Боралеви, – галантно произнес он, щекоча своим дыханием ее руку.
– Не позволяй его европейским манерам и фальшивому акценту одурачить себя, – со смешком добавил Зиолко. – Клод – чистокровный американец и к тому же старый развратник. Не говори потом, что я тебя не предупреждал.
На лице Клода де Шантилли-Сисиля появилось обиженное выражение.
– Они ревнуют! – с жаром воскликнул он, притворяясь сердитым. – Ну разве я виноват, что нравлюсь женщинам?
Тамара рассмеялась вместе с остальными.
– А теперь перехожу к нашим талантливым дамам, – продолжал Зиолко. – Рядом с мистером Скольником сидит мисс Рода Дорси, которая возглавляет литературный отдел. Именно она снабжает нас различными литературными первоисточниками, из которых мы отбираем те, которые решаем приобрести и экранизировать.
– Мисс Дорси… – Тамара наклонила голову. – Надеюсь, у меня будет возможность немного помочь вам в вашей работе.
Женщина в тяжелых роговых очках с собранными в пучок волосами рассмеялась.
– Мне бы этого очень хотелось. Иногда мне кажется, что мои сотрудники всего лишь ленивые книжные черви, весело проводящие рабочее время.
– Дама, которая стоит, это миссис Кэрол Андерегг, вице-президент по кадрам. Сотрудники ее отдела прочесывают страну в поисках новых дарований.
Миссис Андерегг смотрела на Тамару твердым, как стекло, оценивающим взглядом, голос ее звучал отрывисто, когда она, слегка наклонив серебристо-седую голову, произнесла:
– Мисс Боралеви.
– Рада познакомиться с вами, – сказала Тамара.
– Да, но мы не должны забывать мистера Каценбаха, – с тонкой улыбкой произнес Скольник со своего кресла. – Искусствовед, советник, поставщик красоты и непревзойденный продавец. Я много раз жалел, что он не работает на меня, продавая мои фильмы, вместо того чтобы заставлять меня самого покупать дорогие картины.
– Но на этот раз вы не намерены ничего покупать. Вы уговорили меня прийти сюда только для того, чтобы оценить красоту мисс Боралеви, я правильно вас понял?
– Виноват. – Скольник поднял руки вверх в знак того, что сдается, глядя на Каценбаха с еще большим уважением. Затем он знаком приказал пододвинуть к нему стул и улыбнулся Тамаре. – Присядьте, дорогая. Мы пьем шампанское. Разумеется, если вы предпочитаете что-то другое, к вашим услугам весь мой бар, который справедливо считается лучшим в городе. Не какой-то там самогон, заметьте. Французское шампанское и самые лучшие спиртные напитки, какие только можно купить за деньги. Я нахожу, что в наши дни иметь хорошего контрабандиста так же важно, как и дельного аналитика по маркетингу, найти которого не легче, чем добросовестного дворецкого.
– Хорошо сказано! – мягко заметил юрист Милтон Айви. Его щеки, покрытые сеткой красных лопнувших кровяных сосудов, ярко горели. Было видно, что, несмотря на сухой закон, он частенько баловался спиртными напитками.
– Немного шампанского, пожалуйста, – мягко проговорила Тамара, – хотя я никогда его раньше не пробовала. – Она бесхитростно улыбнулась. – Я вообще ни разу в жизни ничего не пила. Скольник одобрительно кивнул.
