Академия Икс (СИ) - Акти Дарья

Обида, злость и разочарование захлестнули с новой силой. Она закрыла глаза и закричала, вжимаясь ногтями в колени.

Больно. Было очень больно.

Отрицательные эмоции накапливались в геометрической прогрессии, вызывая головокружение и частичную глухоту.

— Он такой душка, да? Использовал тебя как подстилку, а ты и довольствовалась этим, не так ли? — Перед Гермионой возникла Феромониха. — Ой, подожди-ка… Не ты. Я. Это же была я!

— Перестань… прекрати это, — задыхаясь, шептала Гермиона, жадно хватая ртом воздух.

— Перестать? Прекратить? Шутишь? Наше веселье только начинается! — Ее смех разлился повсюду, эхом отдаваясь в висках. — Так или иначе, мы здесь заперты. Чем же заниматься, как не вспоминать все самое вкусное в твоей жизни? Вернее… в нашей жизни.

Гермиона не знала, сколько времени прошло с тех пор, как она оказалась в этом месте. Да и где оно? Все догадки наводили только на один ответ — когда Том подчинил ее с помощью какого-то вещества, сознание раскололось на две части: Феромониху — демоницу, созданную запретными желаниями и эмоциями, — и себя настоящую — обычную девочку, мечтающую о лучшей жизни с любимым человеком. После потери галлона крови ее организм не смог поддерживать умственную активность и просто «отключил» эту функцию.

А это означало одно — она впала в кому и была заперта с расколотой частью себя, которая почему-то заняла лидирующую позицию в голове.

И как бы она ни сопротивлялась, как бы ни пыталась прогнать Феромониху, у нее не получалось. Более того, голова начинала болеть все больше, а зрение и слух — притупляться.

Через какое-то время на душе стало настолько тяжело, что Гермиона снова взвыла, хватая себя за волосы.

— Убирайся из моей головы! — истошно выкрикнула она, когда Феромониха в очередной раз сменила картинку с аварии, в которую они с Пэнси попали в начале учебы, на страстный секс с Драко в бассейне. — Убирайся! Хватит! Ненавижу тебя!

— Ну же, посмотри, нам было так хорошо! — Перед глазами появилась сцена, когда Драко опустил ее на ступеньки бассейна и ненасытно входил сзади, хватая за волосы. — Я же знаю, тебе нравится, когда он сзади! Это так возбуждает, не правда ли, м?

— Прекрати! — всхлипнула Гермиона, смахивая рукой слезы.

Она не могла больше играть в эти игры. Не могла смотреть на отрывки прошлого, зная о настоящем.

Ее разрывало на части.

И снова яркая вспышка. Снова смена картинки. В этот раз Гермиона стояла перед зеркалом в женском туалете и смотрела на заплаканную себя. К горлу моментально подступила тошнота — и ее вырвало в раковину напротив. Вернее, она подумала, что ее вырвало.

— Забавно, да? — раздался голос Феромонихи где-то позади. — Тебе больно, неприятно, ужасно, но ведь на самом деле твое тело сейчас ничего не испытывает. Просто жалкая оболочка без сознания.

— Хва…тит…

— Больно, детка? — Из-за угла появилась Дафна, держащая в руке разбитое горлышко от шампанского. — А я ведь предупреждала, беги… беги и не оглядывайся.

Гермиона застыла как вкопанная, вспоминая их разговор.

А ведь она хотела убежать… хотела уйти с бизнес-конференции, пока Том не настиг ее, пока не уволок к себе в кабинет, пока не подвесил к потолку и не лишил чувств…

Пока она не услышала холод в голосе того, к кому тянулась нутром.

Резкая боль полоснула по сердцу, как заточенный нож по бумаге. Казалось бы, за столько сцен можно было привыкнуть к мешанине эмоций, разочарований и потрясений, но раз за разом становилось только хуже.

Когда она снова увидела яркую вспышку, сил терпеть не осталось. Воспоминания, эмоции и чувства сводили с ума ее и разделенное сознание.

Долго ли она сможет продержаться? Час, два?

— Не могу… я больше не вынесу этого! — истерично прокричала Гермиона и упала лбом в пол, начиная с новой силой плакать, смеяться и шипеть.

— Ты должна. Ты обязана! — приказал грубый голос Тома. — Ты будешь жить, чтобы я мог пользоваться тобой.

