Хелен Бьянчин - С любовью не спорят
В углублениях скал, образовавшихся от дождя и ветра, скопилась вода, крохотные ящерки бросались врассыпную от этих лужиц при ее приближении, под ногами скрипел песок.
Тихо шуршали, набегая на берег, волны, слышался пронзительный крик потревоженных попугаев.
Сюзанна обогнула уступ скалы и замерла, любуясь открывшимся видом. Золотая полоска пляжа лежала между синевой океана и зеленью острова.
Внезапно, словно почувствовав опасность, она вздрогнула и обернулась. Силуэт Слоуна четко вырисовывался на фоне неба. Он быстро приближался. Сюзанна сделала вид, что не замечает его, отвернулась и ускорила шаги.
Она слишком поспешила. Нога у нее соскользнула в расщелину скалы, она упала и, пытаясь смягчить удар, вытянула вперед руку.
Ерунда, мелькнуло в голове. Ничего не вывихнуто, не сломано. А от синяков люди не умирают.
— О чем ты только думаешь?
Слоун бросился к ней, скрывая за гневным окриком свое беспокойство. Сюзанна предпочла, не замечая беспокойства, возмущенно отозваться на его упрек:
— О том, чтобы удрать от тебя.
Он ощупывал ее руки и ноги, проверяя, целы ли кости.
— Тебе больно?
Из глубокой ссадины на ладони сочилась кровь. Она ее сразу даже не заметила. Рана была довольно глубокая.
— Я промою ее в море.
— Этого недостаточно.
Внезапно Слоун поднял ее руку к губам и лизнул ранку.
Сюзанна задрожала. Жест был слишком интимным. Изо всех сил она пыталась создать видимость безразличной холодности.
Надо заставить себя думать о чем-нибудь еще, мысленно твердила она, иначе мне не пережить эти несколько дней.
— Не надо, — хрипло прошептала она.
— Не надо — что? — Он пристально смотрел на нее. — Заботиться о тебе? Любить тебя? — добавил он своим глубоким голосом.
Последние слова острой болью отозвались в груди.
— Слоун…
— Еще одно «не надо», Сюзанна? — Он-то прекрасно владел собой. — Неужели ты думаешь, что можно так просто стереть все, что было между нами?
— Нет. Но попытаться не мешает.
— Зачем?
Зачем? Глаза ее сверкнули недобрым огнем.
— Ты не понимаешь, не так ли? Видишь ли, любовь… — она выразительно помолчала, — не гарантирует защиту от жестокой реальности. — Быстрым движением она поднялась на ноги. Он тоже немедленно встал.
— Ты принижаешь мои мыслительные способности.
— Неужели? А может быть, ты их переоцениваешь?
Она отвернулась и, обходя прибрежные валуны, пошла по пляжу. Слоун следовал за ней по пятам.
— Сюзанна…
Она резко повернулась к нему. Замечательно. Если он желает поговорить, она постарается быть откровенной.
— Чего ты хочешь, Слоун? Уничтожить меня, потому что я имела смелость трезво оценить ситуацию и принять единственно верное решение? — Ее вызывающий тон был жалкой попыткой скрыть свою полную беззащитность перед ним.
Его глаза потемнели.
— Черт возьми, неужели ты так не уверена в себе, что решила обратиться в бегство?
— Я не сбегала! — возмутилась Сюзанна. Слоун иронически улыбнулся.
— Думаю, это называется именно так!
— Нет, неправда!
— Тогда как это назвать?
— Благоразумный тактический шаг.
Несколько минут Слоун молча размышлял.
— Я никогда не подозревал у тебя отсутствия здравого смысла. — Он смерил ее невероятно мрачным взглядом. — Во всяком случае, ты не можешь не понимать, что я сужу о людях не по их материальной обеспеченности.
Как трудно подобрать слова, которые звучали бы разумно!
— Да, я понимаю, о чем ты говоришь, Слоун. Поэтому и полюбила тебя. — В ее голосе звучала глубокая печаль. — Но потом я поняла, что человек, которого люблю, неотделим от всего, что связано с семьей Уилсон-Уиллоуби.
— И решила, что можно выбросить все, что нас связывало, на свалку?
— Проклятие, Слоун! Что же мне было делать?
— Остаться.
Одно слово, которого достаточно, чтобы перевернуть мир с ног на голову.
— У меня нет мазохистских наклонностей.
Он прищурился.
— О чем ты?
— Ты ведь один из самых завидных женихов. — Хмурая улыбка на миг тронула ее губы. — А я, что ж поделать, просто ничтожество, которое посмело занять то место, на которое претендуют множество женщин куда выше меня по положению в обществе.
Уязвленное самолюбие, боль заставили ее опустить ресницы, чтобы скрыть свое страдание.
— Я предпочла устраниться от состязания. — Она могла бы сказать гораздо, гораздо больше. Повторить те мерзости, которые ее заставили выслушать, вспомнить прямую угрозу.
— Совершенно напрасно. Не было никакого состязания. — Слоун говорил очень медленно, отчетливо выговаривая каждое слово.
— Не было?
— Ты обвиняешь меня в домогательствах других женщин?
Она так сжала руки, что побелели костяшки пальцев, но ее голос звучал относительно спокойно.
— Не больше, чем виню тебя за то, что ты такой, какой есть.
— И, оставаясь самим собой, я, по-твоему, обязан выбрать одну из светских красавиц, . предложить ей руку и произвести на свет двух необходимых для продолжения рода отпрысков?
Как легко он нарисовал то, чего ждала от него семья! Она почувствовала такую боль, что прикрыла глаза, пытаясь изгладить из своего воображения эту картину.
— Вступить в брак без любви? — тем временем продолжал Слоун. — Из чувства долга терпеть друг друга? По-твоему, такой судьбы я достоин?
— Черт тебя возьми! Как ты смеешь обращаться со мной, словно я свидетельница в суде?
Он не прикасался к ней, но у нее было такое чувство, что ее сжимают жесткие клещи.
— А было бы забавно. Может, попробуешь сыграть эту роль?
— Разыграть для вашей милости представление? Извини, Слоун. Меня не интересуют подобные игры.
Он смотрел на нее, пытаясь поймать ускользающий взгляд.
— Меня тоже.
— Ты-то занимаешься этим изо дня в день в суде, — цинично усмехнулась Сюзанна.
— Я не путаю профессию и личную жизнь. Не ей было пытаться пробить его защиту.
Она только захлебывалась от бессильного гнева.
— Ты так ловко обращаешься со словами!
Сомневаюсь, что сумеешь в нужный момент остановиться, удержаться от искушения.
— Ты так думаешь? — Он шагнул вперед, и ей инстинктивно захотелось отшатнуться. Лишь усилием воли она заставила себя остаться на месте. Он не собирался угрожать и все-таки внушал страх.
— Слоун…
Он пальцем провел по ее щеке, подбородку.
— Скажи мне, что любовь прошла.
О, боже мой. Сюзанна закрыла глаза, потом открыла снова. Не в силах пошевелиться, она беспомощно стояла, пока он наклонялся к ней. Поцелуй опьянил ее, все ее существо рванулось ему навстречу. Тело отказывалось считаться с требованиями здравого смысла. Просто тянулось к нему, охваченное голодом. Прижаться к нему. Обхватить за шею. Удержать рядом с собой. Подняться вместе с ним на такую высоту чувства, которой ей не удавалось испытать ни с кем другим. Но эта случайная волна поднимет их и схлынет, оставив ее один на один с оскорбленной гордостью.
