Ольга Болгова - История о сене и собаке
— Откуда вы знаете, что я принимаю всерьез, а что нет! Отчего вы так отзываетесь о женщинах? — я сразу нашла слова, которые лучше бы и не находила: — А разве мужчины не оскорбляют нас своей беспомощностью и неспособностью к поступкам? Прикрываетесь пустыми словами, якобы любовью, а сами пользуетесь женскими слабостями?
— Любовью нельзя оскорбить, — сказал он вдруг. — Только вы ни черта не понимаете…
— Конечно, несовершенный женский ум судить не может… — начала я в запале и замолчала, переваривая его слова. Кажется, в жизни ничего подобного не слышала от мужчины, ощущение было, словно меня ошпарили ведром кипятка. Я уставилась на Лудовина, потом пробормотала что-то бессвязное о том, что он не прав, что, видимо, обижен и прочая. Расспрашивать дальше о его прошлом было неуместно, да и не имело смысла. «Все, больше не вмешиваюсь, пусть Рита решает сама. А вдруг, у них что-то получится, и он бросит эту черную работу и найдет что-то иное. В конце концов, я бы могла помочь, если вся эта история не сойдет на нет сама по себе, а в таком случае и беспокоиться будет не о чем».
Пробка зашевелилась, пришла в движение.
— Куда вас подвезти? — спросила я.
— Тормозните у метро, — ответил он.
— Но я могу подбросить вас до дома. Где вы живете?
— Спасибо, не стоит. Вы и так потратили на меня свое время. Тормозните вон там, Дарья Васильевна. Благодарю.
Я остановила машину, Лудовин вышел, махнул мне рукой и, прихрамывая, направился в сторону входа в метро. Я смотрела ему вслед, пока его высокая фигура не смешалась с толпой.
А дома меня ждали поедающая пирожные Дора и довольный жизнью Федор, который объявил, что его влекут ко мне любовь и тревога, как бывает с теми, кто к цели близится заветной, хотя выразил он эту мысль короче и деловитее:
— Дарья, давай решать наши дела! Ну скажи, что тебя не устраивает в том плане, который я предложил?
«Все не устраивает», — хотелось сказать мне, но я опять занялась дипломатией и демагогией.
«Как он сказал? Любовью нельзя оскорбить?» — вертелось у меня в голове, когда я, с трудом спровадив Федора и сделав Доре внушение за неумеренное потребление кондитерских изделий, погрузилась в благословенное одиночество в стенах своей спальни, центром которой была огромная кровать с коваными витыми спинками.
Глава 4
Второе, что пришло в голову, когда я проснулась — «любовью нельзя оскорбить». Первое же, традиционное, едва я открыла глаза и увидела на часах противно светящиеся цифры 6:24, было — «как неохота вставать так рано, поспать бы еще чуток».
Утро прошло под знаком размышлений над вторым. Зачем он сказал мне это? Не оттого ли, что видит во всех женщинах алчных соискательниц плотного мужского кошелька? Неужели и я дала повод так думать о себе? Это я-то, которая всего, что имею, добилась сама, тяжким упорным трудом, собственным умом и силами? Да что он знает обо мне! Ничего, кроме того, что я успешна в жизни. А он, между прочим, там, внизу, почти на дне. И какого черта меня волнует его отношение ко мне? За завтраком я пришла к неутешительному выводу, что ради собственного спокойствия и родственных отношений должна все-таки узнать хоть какие-то детали биографии Романа Лудовина, обещанные подругой, и позвонила ей, чтобы договориться о встрече. Кристина предложила пересечься на ее территории, то есть, подъехать в редакцию газеты, где она трудилась, и на месте договориться о дальнейших действиях. С тоской в голосе она объяснила, что не может пригласить меня в гости, потому что дома у нее уже два месяца царствует его мучительство ремонт, и они с мужем и сыном влачат жалкое существование у его родителей, отчего состояние нервной системы Кристины уже приближается к критическому уровню. В ответ я предложила посетить мое жилище, на территории которого могла бы предоставить их семейству комнату, не на месяц, разумеется, но на несколько дней, чтобы дать им возможность оторваться и отдохнуть от общения со старшим поколением.
Рабочий день выдался на редкость спокойным, проблемы с заказчиками, подрядчиками и прочими сопутствующими элементами были временно утрясены, проекты согласованы, а при отсутствии зама Сурикова никто не капал на мозги. Я даже негуманно подумала, что было бы неплохо, если бы нога нашего зама подольше не срасталась.
С утра главный инженер собрал планерку по текущим делам, и я забежала в его кабинет, чтобы вставить некоторым нерадивым труженикам строительной индустрии за их недочеты и провалы в работе и выдать несколько животрепещущих инструкций. После разборок я подошла к Рите.
— Как у тебя дела с этим твоим строителем? — небрежно задала я вопрос, старательно закопав его среди нескольких дежурных и родственных.
— Дарья Васильевна, — Рита заулыбалась и, оглядевшись, с заговорщическим видом полушепотом сказала:
— Вы ошибаетесь насчет него, он — классный парень, просто ему немного не повезло в жизни, а на стройке он работает временно.
— Временно… гм… Рита, знаешь, существует такой… такая закономерность, установленная опытным путем, — если женщина жалеет мужиков, то к ней всегда будут липнуть всякие неудачники, алкоголики, бездельники и прочие, — противно-поучительным тоном сказала я.
— Но, Дарья Васильевна, он же не алкоголик, да я и не жалею его совсем… — она помолчала, поправила свои с художественной небрежностью подкрученные локоны, затем добавила задумчиво: — И почему вы решили, что мне его жаль?
— Потому что невозможно не испытывать жалость к человеку, который, когда-то достигнув успеха, после неудачи удовлетворяется носилками и лопатой, — рыкнула я.
— Но это временно… — уже неуверенно повторила Рита.
— Он сам тебе это сказал?
— Да, сам…
— Возможно, для коротких отношений он и неплох, — пустилась в размышления я. — Если он интересный мужчина, то почему бы и не развлечься? Но без далеко идущих последствий…
— Дарья Васильевна, а если с последствиями? — нахально спросила осмелевшая Рита.
— Что ты имеешь в виду? — насторожилась я.
— Да не беспокойтесь, Дарья Васильевна, это я в общем смысле… Вы же сами говорили, что человека нужно поддержать и все такое…
— Говорила, — мне пришлось расплачиваться за свою излишнюю филантропию. — Говорила, но тоже… в общем. И почему ты выбрала из всех возможных мужчин именно его? Вон, посмотри — Вадим, — кивнула я в сторону стоящего у окна молодого красавца-инженера-строителя, — такой приятный молодой человек. Разве он тебе не нравится?
Рита откровенно поморщилась.
