Пенни Винченци - Злые игры. Книга 3
Время от времени они сталкивались где-нибудь с Гейбом: на различных мероприятиях, благотворительных акциях, в ресторанах. В таких случаях он ей холодно кивал, один раз как-то даже поздоровался. Он организовал собственную финансовую компанию, сразу же добившуюся большого успеха; обзавелся несколькими очень крупными и важными клиентами; его имя постоянно было у всех на слуху.
— Но он несчастлив, — сказал как-то Шарлотте Пит Хоффман, застав ее после обеда за чтением статьи о Гейбе в «Форчуне». — Он тоскует по тебе. Знаешь, у него до сих пор никого нет.
— Какой позор! — мило улыбнулась ему Шарлотта. — Ничего, я уверена, со временем он кого-нибудь найдет.
Как-то в конце апреля, когда дни начали становиться уже заметно длиннее, Шарлотта сидела в своем кабинете, просматривая скопившиеся непрочитанные журналы, и взгляд ее случайно остановился на одной маленькой заметке. Гейб Хоффман, говорилось в ней, по слухам, обхаживает Майкла Браунинга из компании «Бай-Hay»,[55] чтобы заполучить к себе счет ее издательского подразделения. Переговоры на эту тему продвинулись уже достаточно далеко, и Браунинг заявил репортеру журнала, что, по его мнению, они с мистером Хоффманом смогут успешно сотрудничать.
Шарлотта прочитала заметку несколько раз, и с каждым разом красные точки, возникшие у нее перед глазами, становились все больше, сердце билось все сильнее, и все ощутимее становилось охватившее ее удушье. Этот Гейб Хоффман! Решил украсть Майкла Браунинга у нее, у «Прэгерса». Это издательство всегда держало свой счет у них. Пит Хоффман специально поручил именно этот счет ее заботам. Для Браунинга это была новая сфера деятельности. А Гейб просто хочет продемонстрировать свои возможности и полагает, что сумеет перетянуть этот счет к себе. И как только он смеет. Как смеет! Негодяй. Так себя не ведут. Не ведут. Всем известно, что у «Прэгерса» с Браунингом особые и очень хорошие отношения. Честно говоря, ее удивлял и сам Майкл Браунинг. Господи, каким же грязным стал мир в наше время! Грязнее, чем когда-либо за все время после той катастрофы на биржах.
Она посидела так некоторое время, все сильнее и сильнее наливаясь гневом; и наступила минута, когда она почувствовала, что не может больше так сидеть, что должна что-то сделать. Она набрала номер Хоффманов и попросила соединить ее с Гейбом.
— Добрый день! — ответил заученно-приятный голос секретарши. — Приемная мистера Хоффмана.
— Пожалуйста, соедините меня с мистером Хоффманом! — потребовала Шарлотта.
— Могу я узнать, кто его спрашивает?
— Можете. Шарлотта Уэллес.
— Одну минутку, пожалуйста. — В трубке наступила долгая тишина, потом снова послышался голос секретарши:
— Боюсь, мистер Хоффман сейчас занят. Могу я попросить его вам перезвонить?
— Нет, — ответила Шарлотта. — Нет, не можете.
И швырнула трубку. Ее всю трясло.
Она торопливо соображала. Гейб сидит практически через улицу от нее, в небоскребе Всемирного торгового центра. Она просто пойдет к нему сама. И заставит ее принять. Когда она окажется там, он уже не сможет отказать. Или она будет скандалить до тех пор, пока он не согласится.
Она встала, натянула жакет, схватила сумочку и тронулась в путь: сбежала вниз по лестнице, выскочила на Пайн-стрит, немного прошла по ней, свернула на Бродвей, перешла его и оказалась на просторной площади перед зданием Всемирного торгового центра. Шарлотта задрала голову и посмотрела снизу вверх на небоскреб. Мерзавец, ничтожество! Он думает, что если устроился там наверху, так он в недосягаемости. Ну так ничего подобного! Ничего подобного.
Она вошла. Контора Хоффманов располагалась на шестьдесят четвертом этаже. Каким-то образом ей удалось прорваться наверх, но там она натолкнулась на непробиваемую стену приемной службы. Дежурившая там девушка, переговорив по телефону с секретаршей Гейба, ответила, что она ужасно сожалеет, но мистер Хоффман не может никого принять. Он ужасно занят.
— Дайте-ка я сама поговорю, — произнесла Шарлотта, выхватывая у нее трубку. — Здравствуйте. С кем я говорю? С секретарем мистера Хоффмана? Так вот послушайте. Это Шарлотта Уэллес. Будьте добры передать мистеру Хоффману, что если он меня сейчас же не примет, то я разденусь догола прямо тут, в приемной, и начну орать. Да, совершенно верно. Спасибо.
Она положила трубку, мило улыбнулась сидевшей за стойкой девушке и стала ждать. Буквально через полминуты появилась еще одна девушка. Судя по ее лицу, она заметно нервничала.
— Мисс Уэллес?
— Не совсем так, — ответила Шарлотта. — Но в общем-то, да, это я.
— Я боюсь, мистер Хоффман…
Шарлотта расстегнула жакетку и сняла ее. Потом сбросила с ног туфли. Смерила девушку взглядом и начала расстегивать блузку.
— Одну минутку, пожалуйста, — поспешно проговорила девушка и схватилась за телефон.
— Гейб? Мне кажется, вам лучше принять эту леди. По-моему она немного взволнована. Да. Хорошо. Да. Я так и сделаю. Пойдемте сюда, — обратилась она к Шарлотте.
Девушка повела ее по коридору. Контора Хоффманов была небольшой, всего в полдюжины кабинетов, и все они располагались вдоль заканчивающегося тупиком коридора, вместе образуя нечто вроде загона для скота.
Секретарша подвела Шарлотту к самой последней двери и открыла ее.
— Гейб! Вот она, — нервно заявила девушка и молниеносно исчезла, явно не желая оказаться сейчас между шефом и его посетительницей.
Гейб поднял взгляд от стола. Лицо его было искажено от ярости.
— Как ты смеешь! — заговорил он. — Врываешься сюда, устраиваешь скандал, терроризируешь моих сотрудников. Это возмутительно! Пожалуйста, уходи немедленно. Или я распоряжусь, чтобы тебя выставили.
— И он еще осмеливается рассуждать о том, что возмутительно, а что нет! — вскипела Шарлотта. — А сам?! Крадешь моих клиентов. А ты как смеешь?! Вот что действительно возмутительно. И возмутительно, и неэтично.
— Ничего неэтичного в этом нет, — возразил Гейб. — Уолл-стрит всегда так работала. У каждого из нас есть право на клиентов друг друга. Господи, Шарлотта, пора бы уже и повзрослеть.
— Чепуха, — отрезала Шарлотта. — Нечего пудрить мне мозги, Гейб. В таких случаях, как этот, никто себя так не ведет. И я тебя просто не понимаю. У Майкла Браунинга с нами совершенно особые отношения, а твой отец…
— У кого?
— У Майкла Браунинга.
— Шарлотта, должен признаться, это я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь, — произнес Гейб.
Судя по всему, он не врал. Шарлотта молча посмотрела на него. Потом протянула ему вырезанную из журнала заметку:
