Мейв Бинчи - Сердце и душа
Отец Брайан хотел обсудить все с Фионой, но ее эта тема, очевидно, не заинтересовала. Кажется, ее мысли были где-то далеко, она смотрела сквозь отца Брайана, не видя и не слыша его.
Молли и Морин купили прекрасные наряды к свадьбе и отлично прогулялись: заботливый персонал, чай и сэндвичи прямо в магазине. Там можно было бы провести ведь день. Что они, в общем-то, и сделали. Надо отметить, что купленные наряды были вполне благоразумными, никаких глупостей на один раз. Их можно надевать снова и снова, был бы повод. Вот, например, крестины. Они радостно захихикали.
Владелица “Главного праздника” заметила, что они ведут себя очень спокойно, не суетятся, в отличие от большинства матерей в подобной ситуации. Если бы со всеми клиентами было так легко иметь дело. В итоге Морин и Молли накупили неимоверное количество вещей и согласились, что это был лучший шопинг в их жизни.
Но как они ни пытались, им не удалось заинтересовать купленными нарядами Фиону. Она казалась отрешенной и глубоко погруженной в себя.
* * *В понедельник в клинику вошла Аня.
Она долго смотрела на Эми, бегающую туда-сюда с чашками кофе.
— Вы, должно быть, та самая полячка, святая Анна. — Эми первая нарушила молчание.
— А вы — Эми, дочь Питера Барри?
— Да. Ну что ж, вы вернулись, я ухожу, да?
— Я не святая Анна. Мне просто повезло, что меня готовы взять обратно.
— Ну-ну, рассказывайте. Они тут все от вас без ума!
— А вам здесь понравилось?
— Да.
— Утром я была в больнице. Они ищут сотрудников для “скорой помощи”: делать записи на месте, чтобы сестрам потом проще было выполнять их обязанности.
— Это же территория Фрэнка Энниса?
— Да, поскольку вся больница в некотором роде подчиняется ему.
— Но разве он не наш природный враг? — спросила Эми.
Аня рассмеялась.
— Вижу, я вернулась как раз вовремя. Вы практически полностью переняли наши ценности.
Аня и Карл не могли поверить в свое счастье: Бобби снял для них новенькую квартиру.
— Мы не можем принять такой подарок, папа. — У Карла в глазах стояли слезы.
— Зачем же я трудился всю жизнь, если не могу подарить тебе дом? — Бобби весь лучился от удовольствия.
— Но это… это слишком! Тем более что ты собираешься продавать особняк и покупать что-то вместо него. Ты не можешь тратить деньги еще и на нашу квартиру.
— Мы будем платить за нее сами, Бобби, — сказала Аня. — Я просто возьму еще подработок. Это несложно.
— Нет, девочка, ты продолжишь отправлять деньги матери. Ведь ради этого ты приехала в Ирландию.
— О, она так счастлива, Бобби! Вы бы видели, во что мы превратили ее домик! Даже сестры мною довольны. А это большая редкость.
— Ты со всеми познакомился, Карл?
— Да. Они были очень радушны. По крайней мере мне так показалось. Я ведь ни слова не понимал!
— О, Карл, они были очень, очень радушны!
Бобби прокашлялся.
— Розмари очень сожалеет о произошедшем недоразумении… — начал он.
Лицо Карла словно окаменело, но Аня положила руку ему на плечо.
— Пожалуйста, скажите ей, что та история забыта. Если подумать, все обернулось к лучшему. Нам всем пришлось сделать то, чего мы так долго хотели.
— Я не уверен, что Розмари хочет переезжать, но это неизбежно. Она привыкнет. А ты очень великодушна, Аня, и обладаешь удивительным талантом видеть в жизни хорошее.
— У меня в жизни много хорошего, — заметила она.
— Карл, я подумал…
— Нет, отец. Пока еще нет. У меня душа не настолько открытая и добрая, как у Ани.
— Было бы желание, — улыбнулась Аня.
— Возможно, когда-нибудь…
— Надеюсь, это случится скоро, Карл, и твой отец даже в это сложное и суетное время сможет наслаждаться миром и покоем.
— Может быть. — У Карла явно не было желания продолжать разговор о матери.
Аня купила на рынке ткань для свадебного платья Фионы — кремово-желтый индийский шелк. Платье будет просто восхитительным.
Фиона стояла, как статуя, подняв руки вверх, пока Аня снимала с нее мерки и закалывала по фигуре выкройку из дешевой ткани, которая послужит основой для настоящего платья. Фиона почти ничего не говорила. Она не расспрашивала Аню про поездку в Польшу, про новую квартиру, не поинтересовалась, что сказал Карл, когда вошел в дом ее матери.
Прежняя Фиона, которую Аня помнила до отъезда, захотела бы выяснить все подробности.
О свадьбе она тоже не произнесла ни слова. Все разговоры, которые начинала Аня, как-то сами собой заканчивались. Да, восхитительно, что венчать их будет отец Брайан. Да, его центр, судя по всему, изумительное место для свадебного завтрака. В самом деле, множество друзей приезжают из-за границы. Конечно, обе матери отлично проводят время.
Аня отложила булавки.
— Фиона, скажи мне честно. Ты хочешь, чтобы свадебное платье шил кто-то другой?
— Нет, Аня, как тебе это пришло в голову?
— Тогда в чем дело?
Вопрос, кажется, ошарашил Фиону.
— Я не могу выйти за Деклана, — вдруг выпалила она. — Я вообще не разбираюсь в мужчинах. Я не справлюсь.
Она разрыдалась.
— А что говорит Деклан?
— Он не знает, — выговорила Фиона сквозь слезы.
— Ну, нужно же сказать ему.
— Не могу.
— Это нужно сделать. Прямо сейчас я шью для него жилет, отделанный тканью твоего платья… Он должен знать. Ради бога, Фиона…
Карл пригласил Нору и Айдена Данн поужинать в новой квартире. Аня приготовила лосося. Карл пришел домой с цветами. Жизнь была прекрасна.
Какая же славная семья Данн, сколько в их отношениях нежности. Сразу видно, как им хорошо вместе: они так слушают истории друг друга, так трогательно держатся за руки. Айден был пациентом в их клинике, поэтому оказалось, что Аня уже знакома с ними, но она понятия не имела, насколько интересная у них жизнь. Она сидела и весело болтала с гостями, словно с детства была привычна к такому досугу. В девять вечера раздался звонок в дверь.
Аня подошла к домофону. Кто бы это мог быть, в столь поздний час? Она взглянула на маленький экран. У подъезда стояла мать Карла.
— Пожалуйста, извините, что я без звонка. Я знаю, что Карл не хочет меня видеть.
— Вовсе нет, миссис Уолш, просто у нас сегодня гости, понимаете.
— Я всего на минуту. Мне нужно кое-что сказать вам. Я не буду тревожить Карла.
— Возможно, сейчас не лучший момент, миссис Уолш.
Аня заметила, как Карл закатил глаза.
— Скажи ей, пусть уходит, — одними губами произнес он.
Но Аня была слишком добрым человеком:
— Входите, миссис Уолш, только, пожалуйста, ненадолго. Надеюсь, вы нас извините.
