Лия Флеминг - Открытка
– Нет! Не смейте трогать меня! Я не хочу вас! Уезжайте!
Калли проплакала всю ночь. Реакция Дезмонда потрясла ее. Сын ее не принял. Он равнодушно взглянул на орден, который был посмертно вручен его отцу, и тут же передал его Джесс, чтобы та положила награду вместе с картинками и фотографиями. Он вел себя вежливо, попросил разрешения выйти из-за стола и сразу убежал в сад, подальше от ее назойливых глаз. Конечно, она обиделась, она даже разозлилась на него, но не посмела выказать свои чувства открыто. Джесс все время вертелась рядом, да и Бойды молча следили за каждым ее шагом.
Калли провела в их доме четыре дня, а потом решила вернуться в отель и подготовиться к решительным действиям. Семейство Бойдов стало откровенно действовать ей на нервы. Во-первых, их было слишком много. Шумные, говорливые, постоянно чему-то смеются и все время наблюдают за ней, но при этом делают вид, что им все равно, где она и что она. Ей захотелось побыть немного одной, сконцентрироваться, продумать как следует свою стратегию поведения. Она купила билеты на матч по крикету и в кино, хотела погулять с сыном по парку, но тот наотрез отказался идти куда бы то ни было без Джесс. Ах, как мечтала она когда-то, что будет встречать сына после школы, а он будет бежать к ней навстречу и улыбаться. Пустые фантазии! Восьмилетний мальчик совсем не горел желанием бросаться к ней на грудь. Он вообще всячески игнорировал ее присутствие. Такое впечатление, что ему не нравилось быть рядом с ней. Это было тяжкое испытание для ее материнской гордости: сплошные муки уязвленного самолюбия и никаких радостей общения. Прошла еще одна неделя, но долгожданного сближения с Дезмондом так и не произошло.
Калли старательно соблазняла сына всем, что его интересовало, она обещала ему горы золотые, в том числе и путешествие в Лондон на аэроплане. Но чем больше она рассыпалась перед ним мелким бисером, тем сильнее росла его отчужденность. Это тупое, упрямое нежелание идти с ней на контакт обезоруживало. Калли была в отчаянии. Она не понимала, что происходит.
Выход из патовой ситуации попытался найти Джим. Однажды, когда они сидели в гостиной вдвоем, он сказал Калли:
– Понимаю, времени еще прошло мало для того, чтобы что-то решать. Но пока все очень плохо. Бедняжка Джесси страдает, вы страдаете… Ребенок мечется между вами и не знает, кто он есть на самом деле. Силой вы его не заставите подчиниться себе. За то время, что он провел на ферме Боба Кейна, ему пришлось испытать на себе такое! Мальчишка ад пережил… Джесси подала на развод именно из-за жестокого обращения мужа с ними обоими. Кто его знает, как все это в конечном счете повлияло на Луи. Но в любом случае пора дать ему слово! Он сам должен сказать, чего хочет.
Калли уставилась на него в немом изумлении.
– Вы предлагаете, чтобы ребенок сам решал свое будущее? Конечно же нет! Все что угодно, но только не это!
– А собственно, почему нет? Луи – не совсем обычный мальчик, поверьте мне! Он много старше своего возраста. Еще бы! Пережить такое! Но невзгоды закалили его, и он научился вычеркивать из своей памяти все то, чего не хочет помнить. К сожалению, в этот список попали и вы. Да, я сожалею, но вас он тоже вычеркнул. Единственная женщина, которая ему сейчас нужна, – это Джесси. Она – его мать.
Калли вскочила со стула и стала нервно расхаживать по гостиной.
– Но это же чушь! Его мать – я! Я родила его, вскормила своей грудью… Я хочу вернуть себе сына!
