Патриция Хилсбург - Прощай, Эдем! Книга 2: Деннис
Мартина хмыкнула.
— Профессия у меня такая. Я всегда должна предвидеть, чего хотят от меня клиенты.
— И тебе всегда это удается?
— Почти.
— И как ты сама к этому относишься?
Мартина насторожилась — в ее жизни еще никто и никогда не расспрашивал о тонкостях и нюансах профессии.
— А для чего тебе это знать? — спросила она тоном, в котором можно было различить глубоко затаенную враждебность.
Деннис неопределенно пожал плечами.
— Так…
Мартина не отставала.
— Что значит — так?
Харпер слегка вздохнул.
— Просто я хочу лучше понять людей… — заметив перемену в тоне девушки, он поспешил добавить: — Впрочем, если ты не хочешь… Если не хочешь, я…
— Деннис с готовностью полез во внутренний карман пиджака, висящего на спинке стула. — Я отдам тебе твои сто долларов и так — можешь считать, что это оплата за время, которое ты на меня потратила…
Мартина замахала руками.
— Нет, нет, ты только ничего не подумай — я честная девушка…
Деннис хмыкнул.
Словно прочитав мысли Харпера, Марта поспешила объяснить, что значит быть «честной девушкой» в ее представлении:
— Я хочу сказать, что если я уже пообещала… Кроме того, я поступила с тобой не слишком честно — ну, только что, показывая дорогу в отель… «Может быть, он захочет прочитать мне какое-нибудь наставление? — подумала Мартина, пристально вглядываясь в глаза юноши. — А, впрочем, не похоже…»
В ее практике не раз случалось, когда клиент — какой-нибудь пятидесятилетний мелкий служащий, воспользовавшись ее очень специфическими услугами, потом читал длинную и нудную нотацию о «падших женщинах», «заблудших душах» так далее… Следуя профессиональной этике, Мартина слушала подобные монологи, никогда не перебивая клиента — что поделать, каждая работа имеет свои неприятности.
— И о чем же ты хочешь со мной поговорить? — спросила она.
Харпер пожал плечами.
— Да о чем угодно. Предмет разговора — это не главное…
— Хорошо. Тогда давай поговорим о тебе — ты не возражаешь?
— Давай, — согласился Деннис.
— Я никак не могу понять — кто ты?
Харпер пожал плечами.
— А что ж тут непонятного?
— В том смысле — чем ты занимаешься? — Мартина кивнула в сторону стола красного дерева, заставленного всевозможной электронной техникой. — Ты что, финансист? Банкир?
— Почти угадала, — ответил Харпер. — Играю на бирже.
— А что это значит? — поинтересовалась Мартина. — Играть на бирже — это что-то вроде игры в рулетку?
Харпер закивал в ответ.
— Совершенно верно. Как и в любой игре, тут главное — угадать. С той лишь разницей, что в рулетке надо угадать число или цвет, а в игре на бирже — какие бумаги продать, а какие — купить…
— И что — есть какие-то правила?
Харпер сдержанно заулыбался — по всему было видно, что беседа с этой подобранной на панели девушкой доставляет ему немалое удовольствие — особенно ее наивность.
— Конечно же, есть, как и во всякой игре на деньги. А знаешь, какое правило главное?
— Какое же?
Придвинувшись поближе, Харпер наклонился к самому уху девушки и сказал ей таким тоном, каким обычно говорят что-нибудь очень секретное:
— Обмануть соперника так, чтобы он сам этого не заметил.
Марта рассмеялась. Этот Деннис начинал ей нравится. За время своей карьеры проститутки Мартине пришлось общаться не с одной сотней мужчин — некоторые были ей симпатичны, некоторые — не очень, большинство просто вызывали чувство омерзения и гадливости, однако в каждом из них она видела прежде всего «клиента»; если с ней о чем-нибудь и разговаривали (преимущественно в постели, после акта), то или о нравственности, или о каких-нибудь меркантильных вещах; некоторые, получив удовольствие, даже начинали торговаться — она, по мнению некоторых «клиентов», брала за свою не слишком тяжелую работу слишком много… Однако никто из всех этих мужчин никогда не видел в ней человека. Никто, в отличие от этого странного Денниса…
— Ну, и часто тебе это удается?
— Что?
— Ну, обманывать соперника так, чтобы он сам этого не замечал?
Харпер передернул плечами.
— Почти всегда. Вообще-то я счастливчик. Мне очень часто в жизни просто везло…
— Но ведь не всегда?
— Да, бывали обидные неожиданности, но я стараюсь о них сразу же забывать…
Подойдя к бару, молодой человек открыл его и поставил на маленький журнальный столик, почти целиком выполненный из стекла, бутылку вина и два фужера.
— Херес тысяча девятьсот двадцать восьмого года, из винограда Южной Австралии… Гордость винных погребов князя Эстерхази… — Деннис с мягкой улыбкой посмотрел на девушку. — Не возражаешь?
— Вообще-то на работе я не пью, — очень серьезным тоном произнесла она. — Как полицейские…
Ни слова не говоря в ответ, Деннис откупорил бутылку и разлил напиток по фужерам.
— А почему?
— Работа такая, — уклончиво ответила Мартина. — Кроме того, я, когда пью, часто теряю над собой контроль…
— Вот как? — удивился Харпер. — По тебе и не скажешь…
Девушка продолжала:
— Да, теряю контроль… Теряю чувство ситуации… Однажды, напившись, я наговорила своему клиенту столько всякого…
Деннис поднял фужер.
— Ну, я думаю, несколько глотков такого превосходного хереса придадут тебе только ясности ума… Твое здоровье, Марта!..
Та несмело взяла свой фужер.
— И твое тоже…
Спустя несколько минут, когда вино было выпито, Марта, подсев на колени Деннису, нежно приобняла его за шею и несмело поцеловала в губы. Этот поцелуй был очень долгим…
— А знаешь что? — спросила она.
— Что?
— Вообще-то я никогда не целуюсь с клиентами в губы…
— Это почему?
— Понимаешь, Ден, поцелуй это очень, очень интимная вещь. Он много к чему обязывает…
— Неужели? Тогда как же все остальное — ты считаешь, что это не обязывает ни к чему?
— За остальное я беру деньги, — вздохнула Марта. — А поцелуй…
Деннис быстро перебил ее:
— А поцелуй — это что?
— А это — просто так. Для души… — приподнявшись с колен Харпера, она взяла его за руку. — Ну, а где тут у тебя самое главное?
— Что?
Мартина с удивлением посмотрела на молодого человека — она впервые в своей жизни сталкивалась с такой непонятливостью.
— Как что? Ты не знаешь, что в каждом доме — самое главное?
Деннис пожал плечами.
— Нет…
— Самое главное — это спальня. Ну что, пойдем, дорогой?..
Мартина открыла глаза и посмотрела в сторону окна. Было темно. Она обернулась в сторону Денниса — спал. Вид у него был совершенно безмятежный.
