Сандра Даллас - Легкий флирт с тяжкими последствиями
Иногда после школы Мэй-Анна брала нас с Виппи Берд в католическую церковь помолиться. Там надо было некоторое время просидеть на такой деревянной скамье, потом опустить мелкую монетку в церковную кружку и поставить свечу. Однажды мы втроем зажгли все свечи, которые лежали на лотке, и ничего не положили в кружку, и Мэй-Анна сказала, что мы все должны теперь сгореть в аду. Мы любили эту церковь, куда можно было прийти в любое время дня и посидеть, вдыхая запах ладана и слушая пение маленького хора. Мы с Виппи Берд принадлежали к методистской конфессии, и в нашей церкви пахло только мебельной политурой, а единственным звуком там был звук чьих-нибудь шагов, нарушающих мертвую тишину.
В то время Мэй-Анне пришла в голову мысль уйти в монахини, отчего Бастер чуть с ума не сошел. Но это увлечение продолжалось недели две, пока ей не сказали, что Стеннер Свиное Рыло поступил в семинарию и теперь станет священником – наместником бога на земле. Эта новость положила конец всем ее религиозным увлечениям, хотя она впоследствии и сыграла монахиню в «Избранных богом». Однажды Бастер сказал мне, что единственная заслуга Стеннера в этой жизни – это то, что он удержал Мэй-Анну от ухода в монастырь.
Между тем Джекфиш после двухмесячного знакомства с миссис Ковакс совсем перебрался к ним, и это был момент, когда Мэй-Анна чуть было не обрела настоящую семью. Миссис Ковакс перестала пить и начала регулярно готовить, хотя никогда не была особенно искусной поварихой. «Если нет дыма, значит – еще сырое, а как начнет чернеть, значит – готово», – объяснила она свою методу Джекфишу, который никогда с ней не спорил. Они с Мэй-Анной утверждали, что именно такая пища им по вкусу. Самое главное, говорила Мэй-Анна, – это желание.
Иногда по ночам Джекфиш читал книги, журналы и даже анархистские газеты. Мой папаша утверждал, что Джекфиш читает все подряд – так, например, люди однажды видели, как в кафе «Шустрый пятачок» он читает надписи на пивных банках.
Джекфиш и мой папа были большими друзьями, ведь оба были профсоюзными активистами, но это не значило, что они не спорили все время. Темой их спора могла быть политика, иногда кулачные бои или что угодно другое. Так в разговорах, сидя на крыльце дома миссис Ковакс, они проводили летние вечера. Миссис Ковакс жила в четырехкомнатном деревянном доме, каких тогда было множество по всему городу, – две комнаты внизу, две вверху, посередине лестница, словно шпилька, скрепляющая этажи. Я до сих пор храню фотографию, сделанную Хантером Харпером для его книги, где запечатлены все мы, выстроившиеся один над другим на этой самой лестнице.
После смены Джекфиш усаживался на крыльце, выдавал Мэй-Анне большое эмалированное ведро, четверть доллара и посылал ее в ближайший салун за пивом. Сметливая Мэй-Анна предварительно протирала внутренние стенки ведра жиром, иначе ей бы наливали на полведра одной пены. Однажды мы с Виппи Берд от нечего делать пошли за пивом вместе с ней. Помню, мы зашли с задней двери, предварительно тихонько постучав в нее и дождавшись ответа, так как детям не полагалось не только посещать такие заведения, но даже болтаться у главного входа. По дороге домой каждая из нас отхлебнула из этого ведерка, а потом еще раз, еще и еще, так что, когда мы пришли домой, ведро было уже наполовину пусто. «Господи Иисусе, – пробормотал Джекфиш, заглянув в поданное ему ведро, – и святая Троица…» Вот тогда-то мы окончательно и стали «несвятой Троицей».
Иногда Джекфиш с моим отцом выпивали после смены в баре «Коричневая кружка». Если они были в ударе, то требовали подать «двойной заряд», то есть дополнительно по стакану виски к кружке пива, и называлось это «Шон О'Фаррел», или просто «Шон О», но чаще они просто пили пиво и спорили, как всегда и бесконечно спорят о чем-то ирландцы и корнуолльцы.