– Да, но захочет ли он поехать вместе с вами? Вот в чем вопрос! Все мы хотим одного: блага мальчику. Главное – это то, что хорошо для Луи. И потом, мать – это не только та женщина, которая родила, как и мужчина вовсе не обязательно отец только потому, что он оплодотворил своим семенем какую-то женщину. Вы понимаете, о чем я… Главное во взаимоотношении взрослых и детей – это степень их доверия друг другу. Словом, вы должны позволить Луи самому решить свою судьбу.
– Это неправильно! Мальчик еще слишком мал, чтобы самостоятельно принимать такие важные решения, касающиеся его будущего. Откуда он может знать, что для него лучше? – возразила Калли протестующим тоном. – Разве я виновата в том, что случилась война?
– Это вы мне можете не объяснять! Я там тоже был. Смерть, разрушения, потеря близких, исковерканные судьбы и жизни… Мне искренне жаль, что все так получилось. В каком-то смысле Луи – тоже жертва войны. Ведь он потерял вас из-за войны.
– То есть вы просите меня отпустить его… Не предъявлять на него никаких прав? – Калли оцепенело уставилась в окно. В голове было пусто, ни единой мысли.
– Нет, я прошу вас позволить Луи самому решить свою судьбу.
– А что потом?
– Не знаю! Потом и решим, что нам делать потом.
– Но он – мой ребенок, моя плоть и кровь. Я – его мать, и он обязан подчиняться матери! – вспылила она снова. – Что за глупости – позволить ребенку решать все за взрослых! С меня хватит! Довольно! Я вас выслушала, но на этом все!
Как смеет этот чужой мужчина предлагать ей подобные сделки? Нет, пора немедленно возвращаться к себе в отель. И не забыть купить бутылку вина, чтобы уснуть.
Калли проснулась на рассвете в холодном поту. Ее снова разбудил страшный сон. Будто она бежит за Дезмондом через какие-то кущи терновника, пытается поймать его за руку, но сын все время ускользает, а потом и вовсе исчезает из виду. Она поворачивает в одну сторону, в другую… Дезмонда нигде нет. Но она отчетливо слышит его смех, он что-то громко кричит, кого-то зовет, она пробует бежать на звуки его голоса, но заросли терновника смыкаются вокруг, образуя непроходимую стену…
С того самого дня, когда в их доме появилась красивая голубоглазая дама в шляпе, все переменилось. Домашние постоянно совещаются о чем-то в гостиной за закрытыми дверьми, а заметив его, стараются говорить вполголоса, чтобы, не дай бог, он не услышал, о чем они там толкуют. Иногда ночами Дезмонд слышал, как беззвучно плачет в подушку Джесси, а утром встает с распухшим от слез лицом и покрасневшими глазами. Он тоже сорвался и подрался с одноклассниками, за что был наказан дома. Драка в общем-то вспыхнула на пустом месте из-за того, что мальчишки стали дразниться и насмехаться над его английским акцентом. Дескать, явился не запылился, англичанин-иммигрант. Хотя он и так изо всех сил пытается научиться болтать на австралийский манер, как все здешние.
Но почему эта странная дама каждый день таскается за ним в школу? Приходит всегда такая нарядная! Другие мамаши готовы лопнуть от зависти, разглядывая ее красивые платья. А заодно глазеют и на него! Почему она называет его своим сыном? Ее сыном был какой-то Дезмонд, тот мальчик с фотографии, но никак не он! И все же, и все же… Какие-то смутные воспоминания теснились в его голове. И имя Дезмонд тоже всплывало откуда-то из глубин памяти, и тот красивый дом с каменными ступеньками и крыльцом… Дама все время рассказывала ему о Шотландии, говорила, что еще совсем маленьким он носил килт. Но килт – это же юбка! Как можно? Только девчонки носят юбки. В такие моменты ему хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать ее речей. Дама была очень добра к нему, она все время покупала ему игрушки, конфеты, играла с ним в карты, но стоило ей протянуть руку, чтобы обнять его, как он тут же ощетинивался и убегал прочь.
