Сливово-лиловый (ЛП) - Скотт Клер

— А Роберт это понимает?

— Роберт все понимает, Сара. Он пошел бы на любую уступку для меня. Роберт боялся, что я порву с ним, понимаешь?

— Но это исключено, не так ли? Это же исключено? Ты думала об этом? Действительно?

Сара смотрит на меня в ужасе, ее глаза широко раскрыты, и она двумя руками сжимает свой бокал. Похоже, она вот-вот начнет грызть ногти от волнения.

— Нет, не паникуй. Это исключено. И я не думала об этом ни секунды. Даже если мы немного сбились с пути, он все равно лучший мужчина, который у меня когда-либо был. Роберт действительно заставляет меня чувствовать, что любит меня, что заботится обо мне. Мы… мы очень долго разговаривали прошлой ночью и во всем разобрались.

Я смотрю в окно на Роберта, удобно откинувшегося на спинку стула, полностью сосредоточенного на Фрэнке, который что-то рассказывает ему, сильно жестикулируя. Роберт смеется и кажется более счастливым и расслабленным, чем в последние дни. Непреодолимое желание прожигает мое тело. Я так сильно хочу вернуться на свое место, где доверие и любовь так пластичны, так осязаемы. Фрэнк встает и идет к двери с пустой бутылкой из-под воды в руке, улыбается нам и затем направляется на кухню.

— Пожалуйста, извини меня, — говорю я Саре, встаю и выхожу на террасу.

— Привет, — приветствует меня Роберт.

— Привет, — говорю я, садясь к нему на колени.

Роберт сводит ноги, чтобы мне было удобнее, кладет руки на бедра. Он улыбается своей очаровательной улыбкой, и я целую его, мягко и нежно, потираясь щекой о его щетину.

Он немного отталкивает меня от себя, чтобы посмотреть на меня. Солнце зашло минут двадцать назад, темно и тихо, если не считать отдаленного гула машин на городской автостраде. Мерцающий свет свечи на столе делает все вокруг достаточно ярким, чтобы я могла посмотреть на него, заглянуть ему в глаза. Его взгляд впивается в мой, и мне кажется, что я слышу треск, когда мой мир — наш мир — снова приходит в норму. Мы совсем одни в мире, переносимся из этого мира в наш мир — в нашу очень личную вселенную. Я улыбаюсь, чувствуя, как внутри меня снова распространяется всеобъемлющий покой. Ощущение, что я прибыла туда, где мне место. Домой. Я отсутствовала всего несколько дней и очень соскучилась. Чувствую, что абсолютно ничего не изменилось, ничего не было разрушено или сдвинуто. Может быть, сейчас стало даже лучше, чем раньше. Потому что мы навели порядок.

— Вот и ты, Аллегра, — тихо говорит он и улыбается.

— Да, — отвечаю, — вот и я.

— С возвращением, дорогая, — шепчет он и целует меня.

***

Я отлепляюсь от него и возвращаюсь обратно в гостиную. Сажусь, делаю большой глоток вина, протягиваю бокал Саре, чтобы она снова налила. Фрэнк возвращается во внутренний дворик и продолжает разговор.

— Спасибо, — говорю я Саре, откидываясь назад. — Как у вас? — спрашиваю я, и она широко и довольно улыбается.

— Фантастика. С Фрэнком никогда не бывает скучно. Он учится очень быстро, и как топ, и как боттом. У него такой темп, за которым я не успеваю. Мне требуется гораздо больше времени, чтобы привыкнуть ко всему новому, среагировать на это. Нам очень нравится проводить время вместе. В сентябре-октябре мы едем в отпуск на Сардинию на три недели. Мы арендовали дом прямо на берегу. Я уже в нетерпении.

— М-м-м, верю-верю.

— Что вы собираетесь делать теперь со своими тремя неделями?

— Ничего. Лодырничать. Мы экономим деньги и энергию на январь.

— А что в январе?

— Роберт хотел бы поехать в Австралию на три-четыре недели в январе. Пеший тур. Он делал это раньше, когда ему было восемнадцать, и теперь хочет повторить. Со мной.

— Э-э, — говорит Сара, морщась, — для меня это не отпуск. Я предпочитаю нормальную постель и хочу отдохнуть.

— Я буду спать на Роберте, если спальные места мне не понравятся, — ухмыляюсь я, и Сара смеется.

— Ты всегда можешь спать на мне, даже если тебе нравится спальное место, — заявляет Роберт от двери.

