Луиза Бэгшоу - Карьеристки
— Это я, — резко сказала она.
— Топаз, у нас еще одна проблема, — спокойно сообщила Ровена, пытаясь скрыть панику. — Похоже, я больше не смогу не ходить на работу. Пошли разговоры.
— У меня тоже, — ответила соперница. — И мы не можем сейчас рисковать.
— Но никто не составит план для «Мьюзика рекордс» кроме меня, — убежденно заявила Ровена. И это не хвастовство, а констатация факта. Она знала, именно ее идеи по маркетингу, распространению хорошо работают, они вместе с ее планом по покупке мелких фирм сподвигнули Джоша Обермана вернуть ее на работу в компанию.
— Не сомневаюсь, — сказала Топаз, забыв о необходимости держаться холодно. — То же самое и у меня. Ты знаешь, Джо считает, я должна передать работу над планом кому-то еще, но я не могу, ведь речь идет не об основах бизнеса, а о…
— Перспективах? — подсказала Ровена.
— Совершенно верно, — ответила та.
— Так как мы поступим? — спросила Ровена. — Мы должны это сделать сами…
— …и мы не можем заниматься этим на рабочем месте, нам придется сидеть на всех заседаниях…
Пауза.
— Может, поработаем вместе ночами и в выходные, — нерешительно произнесла Ровена. — Мы могли бы и отдельно, но как тогда выверять формулировки и общие линии документа…
— Приезжай в девять, — коротко сказала Топаз.
— А Майкл Кребс? — заставила себя спросить Ровена.
— Если твой мистер Оберман считает, что он тебе нужен, приводи и его, — ответила Топаз.
Повисло неловкое молчание, и потом они обе повесили трубки без лишних любезностей.
Майкл Кребс направил черный «феррари теста-росса» к зданию «Мьюзика тауэрс», к стоянке служебных машин. Когда он подъехал, охранник тотчас махнул ему рукой — заезжать. Был ранний летний вечер, и Кребсу нравилось все — золотистый свет, освещавший деревья и тротуары, голос Тома Петти на компакт-диске в машине и последний разговор по телефону с Ровеной Гордон.
— Майкл, это Ровена.
— Я узнал, — ответил Кребс с усмешкой.
— Планы изменились, — нервно сказала она, пытаясь как можно скорее закончить разговор. — Мы должны встретиться сегодня вечером, а не днем. Ты сможешь быть на Бикмэн-плейс в девять?
— Не знаю. А в чем дело?
— Ну, Майкл, ради Бога.
— У меня кое-какие мысли, я хочу их с тобой обсудить, — рассеянно сказал Кребс. — И если мы должны быть в девять, я заеду за тобой в восемь.
— Хорошо, — напряженно ответила Ровена.
Кребс улыбнулся. Он понимал малейшие интонации в голосе Ровены, как свои и как она хотела ему возразить, но не смогла. Не смогла признаться, что не намерена оставаться с ним наедине.
Она очень хочет казаться занятой. Она испугана до смерти.
Он ждал этой встречи. Он хотел этой встречи.
Ровена только что отправила домой свою помощницу, и тут появился Майкл.
В последние два часа она пыталась соединиться с Джоном Меткалфом в Лос-Анджелесе, и его секретарша все время отфутболивала ее.
— Президент на заседании, мэм.
— Да, мэм, я знаю, кто вы.
— Да, мэм, я передала ему, что вы звонили.
— Да, он сразу пошел на новое совещание, мисс Гордон.
— Да, мэм, я знаю, он очень занят…
— Ну что ж, — спасибо за помощь, — сказала Ровена, когда Майкл вошел в кабинет, и швырнула трубку.
Кребс посмотрел на ее гибкий силуэт, который вырисовывался на фоне окна, последние лучи дня играли ее светлыми волосами, черная одежда плотно облегала, подчеркивая каждый изгиб тела, а длинные ноги казались бесконечными в тонких черных колготках.
Он тут же почувствовал желание.
— Ты кому звонишь?
— Да так, ничего особенного, — сказала она, как бы защищаясь.
— Не жениху ли?
— Нет, — ответила Ровена и покраснела. Она начинала сердиться на Джона. Почему он так по-детски отнесся к тому, что она осталась в Нью-Йорке на несколько недель? А сейчас смутилась при Майкле Кребсе. Вот уж перед кем ей меньше всего хотелось раскрывать свои чувства.
— Значит, и впрямь кто-то совершенно неважный, — заметил проницательно Кребс, посмотрев на нее с понимающей улыбкой, что разозлило ее.
— Ты хочешь, чтобы мы здесь поработали? Или поедем в «Миррор»? — спросила Ровена, решив не обращать на него внимания.
— Ни то, ни другое. Я заказал столик в «Ле Сирк», — сказал он ей, — и не смотри на меня так, пожалуйста, Ровена. Если мы собираемся работать всю ночь, я должен поесть.
Ровена посмотрела на него, хотела возразить, но не решилась. Если бы на его месте был другой, конечно, сперва надо было бы поужинать перед началом работы…
Но это не кто-то другой, это Майкл Кребс.
— Ну так ты идешь или как? — спросил он, вставая. Лицо его было равнодушным.
Соберись, Ровена, велела она себе строго, подхватив кипу бумаг и контракты.
— Ладно, иду.
Они ехали в сумерках в верхнюю часть города и говорили о бизнесе, наблюдая друг за другом. Ровена откинулась назад в кожаном кресле, пытаясь вслушаться в слова Кребса. Купить пару фирм, сократить европейские списки, расширить лицензионное дело. Она чувствовала — нужно собраться. Все это важно. И однако не могла не наблюдать за движением его губ, когда он говорил, за большими руками, крутившими руль, не могла не рассматривать его красивые с проседью волосы. Она не хотела, чтобы он приставал к ней, но ей не правилось, черт побери, что он настроен так по-деловому… Почему он не ведет себя с ней как раньше? Он что — крест на ней поставил, размышляла Ровена. И тут же застыдилась, поймав себя на столь далеких от дела мыслях.
Кребс следил за дорогой и краем глаза наблюдал за Ровеной. Он говорил не задумываясь, будто включил автопилот. От успеха дела зависело будущее Джоша и Ровены, он тоже много вложил в «Мьюзика», и для него лично — профессиональная катастрофа, если «Меншн Хаус» купит «Мьюзика». У Кребса были предложения, он знал их наизусть, он мог их выпалить Ровене не думая. Поэтому в голове оставалось свободное место для мыслей о колготках, которые на ней. Об ее облегающем платье. О хрупком изящном теле, свернувшемся на сиденье. Боже, она сводит его с ума. Он помнил, вот так же по-кошачьи она свернулась в кресле на студии тогда, в Лондоне, в тот вечер, когда они впервые занимались любовью.
«Я хочу тебя, я хочу тебя», — страстно думала Ровена.
«Боже мой, да она просто сидит у меня под кожей». Кребс был опьянен неожиданным желанием потянуться и дотронуться до нее.
Он подавил импульс и продолжал говорить. Но уже начинал беситься. Ровена Гордон принадлежит ему! И она всегда будет принадлежать ему. Джон Меткалф! Тоже мне, пацан, анджелино, ничего не знающий ни о музыке, ни о том, как распалить Ровену…
