Наталья Светлова - Научиться дышать
— Я просто хочу…
Невозможно. Просто нет сил. Девушка вскочила с дивана и ушла в кухню. Не успела она захлопнуть дверь, как Волков оказался рядом с ней. Да что ж он тенью ее стал! Ирина толкнула его к стене, ощущая всполохи злости, витки огненной ярости, что лизала стенки ее души.
— Ты не Красный крест, а я не раненый боец, чтобы меня спасать. Поэтому закрой свой чемоданчик первой душевной помощи и отвали от меня!
— Почему ты не хочешь принять мою помощь? Почему ты такая холодная?
Девушка выдохнула, кажется, весь запас воздуха из себя. Опять он находится так близко к ней и заставляет задыхаться. Похоже, Волков и есть ее личный каратель с лицом спасителя: рядом с ним она учится дышать, но он же и выбивает из нее весь воздух до последней капельки. Вересова встала к стенке по левую сторону от него, и так они и стояли, как у стены расстрела.
— Да теплая я, теплая. Ты не понимаешь, Вань. Я провела для себя сигнальную черту, заходить за которую ни в коем случае нельзя. А ты подходишь ко мне сзади и толкаешь в спину со всей дури, прямо туда, за черту.
— Я и есть твоя черта? Ты запретила себе относиться ко мне как мужчине?
— Не в шопинге и деньгах дело, ты же осознаешь это. Как к мужчине не значит как к кошельку. Я запретила себе не деньги от тебя брать, а чувства. Не лги себе, Волчара, это не делает тебе чести. Ты предлагаешь мне не просто тратить твою карту, ты предлагаешь мне растрачивать усердно похороненные чувства.
— Ира, клянусь, это не какой-то план по соблазнению. Я не хочу затащить тебя в свой дом только для того, чтобы потом приоткрыть дверь в свою спальню. Я не знаю, чего точно хочу, но я желаю тебя видеть рядом. Это мне предельно ясно.
— Ничего тебе не ясно. Сам не знаешь, чего хочешь, но мне пытаешься это втюхать. Не самый лучший из тебя торгаш. А я знаю, чего я на все сто не хочу: тебя и чувств к тебе. Я не хочу позволить себе купиться на ложные надежды и умирать потом, когда… когда любовь к тебе начнет обматывать мою шею веревками.
— Света любит тебя. Ты заменила ей мать.
— Я не буду заменять ей мать никогда. Я просто тетя Ира. Не способствуй тому, чтобы девочка приняла меня за человека, которым я для нее не являюсь.
Иван повернул голову в ее сторону. Она осталась стоять смирно, смотря прямо перед собой. Хотя ресницы дрожали, и пальцы колотило. Казалось, что ток паутинками, тончайшими ниточками тянется от него к ней. Опутывает сетью кожу, рисует свой зловещий рисунок. Надо убегать от него… Убегать в последний раз. Далеко, чтобы не вернуться назад.
— Откуда в тебе столько стремления к самосуду? — задал вопрос Волков. — Почему ты решаешь за всех вокруг, как им к тебе относиться? Моей причастности к тому, что Света тебя любит, нет. Я не могу заставить ребенка любить кого-то, подув в дудочку. Ты сама боишься ее привязанности, вот и отрицаешь ее.
— Все так. Сейчас я это не отрицаю.
— А что толку-то? Зачем признавать свою слабость, когда можно ее победить?
— Слушай, Вань, я устала от этих игрищ с тобой. Зачем тебе роль спасителя? Зачем ты пытаешься сделать меня мамой Светы?
— Зачем ты задаешь все эти вопросы, словно ищешь скрытый подтекст моих действий, когда его нет? Со смерти Ксюши прошло полгода. И мы со Светой должны двигаться дальше, и ты вместе с нами.
— Ничего я вам не должна. Если ты не отстанешь от меня, Волков, клянусь, я выкину что-нибудь.
— Выкинь. Глупость из своей головы, — он постучал пальцем по виску.
— Выкину-выкину.
Вересова налила себе полный стакан воды и залпом осушила его. Горло саднило, точно раскаленную землю пустыни.
— Признайся честно, Волчара, в мотивах своих поступков, — сказала она и сполоснула стакан, подставляя руки под шквал ледяной воды, чтобы смыть эту нервную дрожь. — Ты хочешь оставить меня здесь только по одной причине.
— И какой же? Просвети, если ты в курсе.
— Ксюши нет, а быт остался. Тебе не нужна я сама, тебе нужна кухарка, уборщица, няня. Ты хочешь восстановить то, что было при ее жизни: уют и комфорт.
— Ты ошибаешься, — покачал головой Иван. — И обижаешь меня своими словами.
— Только не плачь, — с какой-то отчаянной злостью бросила ему Ирина и, промокнув руки полотенцем, откинула его в сторону.
Господи, как же все надоело. Надоело строить воздушный замок из прозрачных кубиков и знать, что на деле-то она никому не нужна. Ему необходим дом. Волчаре нужна атмосфера семьи. Он рано этого лишился, поэтому всеми способами пытается восполнить утрату. Готов дать ей любые деньги, только бы она подыграла ему в этом спектакле.
Девушка забрала свою сумку и уже стояла у выхода.
— Тетя Ира, ты уходишь? — Ее догнала Света с котенком на руках.
— Надо идти, Светочка.
— А ты еще придешь?
— Конечно, никуда я не денусь, — улыбнулась она, а про себя поняла, что эти слова вполне могут оказаться ложью.
— Света, иди в комнату, собери бумагу, а то по всему полу раскидана, — к ним подошел Иван. — Опять сбегаешь?
— Ага. Можешь хоть триллион раз сказать, что я слабачка. Я не малолетка, чтобы брать меня на «слабо».
— Вот именно: ты не малолетка. Так, может, останешься и поговорим?
— По-моему, наши разговоры неизбежно заходят в тупик.
— Ты их туда заводишь.
— Да, да, все я.
— Ира!
Темно-голубые в скудном освещении прихожей глаза Волкова схлестнулись со ставшими цвета крепкого кофе глазами Вересовой. Победителей не судят, а в их схватке победителей и вовсе не будет.
— Твоя невеста делала все, чтобы оставить тебя в хороших руках после своей смерти. Делала все, чтобы свести нас. Но она ошиблась. Я не та девушка, которая наполнит твою жизнь уютом. Во мне самой нет этого уюта, так как тогда я могу подарить его твоей дочери и тебе?
— Не нужно ничего мне дарить, Ира. Я не нуждаюсь в подарках. Я в состоянии оплатить услуги нянь и кухарок, но в этом нет нужды, — ответил ей Волков и замолчал.
Она чувствовала, как между ними протянулись проводами невысказанные слова. Воздух потяжелел, неся в себе бремя сокрытых чувств.
— Говори уже, и я пойду, — подначила его Ирина.
— Ты мне нужна, — все-таки сказал он. — Я ведь в курсе, что ты не умеешь готовить, навряд ли ты стала более хозяйственной, чем была. Не так-то много проку выходит от моих хитрых попыток получить бесплатную рабочую силу.
В его словах был смысл… Она правда была не самой хозяйственной девушкой на свете. Порой макароны не получалось сварить.
— Ира, не лги себе. Не подменяй правду своими вымыслами.
— Окей. Я постараюсь следовать твоему совету.
Отмахнувшись от него таким образом, она пулей проскочила в дверь. Пока что она была не готова принять решение. Когда уже жизнь освободит ее от этой ноши — вечно что-то решать и нести за это ответственность? Видимо, так начинается взросление человека: когда он не просто принимает решения, а еще и несет за них ответственность.
