Евгений Шишкин - Закон сохранения любви
И если скоро на нашей планете исчезнет жизнь — это произойдет не от того, что на всех не хватит кислорода, чистой воды, продуктов питания, — от того, что не хватит любви, — любви к природе, к матери, к женщине, к собственным детям, к своему ближнему, к Всевышнему.
…Истинная любовь к человеку дороже любви к Всевышнему. Любовь к Всевышнему есть познание, есть поклонение искусству религии, есть само искусство, есть служение идеалу и защита от незнания, есть в конце концов мерило человеческого страха перед смертью. Истинная любовь к человеку благородна и действенна. Она не возвышенно-эфемерна, она земная, сиюминутная, она для тех, кто рядом. Всевышний, может быть, на своем суде обласкает за безгрешие или накажет за грехи — «там», откуда нет никаких известий, земная любовь способна дать благоденствие «здесь», пока мы все «здесь».
…Любые религии, вероисповедания имеют свои заповеди. К примеру, христианские: «Не убий», «Не укради», «Не лжесвидетельствуй…» Но люди и убивают, и крадут, и лжесвидетельствуют. И все-таки это не отменяет веру. Любовь — это тоже вера. Закон сохранения любви тоже повсеместно нарушают. Но разве это отменяет закон!»
Опытный редактор Прокоп Иванович Лущин оказался прав: у моей рукописи «Закон сохранения любви», которая после перестроечной издательской неразберихи попала к нему потрепанная, без титульного листа, изначально не было окончания, вернее, простой итоговой главы с каким-то правилом, формулой, уложением или сводом. В этом не стоит видеть уловку или умничанье автора: просто закон сохранения любви представлялся мне проявлением веры, к которой человек должен прийти самостоятельно.
Со времени создания рукописи прошло немало лет — годы российских потрясений и личных, внутренних надломов, — но я не отрекаюсь от своего замысла… и по-прежнему верю, что для любящих людей всё исполняется по закону сохранения любви.
Кстати, о Прокопе Ивановиче: он опять по настоянию Романа Каретникова посетил нарколога и, пройдя какой-то сеанс, перестал пить. Теперь он выполняет поручения Романа, разыскивает малоизвестные документы по московским частным и государственным архивам.
Сам Роман Каретников переехал с семьей из Германии во Францию. Они живут в Ницце, на берегу моря, так как Илюшка предан этой стихии и всё свободное время пропадает в яхт-клубе. Роман всё еще надеется создать свою энциклопедию, но в последнее время занялся исследованием возникновения русского флота и трагического разрушения царского флота в годы безумной гражданской войны в России, когда эскадра русских судов покинула Крым. Во Франции ему помогают восстановить эти гибельные картины уже очень постарелые потомки эмигрантов первой волны. Когда в рукописях или текстах вековых книг Роман встречает имя Марина, он на некоторое время задумывается и перестает читать. В Россию он приезжает редко, но так же грезит, что еще встретит Марину — неведомо где, как, но еще встретит.
А про семью Кондратовых — вернулся ли Сергей с чеченской войны к жене Марине и дочке Ленке? — мне доподлинно неизвестно.
Уходя из госпиталя, прощаясь в палате с остающимися мужиками, на вопрос одного из них:
— Ну, чего решил? Домой поедешь? Или опять контракт на Чечню перезаключишь?
Сергей Кондратов ответил:
— К матери сперва поеду. Надо навестить. Много лет не видались.
Ни про войну, ни про родной дом он ничего не сказал.
