Кристин Ханна - Всё ради любви
— Твое место не здесь, Джон-Джон. Помни об этом.
Близился вечер, и в сгущающихся сумерках жилой дом выглядел не таким обшарпанным и зловещим, как днем. Лорен вдруг поймала себя на том, что нервничает, что ей страшно. Она уже не чувствовала себя своей в этом районе и с тоской посмотрела вслед удаляющемуся автобусу. Эх, если бы она могла развернуться, дойти до угла и сесть на автобус до Миракл-Майл-роуд!
Но дороги назад нет. Лорен это понимала, когда уходила из роддома. Она предала Энджи и Конлана, которые верили ей, она совершила именно то, что клялась не делать. Как бы сильно они ее ни любили, теперь о теплых чувствах и речи быть не может. Она сама пережила предательство и знает, как трудно его простить. Отныне она чужая и в той части города, где у моря стоит дом Энджи, и в ресторане, где пахнет тимьяном, чесноком и печеными помидорами. Сделанный ею выбор снова привел ее сюда. Ее место здесь, и в этом судьба неумолима…
Лорен подошла к своему прежнему дому. Его вид вызвал у нее дрожь и обострил чувство потери. Сколько же сил она приложила, чтобы вырваться отсюда, и чем все закончилось?! Она осталась с ребенком на руках, которого еще не скоро можно будет отдать в ясли. В ее кошельке лежит чек на пять тысяч долларов, но этих денег мало, она продержится на них недолго. Ей нужно побыстрее уезжать из этого города, где она постоянно думает об Энджи. Надо набраться сил и искать себе новое место жительства.
Лорен поставила на землю свой чемоданчик и потянулась, распрямляя ноющую спину. Все тело болело. Действие лекарства, которое она приняла в начале дня, заканчивалось, и в животе опять усилились режущие боли. Из-за этой боли ей было тяжело передвигаться, и ее походка была похожа на походку пьяного матроса. Вздохнув, она взяла чемоданчик и пошла по дорожке с проросшими между плитками сорняками мимо заполненных мусором баков и раскисших на дожде картонных коробок.
Парадная дверь открылась легко и со знакомым скрипом. Значит, ее так и не починили. Лорен потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к полумраку. Она уже и забыла, как тут темно, как здесь противно воняет застоявшимся сигаретным дымом и безнадежностью. Она подошла к квартире с номером 1А и постучала.
Прошаркали шаги, прозвучало приглушенное «Сейчас!», и дверь открылась. Миссис Мок, как всегда, была в цветастом халате и розовых тапочках из искусственного меха. Седые волосы скрывала косынка.
— Лорен! — воскликнула она изумленно.
— Моя мама не справлялась обо мне? — Она услышала в своем голосе трогательные нотки надежды, и ей стало стыдно.
— Нет. Ты же на самом деле не думаешь, что она вернется, верно?
— Да, — почти шепотом ответила она.
— Я полагала, что ты уехала отсюда навсегда.
Лорен больно задело это «навсегда».
— Наверное, миссис Мок, для таких, как мы, это невозможно.
Глубокие морщины на лице пожилой дамы обозначились еще резче.
— Кто это?
— Мой сын. — Лорен улыбнулась, хотя ею владела величайшая грусть. — Джонни.
Миссис Мок вздохнула и привалилась к косяку. Лорен сразу узнала этот вздох. Он означал поражение. Точно так же вздыхала ее мать.
— Я приехала, чтобы узнать, есть ли у вас свободная квартира. Я хотела бы ее снять, у меня есть деньги.
— Все занято.
— Ох. — Лорен отказывалась поддаваться отчаянию. У нее на руках Джонни, и ей надо думать о нем. Слезами горю не поможешь.
Она уже собралась уйти, но тут услышала:
— Может, зайдешь? Вот-вот начнется дождь. Ты с малышом могла бы переночевать в свободной комнате.
У Лорен едва не подогнулись ноги — настолько велико было ее облегчение.
— Спасибо.
Миссис Мок провела ее в гостиную-столовую. На мгновение Лорен показалось, будто она перенеслась в прошлое. Квартира была такой же, как у них с матерью: тот же дешевый обеденный стол, тот же вытертый ковер, тот же диван с цветочной обивкой, а по обе стороны от него — два раскладных кресла. На экране маленького черно-белого телевизора шел очередной сериал.
Миссис Мок сразу отправилась на кухню, а Лорен вытащила Джонни из «кенгуру». Он тут же расплакался. Лорен поменяла ему подгузник и снова запеленала, но он продолжал плакать. Его пронзительные вопли звучали оглушающе в этой маленькой квартирке.
— Прошу тебя, замолчи, — прошептала она, укачивая его и гладя по спинке. — Я же знаю, что ты не голоден.
Только когда миссис Мок вошла в комнату, поставила на стол две чашки кофе и задала вопрос: «Как ты?» — Лорен поняла, что плачет. Она вытерла слезы и виновато улыбнулась.
— Я просто очень устала, вот и все.
Миссис Мок села в кресло.
— Какой же он крохотный.
— Ему всего два дня от роду.
— И ты пришла сюда в поисках матери или жилья? Эх, детка! — Она окинула Лорен так хорошо знакомым взглядом, который говорил: «Бедняжка».
Они смотрели друг на друга и молчали. Тишину нарушал доносившийся из телевизора смех героев сериала.
— Что собираешься делать?
Лорен перевела взгляд на Джонни.
— Не знаю. Я собиралась отдать его на усыновление, но не смогла.
— Видно, ты сильно его любишь, — сказала миссис Мок. — А что отец?
— Я и его люблю. Вот поэтому-то я здесь.
— Одна-одинешенька.
Лорен подняла голову. У нее задрожали губы, а глаза наполнились слезами.
— Простите, это гормоны. Я постоянно плачу.
— Лорен, а где ты была все это время?
— В каком смысле?
— Я помню ту женщину, которая приехала за тобой в тот день. Я стояла у окна на кухне и видела, как ты села к ней в машину и вы уехали. Я тогда еще подумала: «Вот и тебе повезло, Лорен Рибидо».
— Это Энджи Малоун. — Лорен стоило большого труда произнести это имя.
— Я понимаю: я старая тетка, которая весь день сидит дома, разговаривает со своими кошками и смотрит старые фильмы, но мне тогда показалось, что она всем сердцем любит тебя.
— Я сама все испортила.
— Как?
— Я пообещала ей отдать ребенка, а потом сбежала. Теперь она меня ненавидит.
— Значит, ты с ней даже не поговорила? Просто взяла и сбежала?
— Мне было страшно смотреть ей в глаза.
Миссис Мок помолчала и прищурилась, изучая Лорен. Наконец она сказала:
— Закрой глаза.
— Но…
— Закрой! — строго повторила миссис Мок.
Лорен послушно закрыла глаза.
— А теперь представь свою мамашу.
Перед Лорен тут же предстал образ матери — с платиновыми волосами она сидит на продавленном диване. Она одета в потертую джинсовую мини-юбочку и коротенькую футболку. Ее некогда красивое лицо осунулось и покрылось сеточкой морщин. В правой руке она держит сигарету, над которой вьется дымок.