Фрэнк и Роберт входят внутрь, то ли спасаясь от комаров, то ли от усиливающегося холода. Я стаскиваю с себя толстовку Роберта, но он отмахивается.

— Оставь, мне не холодно.

Он садится рядом и обнимает за плечи.

— О чем вы говорите? — спрашивает Фрэнк, и я рассказываю о наших планах на отпуск.

Потом Роберт рассказывает несколько историй о своей поездке в Австралию, и глаза Фрэнка начинают сиять.

— Звучит здорово. Возьмете нас с собой?

— Не дай бог! — восклицает Сара, — Я не хочу четыре недели тащиться по Австралии с рюкзаком за спиной…

— Решите это между собой, тогда мы и поговорим, — усмехается Роберт и целует меня в висок. — В принципе, я ничего против не имею, ты, Аллегра?

— Нет. Вы можете поехать с нами.

— Вы знали, что в Австралии есть ядовитые гады? — спрашивает Сара, встряхнувшись.

— Ясное дело. Но меня никто не укусил и не ужалил, — объясняет Роберт и пожимает плечами.

Он выглядит таким расслабленным. У Сары, напротив, заметно приподнимаются волосы на затылке, просто от одной только мысли об этом.

— Сара — классическая арахнофобка, — наигранно доверительно шепчет Фрэнк и успокаивающе кладет руку Саре на бедро. — Если увидит в квартире хоть самого крохотного паучка, будет истерить, пока он не уберется.

— Подвал Марека был для меня самым жутким ужасом, — отвечает она, кладя свою руку на руку Фрэнка, переплетая пальцы.

— Подвал? — спрашивает Роберт, хмурясь.

— Да, карцер. Такой старый каменный сводчатый склеп, который он так и не убрал толком, сохраняя «атмосферу». Паутина декоративно висела в углах. Я хныкала уже из-за паутины, когда мне приходилось туда заходить.

Я замечаю, что Роберт смотрит на меня, и пожимаю плечами. Не хочу говорить об этом сейчас. Сара также не хочет углубляться в тему пауков и переводит разговор на городской фестиваль в следующие выходные.

***

Мы возвращаемся домой около половины второго, Роберт заключает меня в свои объятия, как только захлопывается дверь.

— Ты в порядке, любовь моя?

— Да, — отвечаю я, обнимая его еще крепче.

— Ты снова хорошо себя чувствуешь?

— М-м-м. Да. Наконец снова.

Отрываюсь от него и снимаю его толстовку, надетую на мне до сих пор, сбрасываю туфли и иду в ванную. Я смертельно устала, и кроватка зовет меня очень громко. Когда Роберт ложится в постель, я почти сплю. Он кладет руку мне на живот, и я поворачиваюсь к нему, целую в ключицу, скользя своей ногой между его. Он очень нежно ласкает мою попку и бормочет на ухо ласковые слова.

— Очень устала? — спрашивает он, и я киваю.

— Я бы хотел переспать с тобой, Аллегра, — шепчет он, прижимаясь ко мне своим членом.

Я с улыбкой открываю глаза. Эта осторожная сдержанность так не типична для Роберта и все же как-то очень сексуальна.

— Ты знаешь, что надо сказать, — шепчу я в ответ, обнимая его крепче, — Скажи это.

— Ты уверена? Ты хочешь?

— Да. Скажи это Роберт. Я хочу это услышать.

Он молчит несколько секунд, затем целует меня в лоб и мягко командует:

— Повернись на спину.

Я со вздохом отрываюсь от него и делаю то, что он приказывает. В животе начинают порхать первые бабочки, усталость только что улетучилась.

— Раздевайся, Аллегра.

Я избавляюсь от футболки и трусиков и бросаю их на пол перед кроватью. Он кладет руку мне на грудь, нависает надо мной, целуя горячо и страстно, в то время как я тянусь рукой к его боксерам.

— Ноги раздвинуть, — шепчет он, и я немедленно подчиняюсь, в то время как рой бабочек в животе взрывается.

— Роберт, — шепчу я, когда через некоторое время он входит в меня и тут же останавливается.

— Да? — спрашивает он, готовясь отстраниться от меня.

Я обхватываю его ногами, крепко прижимая к себе.

— Я так сильно тебя люблю.

— Я тебя тоже.

Он опускается еще ниже, целует, а потом начинает очень медленно и нежно двигаться внутри меня. Роберт нежен со мной, дает шанс снова к нему привыкнуть, узнать его. Старый Дом Роберт уже вытрахал бы мне сердце, новый Дом Роберт любит меня, именно так, как это подходит для теплого, сонного настроения сегодня вечером.