L. Fox - Холодная война
Покидая управление, она отдала приказ, чтобы ей позвонили ровно в 8:30. Мысли снова вернулись к Рэйчел. Все это - не случайное совпадение, - сказала она себе. - Что-то здесь происходит. Но что? И что все это значит? - Когда она начала засыпать, ее посетила мысль, что возможно именно ей предстояло разгадать эту загадку. Возможно, судьба предоставляла ей второй шанс? Шанс начать новую жизнь? Я не знаю, - подумала она сонно. - Я не знаю. Не......
Наконец она заснула и из глубин ее мозга, оставляя под собой воспоминания о войне, о ее любимой семье, и обо всем том горе, что она принесла в жизнь большого числа людей, к ней вернулось то, что она давно перестала видеть. Впервые, с тех пор как ей было тринадцать лет, к ней вернулся тот "Сон".
Валентину разбудил приглушенный звук звонящего телефона. Скатившись с кровати, она на негнущихся ногах направилась к надоедавшему своим трезвоном аппарату.
"Алексеева", - произнесла она в трубку.
"Сейчас - 8:30, товарищ майор", - сдержанный тоном ответили с другого конца.
"Очень хорошо". - Валентина собиралась повесить трубку, но внезапно вновь поднесла ее к уху. - "Беск! " - позвала она.
"Да, товарищ майор? "
"Я хочу, чтобы к моему приезду два бутерброда и бутылка яблочного сока ожидали меня в допросной №2. Скажите Спрингеру, что это - для меня".
"Будет сделано, товарищ майор".
Опустив трубку на рычаг, Алексеева вернулась в спальню и снова подошла к старому комоду. У нее был очень скудный гардероб. Слишком много преимуществ несла с собой серая форма КГБ, которую она носила. Но сегодня она не собиралась пользоваться этим. Вытянув верхний ящик, Валентина достала темные брюки и, подняв в руках, осмотрела. Хотя она очень давно не надевала их, у нее не было сомнений, что они будут ей впору. С тех пор как она вступила в ряды КГБ, одиннадцать лет назад, она едва ли набрала больше килограмма.
Рассматривая их, она подумала, что такая модница как Рэйчел вероятно скривилась бы, если бы ей предложили одеть, что-то столь заурядное. Однако у майора КГБ, обладающего намного большей властью, не было другого выбора. Это было лучшее из ее собственного гардероба. К брюкам она выбрала серый свитер с высоким воротником. Тот самый, что прикрывал книгу. Объемный, большой свитер идеально подходил для ее целей.
Выскользнув из халата, она, первым делом, надела его, прикрывая им упругую, небольшую грудь, а затем шагнула в старые брюки, натянув их на длинные, стройные ноги. Помимо тех ботинок, что полагались к форме, у нее была еще одну пара черных туфель, которые она и надела прямо на свои казенные носки. Покончив с одеждой, она была готова - почти. По привычке взяв заколку, она намеревалась как обычно собрать свои волосы, но, помедлив, положила ее назад. Нет не сегодня, - решила она. Интуиция ей подсказывала, что было важно, чтобы Рэйчел увидела ее именно такой. Я должна знать, - подумала она.
Обыскав свою оставшуюся не у дел форму, она вынула небольшой бумажник, в котором держала свое удостоверение, и затолкала его в задний карман брюк. Опустив небольшой сборник стихов в бумажный пакет, ей осталось сделать только одно перед уходом. И Валентина достала из-под подушки девяти миллиметровый немецкий Люгер. Этот пистолет был у нее с четырнадцатилетнего возраста, когда она сняла его со своего самого первого немца, убитого ею во время войны. Валентина засунула пистолет за пояс штанов и прикрыла сверху свитером. Вот теперь она была готова. Прихватив бумажный пакет, она направилась к выходу, сняв по пути дверной ключ с гвоздя, на котором тот обычно висел.
Чтобы добраться от ее квартиры до окружного управления требовалось пройти три квартала, но благодаря своим широким шагам Валентина проделала этот путь за очень короткое время. Быстро взбежав по тем же самым ступеням, по которым с возраставшим чувством тревоги поднималась и доставленная сюда днем раньше Рэйчел, Алексеева вошла внутрь. Вскоре она стояла у двери комнаты для допросов №2. Это была дверь, через которую она очень много раз проходила за свои три с половиной года службы в Берлине. Но сегодня ее задача была совершенно другой. Вместо того чтобы использовать комнату в обычных целях, как катализатор боли и страданий, она надеялась, что этой ночью она сможет получить здесь ответы на некоторые очень важные вопросы. Вопросы, которые не имели абсолютно никакого отношения к государственной безопасности.
Повернув дверную ручку, она чрезвычайно рассердилась, найдя, что дверь заперта. "Спрингер! " – раздраженно крикнула Алексеева. - "Открой эту проклятую дверь сейчас же! "
Через секунду она услышала тяжелую поступь своего подчиненного, спешащего исправить создавшуюся ситуацию. Из-за двери до Валентины донеслись его извинения: " Я прошу прощения, товарищ майор, я запер ее по ошибке". - Открыв двери, Спрингер продолжал оправдываться: "Я надеюсь, вы…" - Когда он увидел майора, его глаза чуть не вылезли из орбит, а челюсть заметно опустилась к полу. Спрингер никогда не видел Алексееву в таком виде. Фактически он должен был несколько раз моргнуть, чтобы узнать ее. Иисус Христос! - подумал он несказанно восхищенный преображением. – Да она красавица!
"В чем дело, Спрингер? " – строго спросила Алексеева. - "Вам плохо? " - Изучение человеческих реакций было основным элементом ее профессии. Ей был очень хорошо знаком эффект, который она произвела на него.
"Что? Ах, нет, товарищ майор. Со мной все нормально".
"Я надеюсь, вы выполнили мои инструкции", - холодно спросила она.
"Так точно", - отрапортовал он.
"Очень хорошо. Вы свободны, Спрингер. Можете идти домой". - Он направлялся к двери, когда она остановила его. - " Подождите! Дайте мне ключ к наручникам. Возможно, мне захочется сделать некоторую... " - коварная ухмылка, заигравшая на ее губах, была лучшей в ее репертуаре, - " ... корректировку в местоположении заключенной сегодня вечером".
"Конечно, товарищ майор", - ответил Спрингер, отдавая ключ.
"Я верну его вам завтра", - пообещала она.
"Как скажете, товарищ майор".
Когда Спрингер ушел, и его шаги затихли на скрипучем полу, Валентина закрыла дверь и заперла ее снова на ключ.
Что касается Рэйчел, прошедшие три с половиной часа оказались для нее очень тяжелыми. Старый стул, на котором она сидела, был настолько жестким, что за несколько часов ее ягодицы под собственным весом онемели, мешая расслабиться. Ее плечи болели, запястья воспалились, ей очень хотелось есть и пить. Дважды она засыпала, но всякий раз, исправно несущий свою службу Спрингер, будил ее. А совсем недавно один из служащих принес что-то похожее на бутерброды, завернутые в вощеную бумагу вместе с зеленой бутылкой с неизвестным содержимым. Когда ее сторожевой пес положил все это прямо перед ее глазами на столе, она подумала, что это должно быть какая-то психологическая пытка.
