Пат Бут - Майами
Он услышал ее. Он упал вниз, словно орел с ночного неба, и заставил ее открыться еще шире, когда ломился к себе домой. Погрузился кинжалом в ее сочные глубины, жестко ударяясь о заднюю стенку ее царства.
Криста задрожала под его натиском. Она погрузилась в постель, утонула в ней в момент его вторжения. Был ли он таким большим в тот, первый раз? Сейчас она наполнилась им. В ее теле не осталось ничего, кроме твердого жара в ее сердцевине. Долгие секунды он оставался там, его ягодицы напряглись, стали тугими, когда он врывался внутрь нее. Наконец они расслабились. Он скользнул назад, плывя по пенистому морю ее страсти, в то место, где все началось. Она протянула руки к его бедрам. Ей хотелось снова направить его домой. Она хотела привлечь его ближе, почувствовать чуткими пальцами чудесную машину, которая бушевала в ее теле. Она приподняла свой зад с уже смятых простыней и подставила себя поудобней. Он бросился на нее снова, неистово двигаясь вглубь и назад, и кругом, и вниз, а ее ноги и бедра шлепались, бились об него на шумном любовном пире. Прижав свои бедра, она терлась об него, двигалась из стороны в сторону, а он тем временем двигался вперед и назад. Все время сок ее страсти лился, словно река шампанского, смазывая его своим благодатным обилием.
— О-о!.. — стонала она, растворяясь в блаженстве. Ей хотелось произнести его имя. Ей хотелось прошептать «Питер». Затем, так же внезапно, как и исчезли, сомнения вернулись. Он ничего не говорил ей. Милый Боже, он молчал. Ее руки упали с его тела, когда его неистовый ритм еще больше участился. Размер был его. В тот раз он не был таким уж громадным. Она затаила дыхание. В разгар плотской бури она пыталась что-то осмыслить. Но ее сознание не работало. Все зашло слишком далеко. Ею владела только страсть. Больше ничего не существовало. Ничего не имело значение, лишь благословенная, сладкая завершенность. Она почувствовала зарождение оргазма. Он приближался издалека, словно голос на ветру, и она уже знала, что испытает наслаждение, более полное, чем когда-либо в жизни. Страх помог этому. Поражающий, отнимающий разум страх, который охватил ее и все возрастал параллельно с нарастанием страсти. Теперь он поднимался вверх, сверлящий и всепроникающий, над гремящей музыкой желания. Раньше это был Питер. Теперь это был лишь предположительно Питер. Сомнения вздымались волнами на краю момента, когда бархатные стенки ее лона туго скользили вокруг тугой плоти ее любовника. Он двигался все чаще в яростном ритме, его ноги и живот бились об нее, грозно, яростно, когда он устремился навстречу своему собственному финалу. Она подлаживалась под него, совмещая каждое его движение со своей собственной контратакой, и сейчас они вместе спешили к неизбежной развязке. Казалось, невозможно ускорить ритм еще больше, разорвать союз тел, но с каждой секундой их движение ускорялось. И теперь остались лишь одни только неистовые удары друг о друга, волшебные звуки жидкой любви и густой аромат мускуса, окутавших их обоих паров страсти.
Он не остановился, когда пришел к финишу. Звериный рык взорвался в глубинах его глотки. Это послужило сигналом Кристе. Она прижалась к нему, и выбросы страсти, которая взорвалась глубоко у нее внутри, пропитали ее разум и заиграли во всем ее теле. Она отбросила голову назад, когда ее тело наполнилось взрывами, и криком швырнула свой экстаз в невидимое лицо незнакомца. Они ударились друг о друга, и нетерпеливая направленность их движения перешла в хаос и коллапс. Ее ноги забились в воздухе, пятки опустились на его зад, пальцы отчаянно обхватили зажавшие ее руки. Ее мускулы пили его дар, и он пульсировал внутри нее, все ей отдавая, совершая над ней обряд, превращая ее в свою собственность. И это все длилось и длилось, пока все, нараставшая приливная волна не застыла на краю сказочного блаженства. Только тогда покой снизошел на них. Утомленные тела блаженно расслабились в парной бане, в которую превратилась их постель. Наступил момент для нежности, для сладких слов, что увенчают маленькую смерть, которой стал их оргазм.
— О, Питер, — промурлыкала Криста в жаркой тишине.
— Питер? — прорычал голос возле ее уха.
35
— Где же Криста? — спросила Мона. Она маячила над секретаршей агентства Кристы Кенвуд, словно черная депрессия.
— А вы…? — спросила секретарша.
— Я Мона. Предполагалось, что я зайду сегодня утром, чтобы подписать контракт с агентством. Очевидно, меня тут никто не ждет. — Она подняла брови к потолку. Проклятье, а она-то воображала, что Криста будет в полном восторге.
— О, да, Мона Аплгейт. Криста оставила записку по поводу вас. Вероятно, вчера ночью, поздно, когда вернулась из Ки. — Девушка пошарила на столе, нашла записку и показала ее Моне. — Тут говорится, что подписанный Кристой контракт лежит в шкафу, и все, что вам остается сделать, это поставить свою подпись, и дело сделано.
— О, — сказала Мона, улыбнувшись несмотря на похмелье. — Это замечательно. Просто прекрасно. — Она схватила контракт. Неважно, что в нем стояло. Важно то, что Криста подписала его. Иисусе, эта девушка была кроме прочего и дельной. Она, должно быть, зашла в контору среди ночи и подготовила бумаги. Что ж, весьма по-деловому. Она рухнула на стул и сделала вид, что читает контракт.
— Есть вода?
— В холодильнике есть кока.
— Пойдет. Так где же Криста?
— Я не знаю. Жду ее с утра. Несколько раз звонила домой, но там автоответчик. Я предполагаю, что она очень поздно легла спать. В два часа у нее очень важная встреча. Она обязательно должна приехать к этому времени.
Мона издала неопределенный звук. Криста могла спать, пока ад не заморозится, она ей и не требовалась. Главным для нее была подпись Кенвуд на контракте… И вот она.
— У вас найдется чем писать?
Девушка подошла, протягивая ей ручку. Мона нацарапала свою подпись рядом с X, которым Криста отметила для нее место.
— Вы должны поставить свои инициалы на каждом листе. Тогда я заверю вашу подпись.
— Пожалуйста, — сказала Мона, рисуя свои инициалы.
— Добро пожаловать в агентство, — торжественно сказала секретарша.
— Да-а, — ответила Мона. — А вы бухгалтер?
— Нет, этим у нас занимается другая. Она сейчас пошла перекусить.
— Послушайте, сделайте мне копию, когда освободитесь, о'кей?
— Конечно, — сказала девушка. — А сейчас я принесу кока-колу.
Мона осталась одна. Несмотря на тяжелое похмелье, она чувствовала себя окрыленной. Она достигла своей задачи с рекордной быстротой. Джонни может гордиться ею. Ей не терпелось сообщить ему об этом. В ту секунду, когда все формальности останутся позади и контракт ляжет на ее бедствующую ладонь, она отвалит и позвонит своему главному мужчине. «Ньюс Кафе» находилось в соседнем квартале. Она позвонит Джонни оттуда.
