Марианна Уиллмен - Город грез
- Что это, черт возьми, означает? Он нагнулся вперед.
- Я думаю, ты могла бы выучить все что угодно, если бы настроилась. Но ты была всегда такой упрямой, как двухголовый осел. И если ты не хочешь что-то обсуждать, ты просто замолкаешь. Отгораживаешься. Ее это задело.
- Точно так же, как делал ты, когда я спрашивала тебя о работе. Ты всегда от меня отгораживался, Вэл. Словно я слишком тупая, чтобы понять.
- Не в этом дело, - резко сказал он. - Есть просто некоторые вещи, про которые я предпочитаю забыть. Может быть, это и невозможно, но это единственный способ, благодаря которому я могу примириться с тем, что видел.
- Я не маленький ребенок. И ты не должен относиться ко мне, как к ребенку.
В ее голосе была боль, но и правда тоже. Он пристально взглянул на нее, словно видел впервые.
- Прости, Клэр. Это была одна из проблем между нами, так ведь?
- Ты вычеркнул меня из своей жизни.
- Я хотел защитить тебя от нее.
Она подняла бокал и смотрела, как свет превратил вино в жидкий гранат.
- Я уже большая девочка, Вэл. И ты знаешь, как говорят: всякое в жизни бывает.
Он косо взглянул на нее.
- Кажется, я слышал, как раньше эту фразу произносили время от времени не так любезно.
Они вместе засмеялись - легко и непринужденно. Как в старые времена. Ему захотелось протянуть руки и обнять ее, погрузить пальцы в пышные золотые кудри. Целовать розовый упрямый маленький ротик, пока у них обоих не закружится голова.
Его голос стал хриплым.
- Ты скучаешь по мне, Клэр?
Не нужно было этого говорить.
- Не больше, чем я скучала по тебе, когда ты находился со своими камерами и другой ерундой на другом краю земли.
Воцарилась холодная тишина, прозрачная и плотная, как лед. Вэл опрокинул остатки вина и заказал жестом еще один бокал. Ничего не изменилось.
Нет, подумал он. Это не совсем так.
Та Клэр, на которой он женился, никогда бы не поехала в Венецию одна. Она моталась туда и обратно между Кер л'Ален в Айдахо и Сан-Франциско, словно в небе была невидимая колея. Один или два раза она ненадолго ездила в Лос-Анджелес и даже в Чикаго. Но его предложение провести медовый месяц в Австралии было встречено без особого энтузиазма. Вместо этого они провели его в Сан-Франциско.
В конечном итоге, она слишком боялась покинуть свое уютное гнездо, а он был слишком зол, чтобы остаться.
В ней присутствовала удивительная смесь: она стремилась к знаниям, но боялась приключений. С удовольствием изучала прошлое какого-нибудь давно умершего художника, но не задумывалась о своем будущем. Уверенная внешне - и комок переплетенных нервов внутри. Сильная и упрямая - не доверяющая никому. Это было тем камнем преткновения, о который разбился их брак.
И то, что обижало ее, было глубоко спрятано. Он никогда не мог добраться до сути этого. И, Боже всемогущий, после всего, что они пережили, он по-прежнему терял контроль над собой.
Желание сжималось у него внутри, словно кулак. Он безумно хотел ее - как всегда.
- Не смотри на меня так, - нежно сказал она. Он поднял брови и попытался выглядеть невинно.
- Как - так?
- Словно я чаша с тирамису, и ты собираешься съесть меня.
- Это тебя как-то беспокоит?
- Конечно.
Он сцепил руки за шеей и улыбнулся.
- Это хорошо.
Тепло медленной волной затопило ее тело. Она чувствовала, как горячий прилив крови покрыл пятнами шею и согрел щеки. Проклятье! Он по-прежнему знал, на какие кнопки нажимать.
Их внимание привлекли повышенные голоса. Молодая пара стояла на мосту у канала и ссорилась. Мелькали руки, сверкали глаза, ругань становилась все громче. Клэр почувствовала, как у нее упало сердце.
Вэл был прав. Она от чего-то отгораживалась. Вдруг в памяти стремительно всплыло: окно, выходящее на церковь, цветастые шторы, пляшущие на ветру. Голоса родителей, говорящих по-итальянски. Они всегда переходили на этот язык, когда спорили, так было и в тот день, когда погибла мать. Потом шаги, мать, спешащая за угол на лестничную площадку, где кто-то оставил корзину с бельем. Затем негромкий крик, что-то падает. После этого лишь ужасная, звенящая тишина. Именно поэтому какая-то женщина - соседка? - забрала ее на Пьяцца Сан-Марко смотреть голубей. И пока женщина не следила за ней, Клэр отошла - полюбоваться на птиц вблизи.
Она потерялась на несколько часов, искала дом и мать. Когда ее нашли, у нее уже не было матери. Или дома. Меньше чем через три дня она была на самолете, летевшем в Айдахо.
Тем временем ссора молодой пары переросла в разгоряченные вспышки гнева, сопровождающиеся выразительными жестами и активными взмахами рук.
- В чем дело? - на этот раз рука Вэла накрыла ее руку. Он почувствовал, что она дрожит.
- Я… я не знаю. Я терпеть не могу, когда мужчина и женщина ругаются вот так. Я из-за этого расстраиваюсь.
Он спрятал ее руку между своими ладонями и улыбнулся.
- Они итальянцы. С юга Италии, судя по разговору. Они не ругаются, дорогая. Они так любят друг друга.
- Самая глупая вещь, которую я…
Она замолкла. Он был прав. Пока женщина кричала и стучала кулаком по воздуху, мужчина притянул ее в свои объятия. Он почти оторвал ее от земли и страстно целовал. Она отвечала с таким же пылом.
Такая же электрическая дуга проскочила между Клэр и Вэлом. Она поняла, что он чувствует это так же хорошо, как и она.
- И не надо, - сказала Клэр, быстро отдергивая руку, - называть меня «дорогая».
Вернулся официант с вином для Вэла.
- Медовый месяц? Молодожены? - решился заговорить он, практикуясь в английском.
- Нет, - произнесла Клэр.
- Да, - одновременно ответил Вэл.
Официант кивнул, улыбнулся и отошел. Он почесал затылок, думая, что произнес, должно быть, не ту фразу.
- Не нужно было ему лгать, - сказала Клэр, вставая. Медленный, тихо закипающий взгляд, которым посмотрел на нее Вэл, заставил ее испытать возбужденное покалывание от головы до пят. Его рука совершенно естественно обвилась вокруг ее талии.
- Ты могла бы сделать из меня честного человека.
- Вообще-то медовый месяц бывает после свадьбы, - сказала она ему. - Не после развода.
Но она позволила ему взять себя за руку. Когда они шли к отелю «Эуропа э Регина», то старались попасть в один ритм: - Вэл укорачивал свои большие шаги, а Клэр удлиняла свои.
На площади уже было меньше народу, и они немного задержались у Базилика Святого Марка, рассматривая золотую мозаику на фасаде, то, как та ловила свет Венеции и посылала его обратно - стремительный, ослепительный.
Путь в обход был долгий, но ни Клэр, ни Вэла это не волновало. Они почувствовали прикосновение вечности Венеции, принесший внутренний покой, который был одновременно и успокаивающим, и интимным. Оба молчали, идя от piazetta к береговой линии. У лагуны и неба был все тот же затуманенный оттенок воды, и здания мягко отсвечивали всеми переливами розового и белого.
