Иэн Сент-Джеймс - Заложники удачи
– Почему бы и нет? Я думаю, игра в гольф только поможет тебе в бизнесе.
Через шесть месяцев Катрина поднималась по лестнице из выставочного зала в офис. В одной руке у нее была корзина с колбасой, в другой – битком набитая сумка. Она с одобрением посмотрела на темноволосую голову Сэлли, склонившуюся над пишущей машинкой. Сэлли работала у них уже месяц и с лихвой окупала свою зарплату. Все окупали свою зарплату. Джимми Дэвис, новый менеджер выставочного зала, семь продавцов, Марсия, их новый секретарь по приему посетителей, – все лезли из кожи вон. Дело процветало.
Сэлли подняла голову и посмотрела на нагруженную сумками Катрину.
– Успела, значит?
– Перед самым закрытием. – Катрина взглянула на часы. – Уже почти шесть. Заканчиваешь?
Сэлли встала и потянулась за чехлом от машинки.
– Уже закончила. Я только хотела перед уходом проверить счета.
Вдруг сверху послышался душераздирающий вопль:
– Мать твою!
Сэлли аж подскочила. Она вспыхнула и поглядела в потолок.
– Что за х…ня! – прорычал голос. Катрина с ужасом посмотрела наверх. Сэлли смущенно произнесла:
– Он только что прошел туда.
– С ним кто-нибудь есть?
– Никого.
Покачав головой, Катрина поспешила на второй этаж.
– До завтра, Сэлли, – бросила она через плечо. Наверху продолжали материться:
– Что за черт! – прорычал Тодд.
Он стоял посреди комнаты, с красным от злобы лицом. Вдоль стен кабинета было расставлено несколько чашек, перевернутых набок, а пол был усеян мячами для гольфа. В тот момент, когда Катрина вошла, он замахивался клюшкой.
– Идиотская игра! Она меня бесит.
– Тебя слышно по всему зданию. Ты напугал Сэлли до смерти.
– Пусть слышит, черт возьми!
– Ругаться вовсе не обязательно.
– Все ругаются.
– Но не такими словами.
Его глаза засветились, когда он посмотрел на нее – Какими словами?
– Сам знаешь какими.
– Ха! – усмехнулся он. – Я разозлился, только и всего. Все матерятся, когда сердятся.
– Не думаю. Я, например, не матерюсь.
– Значит, ты материшься про себя.
– Никогда.
Он облокотился на клюшку.
– Как же ты тогда ругаешься? – спросил он с вызовом.
Она покраснела.
– Не знаю. Проклятье. Черт побери. И все такое. К чертовой матери.
– К чертовой матери! – Он расхохотался. – Ну и кретином же я буду выглядеть, если буду орать на все здание: «К чертовой матери!»
– Все лучше, чем мат, – настаивала Катрина, еле сдерживая улыбку.
Тодд отложил клюшку и подошел к ней. Он нежно убрал прядь волос со лба Катрины и поцеловал в кончик носа.
– Хорошо. Я принимаю замечание.
– Никто не вынуждает тебя ругаться. Это просто привычка. Ты можешь перестать, если захочешь. С такой силой воли ты всего можешь добиться.
Он улыбнулся и потрепал ее по щеке.
– Ты действительно так думаешь?
– Да.
– Хорошо.
– Бросишь ругаться?
– Постараюсь. – Он снова поцеловал кончик ее носа. – Слушай, – сказал он. – Я, пожалуй, уберу в комнате, пока ты готовишь ужин. Что у нас сегодня?
– Курица по-киевски, если не возражаешь.
– Курица по-киевски – это звучит вкусно. Она повернулась и прошла на кухню.
Тодд нагнулся и начал подбирать мячи. Но его взгляд поневоле задержался на клюшке. Поколебавшись с минуту, он взял клюшку, как учил его тренер в гольф-клубе, – левая рука поверх правой, большие пальцы вниз по направлению клюшки. Согнув колени, он принял удобную стойку. Тодд посмотрел на чашку у противоположной стены и мысленно начертил прямую линию на ковре, по которой должен был полететь шар. Он занял твердую позицию.
– Теперь будет не так уж и сложно, – пробормотал он, задержал дыхание и твердо ударил по мячу. Сердце его забилось.
«Ну, теперь уж точно в десяточку», – подумал Тодд, но триумф не состоялся. Мяч ударился о край чашки и откатился обратно к его ногам.
– Мать твою! – проворчал он про себя.
– Ты слышала, что говорят? У каждой пятой пары трудности с деторождением, – осторожно произнес он. – Мы и есть пятая пара, только и всего. Будем пытаться.
Он приподнял ее подбородок и поглядел ей в глаза.
– Я выдержу, а ты?
Катрина улыбнулась ему, но в глазах ее была печаль.
Он задумался, испытывает ли она то же ощущение, что и он, ведь теперь их сексуальная жизнь перестала приносить им наслаждение.
– Черт возьми! – подумал он. – Какое уж тут наслаждение, если она так это переживает. У меня, как подумаю об этом, все мускулы напрягаются, кроме одного.
Он сжал ее руку.
– В конце концов мы всегда можем усыновить ребенка.
– Может быть, – пожала она плечами в сомнении. – Посмотрим, как пойдет дело.
Он знал, как пойдет дело. Ничего хорошего. Он это понял в первый момент, когда она сказала:
– Дорогой, через месяц мне уже тридцать лет. Не пора ли всерьез подумать о потомстве? – Он это понял уже после первой ее встречи с гинекологом. После советов врача о том, какие дни месяца наиболее благоприятны. Уже тогда… Теперь, если даже ему удавалось достичь эрекции, то не всегда удавалось ее поддержать. С этого все и началось. Казалось, что она подсчитывает каждый его толчок, рассчитывает его по времени, как будто готовит отчет своему врачу.
– Раньше было не так, – жаловался он. – Ты должна испытывать наслаждение.
– Я и испытываю. Если я не извиваюсь и не кричу, то это еще не значит, что я не испытываю наслаждения. Я была с тобой, хотела тебя. Не так ли?
– Вроде бы так.
– Чего же тогда тебе еще? Спроси сам у доктора Кларка, если мне не веришь. Если я с тобой нежна, то это значит, что мне нравится быть с тобой. Вовсе не обязательно каждый раз испытывать оргазм. Ты это отлично знаешь.
– Я знаю.
– Со мной все в порядке. Это с тобой что-то. Не знаю, что с тобой происходит в последнее время. Ты только и думаешь, что о деньгах и о сексе.
– В том-то и дело. Это вещи взаимосвязанные. Я хорошо зарабатываю, значит, у нас есть повод это отпраздновать.
Дело продвигалось. С банком он расплатился. Можно бы и расслабиться, но теперь Катрина наводила на него тоску. Вечно не одно, так другое. Но волноваться было не в его характере. Если есть проблема, значит, надо ее как-то решать. Только и всего. Но вот только как? Она просто устала. Она больше не должна работать в офисе…
Вдруг память его вернулась к событиям шестилетней давности. Он вспомнил ту девушку, которая сейчас стала его женой.
– Я люблю работать, – сказала она ему при первой их встрече.
Она работала, напряженно работала, первые несколько лет. Но по мере того, как дело росло, менялась и их жизнь.
– Ты не должна так много работать, – говорил он ей. – Печатать может Сэлли, Барбара – вести бухгалтерский учет. Для чего же тогда мы их нанимаем?