— НЕТ! — Гермиона уперлась руками в пол, срывая голос от напряжения.

Яркая вспышка, и…

Тишина.

Какое-то время Гермиона пыталась отдышаться, не веря, что у нее появилась передышка от бесконечных воспоминаний и диалогов. Открыв глаза и подняв голову, она увидела перед собой темноту и Феромониху, которая почему-то сидела в позе лотоса с закрытыми глазами. Создавалось впечатление, что она находилась в неком стазисе.

Поднявшись, Гермиона сделала пару шагов в ее сторону, то и дело пошатываясь. В висках все еще эхом отдавались голоса из прошлого, но она каким-то образом приглушила их, концентрируясь на фигуре впереди.

Наконец дойдя до Феромонихи, она попыталась прикоснуться к ее плечу, но, как и ожидалось, рука прошла сквозь, оставляя после себя розовую дымку.

— Черт… — на выдохе одновременно сказали Гермиона и Феромониха, словно они стали одним целым. — А-а-а!

Резкая головная боль и много ярких вспышек заставили упасть и схватиться за уши в попытках облегчить приступы. Пространство вокруг начало искажаться, сменяясь разными цветами и помехами как артефакты{?}[Артефакты — искажения, появляющиеся на экране компьютера или ноутбука. Напоминают горизонтальные и вертикальные полосы, цветные точки, блики и засветы.] на мониторе при поломке видеокарты.

— И что теперь? — послышался где-то вдали голос матери.

— Теперь ждать. Только ждать, — с тяжелым вздохом проговорил кто-то.

Этот диалог не был похож на воспоминания или фокусы Феромонихи. Это было что-то новое и очень реальное.

«Мама…» — последнее, о чем подумала Гермиона, погружаясь в беспросветную тьму.

Спустя несколько часов после ввода сыворотки

Гермиона медленно открыла глаза, щурясь от яркого света и всматриваясь в белоснежный потолок.

— Гермиона? Гермиона, ты… это ты! — Руку кто-то крепко сжал, и через мгновение она почувствовала нежное касание на щеке. — Уильям! Она очнулась! О Боги…

Ей потребовалось несколько минут, чтобы осознать, что в этот раз она находилась в больнице.

«Я выбралась? — подумала Гермиона, продолжая рассматривать потолок и концентрируя внимание на его неровностях. — Или это изощренная попытка моего сознания обмануть меня? Очередная пытка?»

— Малышка, как ты?.. — Голос матери. Он дрожал.

«Или все же нет?» — Она перевела взгляд на маму и отца.

— Дочка… — кое-как выдавил из себя отец, кажется, сдерживаясь, чтобы не впасть в чувства. — Я позову врачей и Долгопупса.

Он ушел, оставляя ее с мамой наедине.

— Скажи что-нибудь… ты… ты помнишь, кто я? — издалека начала мама, продолжая нежно сжимать ее руку.

Гермиона внимательно посмотрела на нее, пытаясь понять, была ли это реальность или очередная иллюзия. Она рассматривала лицо: красные от слез глаза, темные круги, иссушенную от обезвоживания кожу — явные признаки сильного потрясения. Такое лицо она видела только однажды, когда в детстве упала без сознания и проснулась в больнице, окруженная врачами и медсестрами.

«Иллюзия или реальность?» — задавала себе вопрос Гермиона, сохраняя молчание.

Она не спеша приподнялась на кровати, упираясь спиной в мягкие подушки. Сделать это было куда сложнее, чем ей представлялось: тело было изможденным, кожа ныла от постороннего вмешательства в виде иголок, повязок и прочих поддерживающих жизнь вещей.

Но, несмотря на физический недуг, самым странным казалось абсолютное отсутствие каких-либо эмоций. Ни по отношению к своему состоянию, ни по отношению к маме. Ничего.

Все ощущалось реалистично. И это все, что она могла сказать про окружающий мир. Ни больше, ни меньше.

— Герми… — ласково прошептала мама, напоминая о себе.

«Иллюзия или реальность?» — снова повторила Гермиона, смотря ей в глаза.

Через некоторое время в палату вошел врач и знакомый ей лаборант, который спас ее, когда она попала под препарат «Крессеция» на паре у мистера Слизнорта.

— Отлично, я все еще непревзойденный гений, — без стеснений проговорил Невилл, обгоняя врача и первым подходя к Гермионе. — Мою речь различаешь?