Вирджиния Эндрюс - Семена прошлого
А он, врач, хоть каким-то образом искупает свои грехи, служа человечеству, посвятив свою жизнь медицине. Поэтому ему воздастся больше и простится легче, чем грешной женщине, твоей матери, которая не дала миру ничего, кроме испорченной дочери, что обещает стать хуже матери своей, и сына, который жил недостойно, танцуя за деньги, показывая свое тело. И за этот грех он дорого заплатил, потеряв свои ноги, свое тело и свою жену. Есть мудрость Божия, которая и накажет недостойного, и наградит достойного. — Он снова замолчал, будто наслаждаясь достигнутым эффектом, и уставил свой зловещий взгляд на Барта, будто пытаясь выжечь взглядом в сознании моего сына свою волю. — Сын мой, я знаю, ты любишь свою мать, и иногда ты прощаешь ей все, это неверно, потому простить ее может только Бог, но простит ли? Не думаю. Спаси ее, иначе как может проститься ей то, что она отдалась своему брату?
Он помолчал, ожидая ответа Барта.
— Я есть хочу! — внезапно возопила Дайдр.
— Я тоже, — заканючил вслед за ней Дэррен.
— Вы должны слушать и молчать, иначе поплатитесь за это!
Близнецы сжались, глядя на Джоэла огромными от страха глазами. Почему Джоэл вселял во всех этот страх? Бог мой, чем я навредила Барту или Джоэлу?
Прошли несколько минут, как мне кажется, специально предусмотренных Джоэлом для нагнетания напряжения. Мне хотелось пресечь это насаждение вредных идей в детские головки. Но Барт сидел спокойно, будто вовсе не испугавшись слов Джоэла. Его темные глаза остановились взглядом на разноцветном витраже позади кафедры. Витраж изображал Иисуса с маленькими детьми: они припали к его коленам и с обожанием смотрели ему в лицо. То же самое обожание было и во взгляде Барта. Он не слушал своего дядю. На него снизошел Дух Святой, и это читалось в его лице. Да, Бог есть и был всегда, даже когда я желала отрицать это. И сегодня слова Христа полны смысла; и каким-то образом они достигли нарушенного сознания Барта, внедрились невидимыми волнами в его мозг.
— Барт, твои племянники засыпают на проповеди! — свирепо прорычал Джоэл. — Ты пренебрегаешь обязанностями! Разбуди их немедленно!
— Пожалейте маленьких детей, дядя Джоэл, — попросил Барт. — Ваши проповеди слишком длинны для них, они устают и вертятся. Они не порочны, не продавали дух дьяволу. Ведь они были рождены в святых узах брака. Они не те, первые близнецы, дядя — не те дети зла…
Барт приподнял детей, как бы защищая их от Джоэла, и в моей душе страх смешался с надеждой. Барт доказал мне, что он так же добр и благороден, как его отец был когда-то. Но тут прозвучали слова, которые заставили мою кровь застыть в жилах.
— Опусти их и заставь встать, — приказал Джоэл, снова говоривший свистящим шепотом, поскольку проповедь была окончена.
Я молилась о том, чтобы эта проповедь отняла у него побольше энергии, и он не смог издеваться над детьми.
— Дети, которые не умеют сдерживать своих физических нужд, должны повторить урок. Дэррен, Дайдр, говорите и смотрите на меня! Говорите слова, которые вам нужно удержать в своем сердце и уме. Говорите же, чтобы вас слышал Бог.
Они еще редко произносили более чем несколько слов кряду. Не могли составить предложение, но теперь начали детскими голосками повторять сказанное серьезно и правильно, как взрослые.
Барт внимательно слушал, я надеялась, готовый прийти на помощь.
— Мы дети, рожденные от дурного семени. Мы — исчадье ада, дьявольское отродье. Мы унаследовали гены порока, которые ведут к ин инсес инцесту.
Довольные своим успехом, они счастливо ухмыльнулись друг другу: одолели трудные слова и сказали все правильно. Затем оба взглянули серьезными голубыми глазенками на строгого старика на кафедре.
— Завтра мы продолжим наш урок, — и Джоэл закрыл огромную Библию в черном переплете.
Барт подхватил близнецов, поцеловал их и велел им поесть и хорошенько поспать перед новой службой. Тогда из-за колонны вышла я.
— Барт, кого ты хочешь вырастить из детей твоего брата?
Сын посмотрел на меня и сильно побледнел.
— Мама, тебе не стоит приходить сюда, кроме как по воскресеньям…
— Отчего же? Или ты хочешь, чтобы я не вмешивалась, когда ты лепишь из невинных детей забитых и покорных существ, чтобы потом полностью подчинить их себе? Такова твоя цель?
— А кто же сделал из вас, племянница, ту падшую женщину, которой вы стали? — Голос Джоэла был ледяным, а глазки сделались маленькими и колючими.
Я в ярости обернулась к нему:
— Ваши родители и сделали! — крикнула я. — Ваша сестра, Джоэл, запирала нас, детей, на чердаке; вот здесь, в этом самом доме; и год за годом кормила обещаниями, пока мы с Крисом не выросли, не повзрослели; и нам некого было больше любить, кроме друг друга. Так что вините тех, кто сделал нас такими. Но прежде чем вы скажете свое слово, я доскажу все до конца.
Я люблю Криса, и я не стыжусь этого. Вы думаете, что я не сделала ничего для этого мира и людей, но вот он стоит рядом, ваш племянник, ваша опора, и держит на руках моих внуков, а там, на террасе — еще один мой сын. И они не исчадье ада, не дурное семя! И попробуйте только еще раз произнести эти слова, пока я жива — и я объявлю вас впавшим в маразм, и вас увезут отсюда и упрячут в сумасшедший дом!
Щеки Барта заалели, а лицо Джоэла изменилось. Глаза его забегали, он отчаянно искал взглядом поддержки Барта, но Барт смотрел на меня, как не смотрел еще никогда в жизни.
— Мама… — только и мог выговорить он, но тут близнецы вырвались из его рук и побежали ко мне.
— Ба, мы есть хотим, мы хотим есть… Мой взгляд встретился со взглядом Барта.
— тебя, Барт, самый замечательный баритон, который мне доводилось слышать, — проговорила я, обнимая детей. — Будь сам себе хозяин, Барт. Тебе не нужен Джоэл. Ты нашел свой талант, теперь используй его.
Барт стоял, будто застыв на месте; мне показалось, у него было много что сказать мне. Но Джоэл тянул его за руку, настаивая, а близнецы канючили возле меня, требуя ленча.
НЕБЕСА НЕ МОГУТ ЖДАТЬ
Несколькими днями позже Джори слег с тяжелой простудой. Холод, дождь и ветер сделали свое дело. Он лежал на постели в жару, поворачивая в бреду голову то направо, то налево; на лбу у него выступили капли пота, он стонал, хрипел и несколько раз звал Мелоди.
Я видела, как страдает Тони от мысли, что он до сих пор не забыл Мелоди, но все, что Тони делала, она делала добросовестно и с любовью.
Когда я видела, как она ухаживает за больным, я понимала, что это истинная любовь. Когда Тони думала, что я не вижу, она касалась губами его лица. Глаза ее смотрели на него с состраданием и любовью.