Большинство ирландцев высокого роста, а корнуоллцы, как правило, маленькие крепыши вроде моего папы. Думаю, он победил бы Джекфиша, случись им подраться, хотя Джекфиш был тяжелее его на все сто фунтов. Однако они никогда не дрались. Я имею в виду, не дрались между собой. А вообще-то, перед входом в «Коричневую кружку» драка случалась каждый вечер – мои соплеменники и ирландцы лупили друг друга. Драка могла вспыхнуть, например, если кто-то называл моего земляка «тряпкой», что считалось весьма оскорбительным. Тем не менее, если кто-то угрожал моему отцу, Джекфиш всегда приходил ему на помощь, и наоборот, отец был всегда заодно с Джекфишем, если нападкам подвергался тот.
Еще Джекфиш любил петь, и, поскольку у нас было пианино, по вечерам он вместе с миссис Ковакс и Мэй-Анной приходил к нам, и они с папой пели дуэтом. Миссис Ковакс тоже иногда подпевала, у нее был очень приятный голос, который Мэй-Анна, к сожалению, не унаследовала. Пение Мэй-Анны больше всего напоминало воронье карканье, и в музыкальной картине «Новички на войне» за нее поет дублерша за кадром. Джекфиш предпочитал исполнять старинные ирландские баллады, главным образом печального содержания, как, например, «Юный Дэнни», так что в конце сам плакал. Тогда Мэй-Анна пускала слезу с ним заодно, но не от избытка чувства, а чтобы сделать ему приятное.
Кроме того, Джекфиш водил Мэй-Анну на парады в день святого Патрика. Он говорил, что хороший отец обязательно должен водить ребенка на парады, хотя это не объясняет, почему он брал и нас с Виппи Берд. В Бьютте празднование дня святого Патрика продолжается целую неделю, потому как в меньшее время просто невозможно уложиться, учитывая многочисленные хороводы и попойки, а потом всю следующую неделю народ протрезвляется и приходит в себя. Корнуолльцы празднуют день святого Георгия, но без такой помпы, а поскольку ирландцев в Бьютте больше, чем всех прочих, в день святого Патрика у нас каждый становится ирландцем.
Из всех мероприятий в день святого Патрика мы больше всего любили парад, потому что тогда надо было заплетать в волосы зеленые ленты и в таком виде вместе с Джекфишем, истинным ирландцем, маршировать в толпе вниз по улице. Потом он устраивал нам ирландский ужин с солониной и маринованной макрелью. «Щука – вот самая маринованная рыба на свете», – говорила Виппи Берд,[2] потому что во время этого ужина он опустошал почти сотню стаканов ирландского пива, а потом еще промывал нутро чашкой кофе по-ирландски. Кофе по-ирландски – это сладкий кофе, виски и взбитые сливки, но Джекфиш обходился без первого и последнего.
Зимними вечерами мы с Виппи Берд приходили к Мэй-Анне и, сидя за кухонным столом, играли в лото или слушали рассказы Джекфиша. Иногда он для острастки выключал свет и рассказывал истории о русалках и гномах-коротышках, которые наподобие наших корнуолльцев копаются в земле, но только они ирландцы, а не корнуолльцы. Нам с Виппи Берд становилось так страшно, что Джекфишу потом приходилось провожать нас домой, и Мэй-Анна тоже выходила за компанию. Эта прогулка по темным улицам тоже была очень страшной, так как Джекфиш вдруг останавливался, объясняя, что где-то впереди перед нами только что появились и тут же исчезли во мгле таинственные тени. В непогоду он мог внезапно исчезнуть за завесой падающего снега, и мы совсем не видели его, но он ни на секунду не терял нас из виду и мгновенно появлялся, огромный, словно лесной лось, чтобы прийти нам на помощь, едва из мглы начинали доноситься чьи-нибудь подозрительные шаги. И, конечно, Бастер тоже, как всегда, был где-то рядом, но только он не показывался без нужды.
