Уитни Гаскелл - Настоящая любовь и прочее вранье
Я глупо хихикнула.
– Что тут смешного? – удивился Джек, поворачивая меня лицом к себе.
– Ничего. Просто мне хорошо, – пояснила я.
– Вот видите, а день только начинается. Нам еще многое нужно увидеть, – объявил он.
Остаток утра мы провели в Тауэре, по которому нас провел розовощекий бифитер, с поистине драматическим талантом воскресивший кровавую историю замка, особенно детали жесточайших казней. Я захватила фотокамеру, и, несмотря на все шутливые протесты, Джек заставил меня встать между двумя бифитерами в национальных костюмах, совсем как на этикетке джина, и сделал сенсационный снимок.
Как и полагается истинным туристам, мы прошли по залам с выставками драгоценностей короны и оружия, но для меня самым поразительным открытием стала маленькая часовня, где покоилось обезглавленное тело Анны Болейн. Часовня показалась мне прелестной, атмосфера – исполненной меланхолии.
Выйдя из Тауэра, мы пообедали в одном из соседних ресторанчиков из моего списка, принадлежавшем сети пиццерий. Взяли на двоих пиццу с тонкой корочкой и начинкой из козьего сыра, ветчины и помидоров, выложенную половинками грецкого ореха. Начинка истекала нитями расплавленного сыра, была изумительной на вкус и заставляла забыть о приличиях. Прогулки в холодную погоду всегда возбуждают мой аппетит, и я с жадностью набросилась на еду, пока Джек поносил одно их моих любимых тайных удовольствий, а именно мюзиклы.
– Ненавижу мюзиклы, – заявил он и, шутливо выпятив грудь в пародии на мачо, добавил: – Это только для девчонок.
Я закатила глаза.
– Ради Бога! Все притворяются, будто ненавидят мюзиклы, а втайне ими заслушиваются. Все равно, что смотреть «Семью Бреди»[7] на «Ник эт найт»: все это делают, хотя никто не желает признаваться.
– Вряд ли здесь есть «Ник эт найт», – перебил Джек.
– Вы поняли, о чем я. Скажите, ведь вы не видели «Король-лев»? «Призрак Оперы»? «Моя прекрасная леди»?
– Нет, нет, слава Богу, нет! Зато я видел чрезвычайно неприятный мюзикл, где все актеры… кстати, те, кто занят в этих штуках, тоже называются актерами? – были одеты котами и прыгали по сцене, как идиоты. Не помню названия.
– Имеете в виду «Кошек»? – уточнила я.
– Мм… кажется. С меня и этого было более чем достаточно.
– В таком случае вам, возможно, не понравится «Король-лев», – решила я. – Но, скажем, «Метро» послушать стоило. Понимаю, это развлечение для туристов, но, поверьте, на удивление хорошо поставленное.
– Я только что позволил вам сфотографировать меня с одной из ворон Тауэра… – начал Джек.
– Воронов, – поправила я.
– Все равно. Думаю, это доказывает, что мне не стыдно выглядеть типичным туристом. Кстати, если вы сыты, можно идти дальше. Куда? В собор Святого Павла? Вестминстерское аббатство?
Мы попали в оба места, а закончили экскурсию осмотром подземной штаб-квартиры, откуда Уинстон Черчилль командовал британскими силами во время Второй мировой.
– Просто не верится, что бункер Черчилля прямо под Вестминстером. Почти невозможно догадаться, что он здесь, – заметила я по дороге в отель.
– Думаю, это было сделано специально. Представляете, какая там стояла вонь, когда все жили так скученно?
– Думаете?
– Десятки людей, втиснутых в крохотные помещения и, возможно, поедавших омерзительно огромные порции капусты, – продолжал Джек, брезгливо наморщив нос.
Я невольно рассмеялась. Он казался удивительно цельной натурой, достигшей зрелости без тех шрамов, которыми отмечено большинство мужчин. Мы были почти незнакомы, но я не ощущала, что он каким-то образом ущербен, а ведь неплохо разбиралась в людях (ладно-ладно, кроме Сойера, конечно). Но даже этот идеальный образец современного мужчины не мог обойтись без сальных шуточек на тему отправлений человеческого организма!
Мы подошли к моему отелю, приземистому белому зданию на Саут-Кенсингтон с разноцветными флагами по фасаду и швейцаром в ливрее, стоявшим перед вращающейся дверью. Уже темнело, и город успокаивался, готовясь к ночи. Я остановилась, не зная, как поступить. Для меня день был совершенно необычным, а свидание – лучшим в жизни. И хотя я устала, а ноги ныли от многочасовой ходьбы, не хотелось прощаться с Джеком. Ничего не скажешь, мне повезло: наконец-то встретила мужчину, в котором было все – сексапильность, ум, редкое чувство юмора… и он жил на другом континенте! И, кроме того, не мешало вспомнить: Джек только что порвал полусерьезные отношения с другой женщиной, хотя сегодня ни разу не упомянул ни о ней, ни о недавнем расставании.
– Итак, – сказала я.
– Итак, – повторил Джек.
– Вот мы и пришли, – пробормотала я. На самом деле ужасно хотелось пригласить его к себе. Если не считать утреннего поцелуя, все остальное казалось совершенно невинным, и поэтому мне в голову не приходило, что между нами возможно нечто большее. Сейчас Джек выглядел совершенным яппи со своими растрепанными волосами и расслабленными манерами, но в нем чувствовалась определенная, едва подавляемая, энергия, о которой красноречиво свидетельствовали блеск глаз, мягкое, но настойчивое пожатие руки. Однако, если не считать случайного романчика на отдыхе в отеле в Канкуне, я не сторонница связей-однодневок. Может, это звучит ханжески, но в сексе мне трудно оставаться отстраненной. Стоит с кем-то переспать, и я вроде как привязываюсь к этому человеку наподобие того, как выпавшие из гнезда птенцы считают мамашей любую добродушную собаку, принявшуюся их опекать (понимаю, не слишком лестное сравнение). И уж конечно, я не хотела привязываться к тому, кто видел в возможности переспать со мной одноразовую сделку. Джек не был похож на искателя подобных приключений, но, честно говоря, что я о нем знала, кроме того, что он остроумен, неглуп, прекрасный спутник в походах по городу, которому ничего не стоит провести семь часов подряд с другой женщиной на следующий день после разрыва с подружкой? Все эти качества вовсе не характеризовали кого-то как человека, которому без оглядки можно доверить свое сердце.
Джек просиял своей изумительной улыбкой и отвел прядь волос с моей щеки.
– Я еще не готов попрощаться, – тихо признался он, взяв меня за руку.
«Поцелуй меня», – безмолвно взмолилась я. Ни за что на свете я не сделала бы первого шага. Или сделала бы? Нет, никогда. Не хватало еще вытянуть губы трубочкой и податься к нему! А вдруг он отстранится, поспешно отступит в сторону! Тогда я просто умру от позора!
Но под пристальным взглядом зеленовато-карих глаз Джека я вдруг уверилась, что он сейчас попросит разрешения подняться ко мне. Это лишь дало начало новому и еще более свирепому спору между той частью моей души, которая жаждала схватить его и, подобно обезумевшей от желания дикарке, втащить в лифт, и той, в которой уже выли сирены воздушной тревоги. Но прежде чем какая-то из сторон победила, Джек улыбнулся и посмотрел на часы.
