Уильям Гилл - Вкус греха
Ариан немного расслабилась. Через пару секунд гнусный шантажист окажется на улице, решила она, и уже раскрыла было рот, чтобы крикнуть «Убирайтесь!», но слово это так и не было произнесено: она вдруг вспомнила нечто очень важное.
Свидетели были. Сотни свидетелей. Тогда, во время приема после свадьбы, Симон твердил всем и каждому, что первое, что они сделают с Ариан, – это заведут ребенка. Все приглашенные знали о гипертрофированном самолюбии де ла Форса. Он ни за что не стал бы говорить ничего такого, что впоследствии могло бы привести к «потере лица». Ложь Ариан, разумеется, все равно пришлось бы доказывать в суде, но косвенные свидетельства того, что она ввела мужа в заблуждение, были достаточно весомыми, чтобы у какого-нибудь алчного юриста могло возникнуть желание взяться за это дело. А первое, что сделает любой адвокат, – это начнет наводить справки об ответчице, то есть об Ариан. Если явившийся к ней тип сумел раскопать столько всего, лишь прочитав старые газеты и проконсультировавшись с адвокатом в Мадриде, то детективы в Париже и Рио-де-Жанейро, разумеется, смогут выяснить гораздо больше, а этого Ариан допустить не могла.
– Сколько вы хотите? – спросила она.
Чарлз встал с кресла и, подойдя к Ариан, уселся на ее стол так небрежно, словно был у себя дома. На лице его снова появилась гнусная ухмылка.
– Строго говоря, мне нужны не деньги. Вот цена, которую я назначаю: мы с вами проведем вместе всю оставшуюся жизнь. С сегодняшнего дня я не могу себе позволить потерять вас из виду. Как вы сами сказали, мужчины, приблизившиеся к вам, умирают. Я не допускаю и мысли, что после нашей беседы вы поручите кому-нибудь меня прикончить, но вероятность такого исхода станет еще меньше, если я, так сказать, официально стану вашим любовником и сожителем. В этом случае, если я погибну при странных обстоятельствах, вы станете главной подозреваемой. Но это крайне неприятная тема, и вряд ли стоит ее развивать. Словом, мне нравится ваш образ жизни, и я буду рад разделить его с вами, – промурлыкал Чарлз и, увидев, как в глазах Ариан сверкнула ярость, тут же добавил: – Не беспокойтесь, я не стану требовать от вас ничего такого, что шло бы вразрез с вашими желаниями. В этом смысле у меня будет своя жизнь, отдельная от вашей, и при этом я обещаю, что никогда не поставлю вас в неудобное положение. Но ответ нужен мне сейчас. Сегодня вечером есть рейс на Буэнос-Айрес – если придется лететь в Аргентину, я бы не хотел его пропустить.
– Ваша наглость поразительна, – заговорила она. – Мне никогда в жизни не приходилось слышать ничего подобного, и…
– Мы теряем время, – перебил ее Чарлз. – У вас есть час на раздумья. Я буду ждать вашего звонка в баре отеля «Мирамар». – Он встал и направился к двери, бросив на ходу: – На вашем месте я бы хорошенько подумал, прежде чем наводить какие-либо справки.
Как только за Чарлзом закрылась дверь, рука Ариан легла на телефонную трубку. Однако, помедлив несколько секунд, она снова положила трубку на рычаг. Мерзавец был прав: если она позвонит в Буэнос-Айрес и начнет выяснять у кого бы то ни было детали аргентинского законодательства, касающиеся вопросов признания брака недействительным, это неизбежно породит подозрения, а затем и слухи.
Разумеется, можно было немедленно передать все состояние Симона его семье. Но тогда сработала бы ловушка, заготовленная для нее мужем: бразильская полиция немедленно получила бы от заблаговременно нанятого Симоном юриста информацию о том, что Ариан де ла Форс не та, за кого себя выдает. Получалось, что Ариан не только потеряет все деньги, но и окажется в тюрьме, будет разлучена с Глорией. Письмо Симона закабалило ее на десять лет. Этот срок подходил к концу, но теперь, после визита Чарлза Мердока, угроза разоблачения стала для Ариан пожизненной.
Ариан посидела, напряженно размышляя, затем сняла трубку и попросила телефонистку соединить ее с отелем «Мирамар». Разговор занял меньше минуты.
Нана заперла дверь в свою комнату, вытащила чемодан и принялась паковать свои вещи. Она не могла понять, почему год назад Ариан позволила неизвестно откуда взявшемуся Чарлзу поселиться у них. Нана терпеть его не могла, да и Ариан, судя по всему, тоже. Ариан постоянно появлялась с ним на людях, но при этом и у нее, и у Чарлза была своя жизнь. Нана знала, что Ариан не любила Симона, но по крайней мере могла понять, почему она вышла за него замуж. Чарлз же не представлял собой ровным счетом ничего – это был просто красивый альфонс.
Хуже всего, что он плохо действовал на Глорию. Нет, не обижал ее – Чарлз вообще старался не замечать девочку. Однако с того самого момента, как он появился в доме, Глория стала злой, капризной, совершенно на себя непохожей. В результате Ариан тоже стала стараться избегать общения с ней. В самом деле, трудно было общаться с девочкой, которая то и дело кричала, что ненавидит свою мать и мужчину, с которым та живет. Однако отсылать Глорию в Швейцарию, в школу-интернат, как это только что сделала Ариан, было жестоко.
Нана понимала, что теперь внучка вырастет вдали от нее. Она потеряла Глорию, как когда-то потеряла свою дочь, и теперь ее жизнь лишилась смысла. Нана сказала Ариан, что хочет жить где-нибудь в другом месте, вдалеке от всех.
Она остановила свой выбор на замке Ла-Энкантада в Пунта-дель-Эсте, где Ариан иногда проводила свой отпуск. Холмы и море, объяснила Нана, напоминают ей о детстве. Ариан заверила Нану, что обязательно будет приезжать на уругвайское побережье вместе с Глорией на рождественские каникулы – в южном полушарии в это время начиналось лето.
Нана была довольна, что иногда все же будет иметь возможность видеться с внучкой, но в то же время станет жить одна.
Глава 39
Лондон
Ноябрь 1988 года
У Пандоры выдался особенно трудный день. Возникли проблемы с поставкой товаров в центральные графства, из Тайваня вовремя не поступила крупная партия хлопка, застрявшая в каком-то порту, и ко всему этому добавилась забастовка почтовых работников, создавшая множество досадных осложнений. После долгого телефонного разговора на повышенных тонах с каким-то типом, находившимся на противоположной стороне земного шара, она бросила трубку на аппарат, чувствуя себя, словно выжатый лимон. Было семь часов вечера. Лекция в штаб-квартире организации «Друзья земли», посвященная проблеме спасения котиков в Северном море, началась в шесть тридцать. Пандора решила, что успеет послушать заключительную часть, если поторопится.
Тед был в Нью-Йорке, и Пандора заметила, что ей не хватает того чувства уверенности и защищенности, которое исходило от него. Анализируя их отношения, Пандора всякий раз приходила к выводу, что они развиваются очень удачно, и она, по идее, должна была считать, что ей крупно повезло. Однако, хотя ей не хотелось признаваться в этом даже себе самой, Пандора радовалась возможности побыть одной, когда Тед уезжал. Может, мне просто иногда нужно немножко свободы, подумала она, паркуя машину около университетского колледжа.
