Джессика Марч - Соблазн
Ангажемент был успешным, однако ее возвращение с девушками лишь показало Канде, что она была права, когда хотела расстаться с группой. Мейлин стала еще худшей сукой, чем была, с триумфом она сверкала глазами, демонстрируя всем своего нового дружка, красивого чернокожего актера, которого все называли новым Сиднеем Пуатье. Сочувствие Лонетты тоже раздражало ее, потому что она ощущала себя неудачницей, несмотря на все деньги, которые зарабатывала.
Не успела закончиться эта неделя, как Канда наняла голливудского агента, который прислал ей за кулисы свою визитную карточку.
– Я хочу изменить свою жизнь, – заявила она, – и хочу, чтобы вы помогли мне сняться в кино. Деньги меня не интересуют… просто постарайтесь, чтобы я стала звездой.
С кино долго не получалось, и она отправилась записываться для Френки Седутто, потребляя во все больших количествах la douce poudre blanche – единственный из подарков Жан-Клода, который не раздражал ее – и накапливая в себе раздражение против «Уандерс», которые, теперь она была в этом убеждена, пользовались ее талантом, жирели на нем и оттягивали на себя славу, которая должна была принадлежать ей одной по праву.
Когда ей наконец предложили еще одну роль в кино, она оказалась такой тоскливой, такой скучной и лишенной блеска, так болезненно напоминала ей о жалкой жизни, которую она оставила позади, что Канда едва не уволила агента. Это была история чернокожей девочки-инвалида, брошенной родителями и перебрасывавшейся из одного приюта в другой. Выдержав нищету, одиночество и оскорбления, девочка создает свой собственный мир музыки и песен и вырастает в знаменитую певицу – исполнительницу псалмов, покоряющую мир.
– Возьмите эту роль, – уговаривал ее агент. – Вы уже озарены славой. Побудьте кем-то еще. Все скажут что вы блестящая актриса. Поверьте мне, – сказал он, – для Канды Лайонс пришло время показать всему миру, что она обладает актерским талантом и душой.
В конце концов Канда согласилась на участие в картине, чтобы не ехать на гастроли вместе с «Уандерс», – это был как бы ее сигнал о намерениях оторваться от них, так же как она оставила позади все остальные напоминания о Чикаго. Фильм получил признание во всем мире и завоевал две премии киноакадемии, включая одну лично для Канды.
Получив награду – причем она нарядилась для этого в огненно-красное платье и шаль из перьев экзотических птиц, а бриллиантов нацепила столько, что позавидовала бы английская королева, – она вернулась в свой новый дом в Малибу, чтобы отпраздновать в одиночестве это событие. Никто не позвонил ей, чтобы поздравить. Ни мама, которая снова лежала в госпитале, ни Чарлина, у которой был медовый месяц. И конечно, не «Уандерс», которые уже начали поливать ее грязью в прессе, изображая Канду Лайонс как неблагодарную потребительницу. Черт с ними, Канде было наплевать. Она боролась и сражалась за все, что у нее теперь есть, а если людям хочется верить в другое, то и пусть. Она наполнила ванну, сделанную в форме сердца, шампанским и угостила себя кокаином на восемьдесят долларов.
Когда Канда встретилась с Уинстоном Хаммондом III, ей нужен был не любовник, а лишь рассудительный советчик, который мог бы разобраться в ее запутанных и беспорядочных финансовых делах. Она зарабатывала денег больше, чем когда-либо могла об этом мечтать, и все же, казалось, всегда пребывала в затруднениях. После аудита, который обошелся ей в десятки тысяч долларов на оплату работы бухгалтеров, с нее потребовали уплаты просроченных налогов на миллион долларов.
Не понимая, почему так получилось, она пошла к Хаммонду, финансовому советнику многих крупнейших звезд Голливуда.
– Это безобразие, – сказал он, просмотрев бумаги Канды. По тому, как он это произнес, видно было, что он обвиняет не Канду, а только людей, которые работали на нее. – Безобразие, – повторил он, – женщина в вашем положении, артистка, не должна сама загружать голову финансовыми проблемами. Вы должны найти себе такого человека, который сможет увеличить ваши заработки и обеспечить комфортабельный – нет, роскошный! – уход со сцены.
Для Канды было облегчением, что Хаммонд не стал интересоваться, откуда у нее толстые пачки рецептов, говорившие о том, куда уходят ее деньги. Она не могла объяснить, как она устраивала кутежи, покупала вещи, которые были не нужны ей, выбрасывала их, как покупала дома с такой же легкостью, как другие люди покупали одежду, а затем и не бывала в них. Ей понравился звук аристократических речей Уина, его манеры, а когда он пообещал ей «надежность без боли», ее заинтриговала его уверенность в себе.
Она вверила свои финансовые дела в его руки, пользовавшиеся прекрасной репутацией. Когда он пригласил Канду на обед, она была поначалу удивлена, а потом окрылена. Уин Хаммонд был белым, кровь его голубой, его личная власть немалой. На восемнадцать лет старше Канды, он, казалось, знал все и вся, что имело какую-нибудь цену. Словно любящий отец, он инструктировал ее, давал советы с заботой и терпением. Он дал Канде надежду, что с ней не случится ничего плохого, если он будет рядом.
Они поженились через шесть месяцев, и Канде показалось, что она наконец-то обрела дом. Уин выполнял свои обещания, одно за другим. Он оспорил решение финансовых органов, и, странное дело, налог был вполовину уменьшен. Он создал новую компанию звукозаписи, стал в ней главным менеджером, а Канда главным акционером и основной певицей. Он просматривал каждое поступавшее ей предложение и заботился о том, чтобы она появлялась в самых изысканных отелях и концертных залах Америки и Европы, зарабатывая больше всех остальных звезд, разве что Уэйн Ньютон и Френк Синатра обгоняли ее.
Она родила еще одну девочку; и хотя ее ребенок снова оказался темнокожим, Канда уже так не переживала. Она находилась на вершине своей карьеры, а ее личная жизнь проходила гладко и размеренно.
Канда находилась в Лондоне, когда Уин был арестован по обвинению в мошенничестве и сговоре. Она узнала эту новость не от него, а из заголовков в «Лос-Анджелес таймс». Она полетела домой, чтобы быть рядом с ним, но к тому времени, когда она приехала, он уже сбежал из страны, прихватив с собой не только богатства множества вкладчиков, но и большую часть ликвидных ценных бумаг Канды.
Шок от такого предательства и потеря большей части своего богатства оказались подобными лавине и погребли под собой Канду. Она закрылась в доме в Малибу на несколько недель, ела мало, спала еще меньше и существовала лишь на наркотиках и отчаянии. После того как она пропустила две записи и торжественное открытие в Лас-Вегасе, стали появляться статьи, где Канду сравнивали с Билли Холидей и Джуди Гарланд, звездами, которые ярко горели, да все выгорели.
