Звева Модиньяни - Ветер прошлого
— Что же мне делать? — воскликнула она, устремив на секретаря полный отчаяния взгляд.
Бурьену стало жаль ее, он вспомнил свои юношеские иллюзии и подумал о жестокости власти, о том зле, которое в мгновение ока мог причинить такой человек, как Бонапарт, девушке вроде этой, стоявшей сейчас перед ним.
— Вам остается только ждать, — сказал секретарь.
— Сколько ждать?
— Пока первый консул будет занят делами.
— Но я Саулина…
— Саулина Виола, я знаю, — добродушно перебил ее Бурьен.
— Вы меня знаете? — Саулина была приятно удив-лена.
— Я тоже был в тот день в Корте-Реджине.
— Извините, но я вас не запомнила.
Бурьен снисходительно пожал плечами:
— Такова уж моя судьба — вечно оставаться незамеченным.
— Вы мне поможете? — с надеждой спросила Саулина, почувствовав, что имеет дело с добрым человеком.
— Увы, от меня мало что зависит, — признался он.
— Для Бонапарта вы самый близкий человек.
— Могу я быть с вами откровенным?
— Я прошу вас об этом! — с жаром воскликнула Саулина, готовая на все, лишь бы положить конец неопределенности.
— Видите ли, моя дорогая, — объяснил Бурьен, — в своей частной жизни великие люди подразделяются на две категории: на тех, кто занимается делами, когда им не хватает женщин, и тех, кто вспоминает о женщинах, когда завершены все государственные дела.
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что уже сказал, — сухо заключил Бурьен. — И вы меня прекрасно поняли.
— Не очень-то вы мне помогли, — тяжело вздохнула Саулина.
— Я был с вами предельно откровенен.
— И вы говорили искренне?
— Среди всех известных мне опасностей искренность представляется наиболее серьезной.
Что еще он мог ей сказать? Что первый консул обожал предаваться злословию и сплетням, находясь в постели с женщинами? Что, узнав из полицейских отчетов об измене какой-нибудь синьоры мужу, спешил сообщить об этом злосчастному рогоносцу? Что другую шестнадцатилетнюю итальянку, не менее красивую, чем Саулина, Наполеон, позабавившись с ней, выставил за дверь посреди ночи, как надоедливую собачонку? Что ему доставляет садистское удовольствие издеваться над женщинами?
— Передайте ему… Нет, не нужно, — оборвала себя Саулина, поворачиваясь, чтобы уйти.
В карете по дороге домой она решила, что единственным достойным выходом для нее является смерть. Только так она сможет избежать отчаяния и позора. Джузеппина Грассини была добра к ней и простила ее, даже когда Саулина заняла ее место в постели Бонапарта. Джузеппина выложила ей всю жестокую правду без утайки, а она не поверила, прислушиваясь к голосу своих иллюзий да к словам мужчины, произнесенным в минуту страсти.
По возвращении домой она постаралась избежать встречи с Джузеппиной и немедленно закрылась в своей комнате, захватив по дороге значительный запас настойки опия. Приготовив раствор, Саулина выпила все до капли. Ей с ее ошибками нет места в мире. Она упала на постель и начала шептать слова последней молитвы, куда-то уплывая, подхваченная вязкой, маслянистой бесконечностью, из которой невозможно было выпутаться. Она увидела лица Рибальдо и Наполеона, сливающиеся в одно лицо, дружескую улыбку Джузеппины, измученный взгляд матери, услышала ее кроткий, но уверенный голос, предсказывающий любимой дочери великое будущее… Потом наступила тяжелая и мрачная тишина… все исчезло.
Страшная тошнота и мучительная резь в желудке заставили ее проснуться. Саулина ощутила омерзительный вкус во рту. Весь яд был исторгнут из ее желудка, слуги суетились возле кровати, наводя порядок, а врач отдавал распоряжения.
— Откройте глаза, — скомандовал он.
— Не могу, — чуть слышно прохрипела Саулина.
— Вы должны проснуться, — он грубо потряс ее за плечо.
— Оставьте меня в покое, — сонно пробормотала она.
— У меня есть приказ спасти вас, — объяснил доктор, обеспокоенный больше собственной карьерой, нежели жизнью пациентки.
— Я устала.
— Вы должны проснуться. Ваши ум и тело должны действовать.
— Проснитесь, Саулина, — раздался над ней другой голос — звучный и властный.
Невероятным усилием Саулина разлепила веки и увидела первого консула.
— Вы мне не поверили, — упрекнул ее Наполеон. — А ведь вы знали, что всегда и в любом случае можете рассчитывать на мою помощь.
— Я думала, мне не остается ничего иного.
— Нет, вы будете жить.
— А ребенок? — спросила она со вздохом.
— Ваш ребенок появится на свет. — Это был приказ, холодное и четкое распоряжение. — У него будет отец: ваш муж, которого я выберу специально для вас.
9
У Наполеона Бонапарта не было особых причин питать уважение к банкиру Моисею Формиджине, но в некоторых случаях он прибегал к его советам по экономическим вопросам. Наполеон прекрасно знал о его махинациях с Петье и Мюратом, но ничего не мог с этим поделать, вернее, понимал, что любое вмешательство ничего не изменит. Среди нуворишей, обогатившихся при помощи ростовщичества и жульнических спекуляций, еврей из Модены был, пожалуй, самым умным, следовательно, он был не так опасен, как остальные, а при случае мог оказаться полезным.
Моисей Формиджине поклонился при входе, затем со всей возможной осторожностью разместил свои необъятные телеса в самом большом кресле, какое только могли найти во дворце специально для него: ему еле-еле удалось втиснуться. Он выглядел усталым, напряженным, огорченным и заметно нервничал.
— Я сразу перейду к делу, — начал Бонапарт, как только банкир занял свое место. — Назовите мне имя самого блистательного представителя миланской знати, за которого любая девица мечтала бы выйти замуж.
Это был странный вопрос — трудный, бестактный и странный, заставивший гостя еще больше покраснеть, вспотеть и заволноваться. Он ожидал назначения министром финансов, а этот нелепый вопрос отодвигал приятное событие на совершенно неопределенный срок. Самый богатый человек в Трансальпийской республике провел рукой по лбу, пытаясь стереть пот: этим душным июльским утром он особенно страдал от жары. Ночная гроза так и не освежила воздух.
— Милан полон блистательных имен, — заговорил Моисей, тщательно подбирая слова. — И вам, генерал, они известны лучше, чем мне.
— Ну хорошо, скажем по-другому, — уступил Наполеон. — Найдется ли один знатный дворянин, занимающий, несомненно, престижное положение, но имеющий крайнюю нужду в деньгах для поправки своего имущественного положения?
