Гарольд Карлтон - Ярлыки
Она различала силуэт четвертого парня, нерешительно стоявшего перед ней. Она не знала его.
— Поскорее, — поторопила она. — Надел презерватив?
— Да. — Он стянул брюки и припал к ней.
С этими неуклюжими коренастыми мальчишками, живущими в Бронксе, она и познала секс. И этот опыт не заставил ее жаждать продолжения. Секс — это немного больше, чем простая терпеливость. Надо ждать, пока парень пыхтит и сопит. Один их них попытался прикоснуться к ее груди, но она откинула его руки. Никто не осмелится ее поцеловать. Презервативы были проверены.
— Я не собираюсь забеременеть и секундой раньше того, как мне исполнится тридцать лет, — поклялась Маккензи. А может быть, и тогда будет слишком рано. В детях нет ничего шикарного. Если только у тебя мешки не набиты деньгами.
Она заметила, что парня, взгромоздившегося на нее сверху, она ощущает совсем иначе. Она лежала так же, как и с теми, другими, но он держал ее по-другому, обнимал руками ее тело. И он не просто толкал ее, а двигался медленно, искусно. Она почувствовала, что ее охватывает возбуждение, а внизу у нее стало влажно. Еще * * *несколько минут его энергичных движений в полной тишине, и он увеличил их скорость; она почувствовала оргазм. Она схватила его за плечи, но рот не открывала и ничего не говорила. Когда и он достиг высшей точки, она спросила, как его зовут.
— Эдди, — спокойно сказал он и натянул свои брюки. — Твой брат — сводник, ты знаешь об этом?
— Тебе же понравилось, на что же ты жалуешься?
— Да и тебе понравилось.
Она встала и подтолкнула его к двери.
— Вот твой пиджак. Если ты кому-нибудь что-нибудь расскажешь, мой брат убьет тебя, ясно?
Он ушел вместе со всеми остальными. Она взяла одеяло и поспешила вернуться в квартиру. Она долго принимала ванну. В своей спальне Маккензи жадно пересчитала доллары. Ну а теперь — к творческой стороне дела: как объяснить матери, откуда взялись деньги?
В восемнадцать лет Майя была красавицей. Блондинка, как и ее отец, она выглядела истинной американкой. Высокого роста, волосы до плеч, короче никогда не стриглась. Ее подруга Карен считала, что она просто хочет быть полной противоположностью своей матери, которая практически брилась наголо. Корал считала, что короткая стрижка придает женщине современный облик. Майю угнетали редкие визиты Корал в школу, ее страшили неизменно следовавшие за ними вопросы типа:
— Твоя мать актриса или еще кто-нибудь в этом роде?
— Нет, она редактор журнала мод.
— Блеск! Она и правда выглядит не как все. Одевалась Корал очень броско. Ее клинообразную стрижку подчеркивали объемные пальто и капюшоны, шали, шарфы и накидки. Она хотела, чтобы и Майя одевалась так, но дочь яростно сопротивлялась. Когда Корал ей что-нибудь покупала, она всегда пыталась по-своему откорректировать костюм: добавляла блузку с рюшами, шаль с бахромой — что-нибудь мягкое, что скрадывало рубленые формы.
— Неверно, неверно, неверно! — Корал вздыхала, когда видела изменения, внесенные Майей. — У тебя это выглядит как в «Литл Уимен».
По вечерам Корал обычно не было дома из-за поздних заседаний и деловых обедов. Когда очередной выпуск журнала был готов к печати, она пригласила на обед Уэйленда. Уэйленд Гэррити недавно стал директором самого модного нью-йоркского магазина «Хедквотерз», или «ХК», как его часто называли. Майя любила, когда он приходил. Она выбежала, чтобы приветствовать своего друга. Они не виделись несколько месяцев.
— Ты стала просто красавицей, голубушка, — сказал он, приподнял ее подбородок и профессиональным глазом оглядел ее. Корал в это время смешивала напитки. — Ты унаследовала самое лучшее от каждого из родителей.
Майя вся светилась от проявленного к ней внимания. Корал с мартини в руках немедленно оказалась рядом.
— Каковы же мои лучшие черты, Уэйленд? — спросила она, подавая ему стакан.
Он рассмеялся.
— Каждый, кто так тщательно накладывает грим, как это делаешь ты, знает каждый миллиметр своего лица, милая Корал.
Корал подала коктейль Майе.
— Майя, я хочу, чтобы и ты присоединилась к этому тосту! Уэйленд! В этом доме ты обедаешь в последний раз…
— Потому что я сказал, что Майя красавица?
— Нет! Мне так хочется сказать! Мы переезжаем в Манхэттен!
— Что? — вскрикнула Майя, а Уэйленд сказал:
— Правда?
— Я нашла замечательную квартиру в нескольких кварталах от тебя по Пятьдесят седьмой авеню! — провозгласила Корал. Она села, аккуратно положив ногу на ногу. Для Уэйленда она всегда тщательно одевалась, и сегодня на ней был черный брючный костюм от Диора. — Это почти напротив «Карнеги Холл». Комнаты прекрасных размеров! Опять жить в многоквартирном доме — это просто божественно! — Она отпила из своего стакана.
— Но… как же быть с этим домом? — спросила Майя.
— С сегодняшнего утра он продается! — радостно сообщила Корал. — Поддерживай чистоту в своей комнате.
— Я… — Майя запнулась, — ты даже не спросила о моем мнении.
Корал засмеялась своим серебристым смехом.
— О твоем мнении? Ты веришь современным детям, Уэйленд?
Уэйленд с сочувствием посмотрел на Майю.
— Корал, ведь Майя знает только этот дом. Здесь ее корни…
— Я ее пересажу. — Корал опять наполнила его стакан. — Это будет нетрудно, поверь мне. Подожди немного, и ты увидишь панораму города. Там просто необходимо устраивать вечеринки с толпами людей. Наигрывающий какую-то мелодию пианист, яркий свет… Уэйленд, мне потребуется твой совет. Ты просто гений в выборе освещения.
Майя выбежала из комнаты.
— Ну что мне делать с этой девчонкой? — спросила Корал и сделала глоток из стакана.
— Но ты довольно жестким образом сообщила ей новость.
— О, пожалуй! Гэрри Стэнтон похоронил меня здесь на семнадцать лет, и я выдержала это ради Майи. Теперь я хочу уехать туда, где я должна жить. Я буду устраивать вечера, будет много веселья и мужчин! Да, мужчин, не смотри так удивленно! Я самым позорным образом забросила свою личную жизнь.
— Почему бы тебе не постараться и не улучшить свои взаимоотношения с Майей? — предложил Уэйленд.
— Я устала от попыток с ней поладить! — Корал вздохнула и налила в стакан еще. — В ее глазах я убийца. Она считает, что это я убила ее драгоценного папочку. Послушай, дорогой, я никогда по-настоящему не хотела ребенка.
Уэйленд внимательно на нее посмотрел. Она прикурила.
— Не смотри так на меня. Мне бы хотелось любить ее. Она была таким чудным ребенком с большими голубыми глазами. Когда она подросла, то стала восхищаться своим отцом и всегда вставала на его сторону. Эти двое изо всех сил старались, чтобы я чувствовала себя виноватой из-за того, что не являюсь хорошей сельской домохозяйкой. Что ж, все могли видеть: я ею не была.
