Оксана Сергеева - Райская птичка
Даже сегодня когда врач, прощаясь, давал ей последние рекомендации, она думала о нём. Перебирала все крайности, какие могли быть в их отношениях, отсекая параллели, в лице Тима и Алисии. Усыпляла свою бдительность, которая не давал ей покоя, заставляя в прошлом бросать на него пытливые взгляды, ища подвох. Заглушала дикое желание перестраховаться, которое уже сработало. Входя тогда в море их отношений, она ожидала наткнуться на острые камни, а не почувствовать под ногами тёплый гладкий песок.
…Её мучила бессонница. Или волнение… Энджел никак не могла заснуть, в голову лезли разные дурацкие мысли. Вертелась в постели, не находила себе места, переваливаясь с боку на бок, перекатываясь с одной половины кровати на другую и всё без толку. Потом перестала изматывать себя, заварила чай и включила телевизор…
…Она любила аэропорты и усталость после многочасового перелёта. Временное состояние, как последний шаг перед чем-то новым. Здесь вершились судьбы: люди расставались с грустью, провожали друг друга с тоской и встречали радостно, улетали далеко и возвращались. Возвращение бывает приятно, иногда особенно. И неправду говорят, что в одну реку нельзя войти дважды. Можно, да ещё как. Только с другого берега. Ведь вполне возможно нет там обрыва и берег тот покатый и гладкий.
Теперь уже Энджел старалась не думать о них с Данте, потому что развивая чрезмерную мозговую активность можно напридумать много чего лишнего. Известно же, если искать корень глубоко под землёй, можно закопаться и зарасти сомнениями, а потом и вовсе не решиться на поступок, которого желают душа и сердце. Полагаясь только на разум, есть опасность потерять драгоценное шестое чувство, которое так часто приходит на выручку и надо сказать – ошибается довольно редко. Наверное, именно сейчас стоило отбросить сценарий и понадеяться на счастливую импровизацию.
Девять часов лёту буквально лишили её последних сил. А их и так было немного после бессонной ночи. Никакое удобное сиденье и не могло заменить кровать. И мягкая подушечка помогла мало. К счастью, её не укачивало и не тошнило, но было кое-что другое, мешающее спокойно перенести полёт – это тревожащий обоняние запах. В салоне почему-то пахло апельсинами. Очень сильно пахло. Их аромат раздражал и кружил голову, вызывая обильное слюноотделение. Как же хотелось апельсинов!
Каролина набросилась на неё с объятьями и поцелуями. Энджел так соскучилась по ней, по её болтовне и дельным советам, по её чрезмерной опеке и нареканиям.
Дома. Почти.
- Боже, Каролина, - засмеялась Энджел и потрепала почти рыжие кудри подруги. Прошло не так уж много времени, но подруга изменилась почти до неузнаваемости. Это было вполне в её духе. Она обожала всё новое, не боялась экспериментов и была против консерватизма в любом его проявлении.
- О, да… Видишь, как много изменилось, пока тебя не было?
- Вижу. Думаю, если я следующий раз уеду, ты станешь блондинкой.
- Нет, только не блондинкой. Ничего не имею против, но знаю, что это абсолютно не мой цвет.
Они уже забрали багаж и быстрым шагом направлялись к машине. Энджел не сбавляла темпа, хотя усталость забралась в каждую клеточку её тела, мешая двигаться.
- Я очень хочу спать. – Как только она забралась в автомобиль, откинула голову на сиденье и прикрыла глаза. Мысли, которыми она сбиралась поделиться, уплыли в подсознание, не желая появляться на поверхности. Безудержно клонило в сон. Рука потянулась ко рту прикрыть зевок.
- Да, ты так неважно выглядишь, - Каролина бросила на подругу быстрый взгляд, но тревоги в нём было не меньше.
- Я и чувствую себя неважно. Ночью практически не спала. В самолёте урывками. – Энджел пыталась прогнать дремоту. Ясно, что хорошо поспать на автомобильном сиденье ей не удастся, только раззадорит себя и утомится лишней головной болью, которой и так стала часто страдать.
- А чего не спала?
- Не знаю бессонница. Думала, - вяло отвечала она, бездумно глядя в окно. В душе у неё пылал восторг, который не терпелось излить на подругу, но сил на это не было.
- Что тут думать?
Ответ Кари вызвал улыбку. Да, у той всегда всё лаконично, без лишних умозаключений.
- Я и сама знаю, что нечего, - беззаботно ответила Энджел.
- Тебе надо следить за собой. Не переутомляться, отдыхать и хорошо кушать. Приедем, я тебе что-нибудь приготовлю.
- Только на это и надеюсь. Сама я только до кровати. – Снова прижала сжатый кулачок ко рту.
- Слушай, - начала Каролина, сосредоточенно глядя на дорогу, - я даже не спросила, тебе родители не звонили?
- Нет, но я даже и не предупреждала их об отъезде. Как-то было совсем не до них.
- Понимаю. Может и правильно, что так сделала.
- Знаешь, я просто устала. Я не позвонила и сейчас не хочу. Жаль только, что с Ричардом нет возможности связаться.
- Не объясняй мне, я и так всё понимаю. Ситуация с Ричардом меня тревожит, если честно, - сказала Кари, но потом спохватилась и замолчала. Ещё не привыкла, что не все мысли теперь стоило выражать вслух. - Как наш малыш?
- Наш малыш, - расплылась Энджел в счастливой улыбке, - прекрасно. – Руки непроизвольно сошлись на животе.
- Я уже столько всего придумала. Боже, Эндж, я обшарила кучу детских магазинов! Оказывается, маленьким столько всего нужно!
- Да. Не торопись, времени ещё полно.
- Да уж… Это так кажется, потом пролетит и не заметишь. Потом окажется, что ничего не успела.
- Я не переживаю, у меня есть ты, - со спокойным вздохом проговорила Энджел.
- Я. Это понятно. Я всегда буду рядом. Но… Хм… Мне бы очень хотелось узнать что ты собираешься делать дальше? – деликатно поинтересовалась подруга, расставив в своём вопросе нужное количество пауз.
- Ты хочешь знать, сообщу ли я ему о беременности? – прямо спросила она Каролину.
- Да, именно.
- Он имеет право знать.
Глава 37
- Я постараюсь решить эту проблему, мистер Конти, - уверенно заверял его Тьерри. – И претензии Ваши вполне обоснованы.
Однако решительный тон противоречил озадаченному виду. Жорж то поглаживал лысеющую голову, то поправлял галстук. Сегодня этот привычный атрибут, словно удавка всё сильнее стягивался на шее, заставляя задыхаться и нервничать. Но это только потому, что Данте смотрел так, будто хотел, чтобы Тьерри провалился сквозь землю.
- Не надо стараться. Просто сделай, как я тебе сказал, - звенящим от злости голосом сказал он.
- Я могу говорить откровенно? – смело спросил Жорж.
Хотя он и был привычен к таким проявлениям, от негодования, которое буквально ударяло в лоб, было неловко. Однако он считал себя вправе говорить прямо. За столько лет заслужил свой авторитет, тем более к столь фамильярному тону прибегал за редким исключением. Сегодня как раз такой случай.
