Сьюзен Филлипс - Мое непослушное сердце
— Что ты делаешь?
— Жду, пока начнешь тонуть, — сообщил Кевин, удобнее устраиваясь на банке. — А потом спасу тебя. Если Дэн сделал это для Фэб, то и я сумею.
— Дэн не пытался сначала прикончить ее! — взвизгнула Молли.
— У меня свои способы.
— Более дурацкой… — Она снова захлебнулась, закашлялась и хотела сказать что-то еще, но ее потянуло вниз.
А когда она снова всплыла, он был уже в воде: с мокрых волос капает, Дафна прилипла к груди, зеленые глаза сверкают радостью жизни, любовью и лукавством. На земле нет женщины, которая могла бы так позабавить его. И которая бы любила его больше.
Однако это еще не означало, что Молли готова сдаться без борьбы.
— К тому времени как ты меня спасешь, — сообщила она, — сил у меня останется только на то, чтобы доплестись до кровати и заснуть.
Секунду спустя футболка пошла ко дну. Без нее.
— Весело было, верно? — спросил он, широко улыбаясь.
Правда, глаза были влажны не только от воды.
— Хорошо, что дети не видят.
Молли быстро смахнула слезы и потянула за подол футболки с портретом Дафны.
Они любили друг друга под прикрытие лодки, держась за планшир, задыхаясь и уходя под воду, вместе и поочередно, двое забияк, нашедших друг друга.
После они долго молчали, ощущая необычайное умиротворение, безмятежность и абсолютный покой.
Эпилог
Все обитатели Соловьиного Леса собрались на крестины.
Дафна надела запасную тиару со стразами (свою лучшую она потеряла на авторалли). Бенни полировал дорожный велосипед, пока он не засверкал. Мелисса ослепила присутствующих новым шарфом прямо с улицы Фобур Сент-Оноре, а ее муж Лео в честь такого случая написал чудесную картину.
Церемония проходила под тенистым деревом. Животные дождались ее окончания, чтобы рассыпаться по лугу и смешаться с гостями. Как ни странно, они оказались невидимы для всех, кроме самых крошечных представителей рода человеческого.
Виктория Фэб Такер, мирно восседавшая на плече отца, уставилась на Бенни блестящими любопытными глазками цвета самых дорогих изумрудов.
— Привет, пижон. Как делишки?
— Ничего, а у тебя?
— Эй, где-то я тебя видела!
— Я хорошо знал твоего па.
Но тут вперед выскочила Дафна:
— Bonjour[37] , Виктория Фэб, добро пожаловать в Соловьиный Лес.
Она окинула восхищенным взглядом пышное кружевное платье с розовыми лентами, белой пеной ниспадавшее на большую загорелую руку отца малышки. Сразу видно, что у Виктории Фэб врожденный вкус. Уж этого не отнимешь!
— Я Дафна, а это Бенни. Мы пришли представиться.
— И спросить, не хочешь ли поиграть в футбол, — добавил Бенни.
Виктория Фэб сунула в рот ленту чепчика.
— Может, вы не заметили, но я вроде как занята.
— И такая же ехидина, как мать, — заметил Мерфи, серый мышонок.
Отец Виктории Фэб поспешил вытащить ленту из ротика дочери. Тогда она схватила его за руку и принялась грызть свое любимое зубное колечко: новехонький перстень, приз за Суперкубок. Отец поцеловал ее в лобик и обменялся со стоящей рядом матерью Виктории особой улыбкой, значение которой понимали только они двое Тетушка Фэб, на седьмом небе от счастья, разглядывала семью, которую помогла создать своим необыкновенным талантом к авантюрам.
— Из больших людей я видел не всех, — протянул Лео, — зато маленьких узнаю всех — Кэйлбоу и Боннеров, детей Дэнтонов из Теларозы, штат Техас, а кто это там? Не Тревелер?
Зато Виктория Фэб была знакома с каждым и мгновенно забыла о перстне, чтобы рассказать о взрослых гостях.
— Вот эти великаны — папины товарищи по команде. Там стоят братья дяди Кэла с мамочками и ребятишками. Тетя Джейн разговаривает с дядей Дэном. Она очень милая, но прошлой ночью попыталась написать что-то на моей ноге, когда держала меня, и папе пришлось отнять у нее ручку.
— Да, это не первая жалоба, — покачала головой Дафна. — Твоя мама выглядит просто восхитительно — И пахнет чудесно — печеньем и цветами. Я люблю маму.
Она рассказывает лучшие в мире истории.
— Да, она что надо, — согласился Бенни и тут же заработал тычок в ребра от Дафны.
Виктория Фэб уткнулась в шею отца и ничего не заметила.
— Это мой папочка. Он говорит, что только я его милая девочка, и просит не рассказывать маме. А сам все время повторяет ей это, а потом они смеются.
— У тебя милые родители, — вежливо сказала Мелисса.
— Знаю, но они слишком часто целуют меня. Из-за этого щеки обветриваются!
— Помню, Рози Боннер тоже сетовала на это.
Виктория Фэб пришла в полнейшее негодование.
— Рози Боннер! Прошлой ночью она пыталась сунуть меня в мусорный ящик, потому что на нее никто не обращал внимания.
Хорошо, что Ханна отвлекла ее булочкой. Я та-а-ак лю-ю-юблю Ханну!
— Она всегда была нашим лучшим другом, — кивнула Дафна. — Мы часто играли с ней, когда она была в твоем возрасте.
— А сейчас? Больше не играете?
Зверьки переглянулись.
— Теперь по-другому, — пояснил Бенни. — Все меняется. И всякое бывает.
Виктория Фэб, будущая summa cum laude[38] , хватала все с полуслова.
— Что именно «всякое»?
— Только очень маленькие дети могут видеть нас, — добродушно пояснила Мелисса. — Становясь старше, они теряют эту способность.
— Какая жалость!
— Но зато они могут читать о нас в книгах, — добавил Мерфи. — Это почти так же хорошо.
— Книги, которые приносят твоей матери кучу денег, — вмешался Лео. — Хотя не так много, как мои картины.
Виктория Фэб надулась.
— Простите, но сейчас мне как-то не до чтения. Я все еще пытаюсь справиться с опрелостями и нотницей, где уж тут историями увлекаться!
— Определенно ехидина, — закудахтала Курица Силия.
Дафна, обожавшая язвительность и сарказм, решила, что пришла пора для дальнейших объяснений.
— Даже если ты не сможешь видеть нас, когда повзрослеешь, Виктория Фэб, мы все равно останемся рядом и будем присматривать за тобой и всеми твоими братьями.
— Братьями?!
— Мы — что-то вроде ангелов-хранителей, — поспешно вставила Мелисса.
— Мохнатых, — усмехнулся Бенни.
— Видишь ли, дело в том, — терпеливо продолжала Дафна, — что ты никогда не останешься в одиночестве.
— И сколько же будет у меня братьев? — поинтересовалась Виктория Фэб и тут же спохватилась:
— Ой! Мне пора!
Это отец передал ее матери.
Зверьки увидели, как Кевин взял стакан лимонада со стола под деревьями.
— Я хотел бы предложить тост, — объявил он. — За всех наших друзей и родных, которые так много значат для меня. Особенно за мою мать. Лили, вошедшую в мою жизнь в самый ответственный момент, и мою свояченицу Фэб, чьи таланты свахи почти не уступают ее способностям руководителя футбольной команды. — Он повернулся, откашлялся и тихо добавил:
