Наталья Батракова - Волшебный свет любви
Лера же словно испарилась. Как выяснилось, еще накануне пятницы, когда они виделись в последний раз, она не только оформила отпуск, но и съехала из общежития. Ни слова не сказав Вадиму. Вслед за этой убийственной новостью последовал вызов в прокуратуру, и первое, что ему дали прочитать, – собственноручные показания Валерии Гаркалиной, из которых следовало, что она категорически возражала против операции, потому что хирург, который на ней настаивал, не обладал надлежащим опытом и квалификацией. Объяснительные коллег также указывали на низкую квалификацию Коренева, завышенную самооценку, сложные отношения с коллективом. И научный руководитель быстро открестился от своего ученика.
На время разбирательства Вадима перевели работать в приемный покой, вокруг него возникла стена молчания и отчуждения. Рядом оставались только Андрей да вернувшийся со стажировки Саня, которые пытались поддержать друга любыми доступными средствами: старались не оставлять одного, менялись дежурствами, ради того чтобы вывезти на дачу в Крыжовку и по-мужски разделить горе.
Состоялся очередной неприятный разговор с отцом, после которого Вадим ушел, хлопнув дверью. Как ему тогда показалось, тот его окончательно предал. Затем последовала драка у подъезда, где его поджидали разъяренные родственники погибшей, СИЗО, неожиданное освобождение и потрясающее своей несправедливой циничностью известие о смерти отца. До благополучной развязки дела он не дожил несколько дней…
И все эти годы Вадим винил в его смерти себя.
«Но ведь, как ни крути, статью написала Катя! – вступило в спор второе «я», не менее чувствительное, не менее страдающее. – Почему она посмела вмешаться в нашу жизнь? Не разобравшись, не дождавшись окончания расследования? И ей даже в голову не пришло позже извиниться, дать опровержение! Что за женщина из стана врагов ее наняла? Не исключено, что ей хорошо заплатили. Хотя нет… Впрочем…»
Перевернувшись на спину, Вадим уставился в белоснежный потолок. Зацепиться взгляду было не за что: ни трещинки, ни пылинки. Глаза непроизвольно закрылись, и снова стало клонить в сон. Ни вспоминать, ни думать о чем-то больше не хотелось. Как не хотелось с кем-то разговаривать, покидать эту кровать, этот номер.
«Знакомая ситуация, прежде не раз пережитая: после обильной дозы спиртного следующий день напрочь выпадает из жизни. А ведь зарекался… – усмехнулся он. – Сколько там времени? Пора бы меня выселять из номера… Странно, что медлят… Надо позвонить на рецепцию… – заторможенно думал он, находясь практически в пограничном состоянии между реальностью и сном. – Или сделать это позже?»
Чувство ответственности пересилило. Нащупав на тумбочке телефонную трубку, он набрал короткий номер и с удивлением узнал, что рано утром, когда до него наконец дозвонились, он отказался от такси в аэропорт. Так как номер изначально был забронирован им до среды, его решили не беспокоить. Правда, поинтересовались, когда можно убрать комнату.
«Пить надо меньше, – с досадой шмякнул он трубку на место. – Давно со мной такого не случалось… Потерял квалификацию… – то ли грустно, то ли насмешливо подумал он о себе и тут же вернулся к больной теме: – От любви до ненависти бывает не только один шаг. Иногда достаточно одной прочитанной страницы. Да что там страницы – хватило и абзаца… А вот интересно, возможен ли обратный путь, от ненависти к любви? – задался он неожиданным вопросом. – Теоретически – да. Слышал. Но на практике – вряд ли… Да и нет у меня к ней ненависти. Самому странно: столько лет ненавидел в душе неведомую журналистку, а как только узнал, кто она, все куда-то испарилось… Эх, Катя, Катя! Ведь, не напиши ты много лет назад ту статью, все сейчас было бы иначе. И жили бы мы вместе долго и счастливо… Надо матери позвонить, чтобы не ждала».
Мобильник, к его удивлению, был отключен. Вернее, разряжен. По всей видимости, поутру он долго пытался разбудить хозяина и выработал весь заряд батареи.
Пришлось вставать, искать в чемодане зарядное устройство. Дождавшись загрузки, Вадим снова прилег и набрал домашний номер.
– Здравствуй, мама.
– Здравствуй, сыночек. Ты уже прилетел? Ну и слава богу. А то я переволновалась: у нас такая пурга поднялась! Снег, ветер! Все думала, как же самолеты садиться будут? – скороговоркой выдала мать.
– Мама, я не прилетел. Я остался во Франкфурте.
– Ну вот, я так и знала, что погода нелетная, – расстроилась Нина Георгиевна. – А Кате ты сообщил, что рейс отменили? – заволновалась она и, не дожидаясь ответа, продолжила также скороговоркой: – Она вчера вечером заезжала, сразу после твоего звонка. Вид такой измученный, словно заболела. Ты бы поберег ее, Вадик.
– А что с ней, не сказала? – автоматически задал сын встречный вопрос.
– Не сказала. Я уж и так, и этак пыталась ее расспросить. Ну а после того, как газету прочитала, так вообще чуть сознание не потеряла.
– Какую газету?
– Ту, что ты вчера просил отыскать. Сто раз пожалела, что дала ей прочесть. Рассказала, что ты звонил и просил напомнить фамилию журналистки.
– …И как она отреагировала? – напрягся Вадим.
– Побледнела, бедняжка. Потому и говорю, поберег бы ты ее, Вадик. Девушка она впечатлительная, работа у нее нервная, вредная. А ей еще, – мать сделала недвусмысленную паузу, – детей рожать.
– Я не выбирал для нее работу, – буркнул он. – И вообще, по-моему, ты торопишь события.
– Ну, может, и тороплю, – согласилась Нина Георгиевна. – Только кто ж тебя поторопит, если не я? Наконец-то встретил женщину, которая тебе по душе, по сердцу. Разве я не вижу? Давно пора сделать предложение!
– Если ты помнишь, то официально она замужем, – стал раздражаться сын от столь явного напора. – Еще не известно, даст ли ей муж развод.
– Что значит «не даст», если она его не любит?.. Вадик, мне не нравится твое настроение.
– Мне оно тоже не нравится… К счастью или к сожалению, но ты пока многого не знаешь. Так что, пожалуйста, давай без подобных разговоров.
– Чего это я не знаю? – насторожилась мать. – Что-то случилось? Ты что-то от меня скрываешь? Вы поссорились?
– Никто ни с кем не ссорился.
– Тогда в чем причина? Не понимаю… – растерялась Нина Георгиевна. – Катя вчера была сама не своя, ты так нервно реагируешь. Ты ей хотя бы позвонил, что не прилетишь? Хочешь, я позвоню.
– Мама, я тебя прошу, не учи меня! И уж тем более не звони Кате! – разозлился Вадим.
– Но ведь это как-то не по-мужски получается, – предприняла мать очередную попытку образумить сына. – Если появилась проблема, ей надо идти навстречу, нельзя от нее прятаться. Тебя так отец учил.
