Уильям Гилл - Вкус греха
– Весьма оригинальный молодой человек, – заметил он. – Когда-то он работал под моим началом в банке, но затем решил уехать Бог знает куда.
– Должно быть, оттого, что на какой-нибудь вечеринке он встретился с Мелиссой, – сказал Власос.
Гневно сверкая глазами, Мелисса стремительно пересекла фойе и скрылась за полированной дверью красного дерева. Через минуту она вернулась. На губах поблескивал свежий слой губной помады, и все ее лицо сияло довольством.
– Ну вот, теперь я могу сказать, что была в туалете, который посещает сама королева, – объявила она, обращаясь к Пандоре. – Там так здорово! Кругом деревянные панели, и вообще все такое старинное.
Тонкого слоя тонального крема на щеках леди Вудфолл оказалось недостаточно, чтобы скрыть залившую ее лицо краску гнева.
Пандора в последний раз взглянула на аккуратно распечатанный отчет и счета за последний квартал, затем расписалась на подколотом к пачке документов сопроводительном письме. После нескольких безуспешных попыток Пандоре пришлось отказаться от мысли сделать переписку с Ариан менее формальной. Время от времени они разговаривали по телефону, но после их встречи в Венеции та старалась беседовать исключительно о делах, явно избегая других тем.
Пандора искренне жалела об этом. Она была многим обязана Ариан и надеялась, что их отношения так или иначе продолжатся. Взглянув еще раз на сопроводительное письмо, она открыла ящик письменного стола, вынула бланк для личных посланий и написала на нем: «От всей души надеюсь, что у вас все хорошо. Была бы очень рада получить весточку».
Глава 38
Остров Форментера, Мальорка
Июль 1975 года
В самый разгар послеполуденного зноя в отеле царила тишина: большинство гостей, покончив с ленчем, разошлись по номерам, чтобы вздремнуть. Кое-кто из постояльцев бродил по вестибюлю, но бар был пуст. Бармен так увлекся перетиранием стаканов и бокалов, что Чарлз Мердок вынужден был постучать по стойке, чтобы привлечь его внимание.
– Пиво. И пожалуйста, похолоднее, – коротко бросил Чарлз.
Рассеянно глядя в бокал, Чарлз погрузился в раздумья. В кармане у него оставалось всего триста долларов, а реальных возможностей поправить свои финансовые дела он не видел. Он, разумеется, мог сдать обратный билет до Нью-Йорка, но не хотел отрезать себе путь к бегству. О том, чтобы продать золотые часы, не могло быть и речи.
Теперь ему оставалось лишь горько сожалеть о том, что он разозлил ту немку. Мердок познакомился с ней в Монте-Карло, в одном из казино, – его привлекли ее бриллианты. Чарлза нисколько не смущало ни то, что бриллианты эти украшали давно увядшую шею, ни то, что от талии немки осталось одно воспоминание – за хорошее вознаграждение он был готов обслужить даже кирпичную стену.
Еще в самом начале своей карьеры жиголо Чарлз твердо усвоил, что, заводя роман с женщиной, ни в коем случае нельзя даже упоминать о деньгах на первой стадии его развития – жертва сразу настораживалась. Куда правильнее было дождаться того момента, когда даме начинало казаться, будто между ней и ее новым знакомым уже сложились довольно прочные отношения, и, выбрав подходящий момент, завести разговор о стремлении к учебе, реализовать которое мешает недостаток средств. Лучше всего действовала на женщин байка о нестерпимом желании заняться изучением искусства восстановления старинных фресок. Как и сам Чарлз, его жертвы не знали об этом искусстве ровным счетом ничего, но им, по-видимому, было приятно сознавать, что они, оказывая ему финансовую помощь, не позволяют угаснуть в душе молодого человека тяге к прекрасному. Получив чек и старательно, хотя и в несколько специфической форме, продемонстрировав им свою благодарность, Чарлз всегда давал им понять, что берет деньги в долг, который вернет, как только у него появится такая возможность.
Если же объект не проявлял подобной отзывчивости, Мердок прибегал к другому средству. Он всегда путешествовал, имея набор ювелирных инструментов и поддельные бриллианты самых разных форм и размеров. Улучив удобный момент, он подменял камни в драгоценностях своей жертвы, после чего расставался с ней. Второй способ нередко оказывался даже более продуктивным, нежели первый, но он грозил неприятностями с полицией, а Чарлз предпочитал спокойную жизнь.
С немкой все шло нормально. Проведя на ее вилле сутки, Чарлз к вечеру второго дня решил прибегнуть к первому способу, предварительно как следует ублажив женщину в постели. Он весьма преуспел в реализации своего плана. Однако доведенная до экстаза немка начала испускать такие громкие крики, что разбудила свою собачонку породы чихухуа, мирно спавшую в углу комнаты. Та, решив, что хозяйка в опасности, прыгнула на кровать и укусила Чарлза в ногу. Ослепленный болью и яростью, он схватил крысоподобное существо и отшвырнул его подальше от себя, но не рассчитал силу броска. Несчастное животное вылетело из окна второго этажа и шлепнулось в бассейн. С проклятой собачонкой ничего страшного не случилось, если не считать нервного потрясения и легкой простуды, однако ее хозяйка закатила Чарлзу истерику и тут же выгнала его со своей виллы. И вот он уже целых две недели без всякой пользы для себя сидел в отеле…
Чтобы хоть немного отвлечься от тягостных мыслей, Мердок стал прислушиваться к разговору между барменом и одним из официантов. Детство его прошло в одном из пуэрто-риканских кварталов Нью-Йорка, и потому он немного понимал по-испански. Разговор заинтересовал Мердока, и он переспросил:
– Что за яхта, о которой вы говорили?
– Педро сказал, что недалеко от берега стоит на якоре огромная яхта, на борту которой находится самая богатая в мире вдова, – пояснил бармен.
Чарлз встал. Он не мог позволить себе терять время. Подписав счет, он вышел из бара.
Остров Форментера с его белыми скалистыми берегами, омываемыми синими водами, – одно из самых красивых мест на всем Средиземноморье. Однако Ариан, расположившейся в шезлонге на палубе собственной яхты в четверти мили от берега, он казался какой-то туманной полосой.
Она ждала окончания очередного дня. Недели, которые прошли с момента гибели Пола и ее отъезда из Буэнос-Айреса, она прожила словно в забытьи, одурманивая себя шотландским виски и валиумом. Она не хотела никого видеть, даже Глорию и Нану, и, прилетев в Европу, прямиком отправилась на яхту и приказала сниматься с якоря. Когда капитан судна спросил, куда им предстоит идти, Ариан, глядя на морскую карту, ткнула пальцем в Кипр. Когда же Кипр появился на горизонте, она снова посмотрела на карту и, стараясь выбрать маршрут подлиннее, приказала идти на Мальорку.
