Сирена и Оракул (СИ) - Горожанкин Владимир

Краска бросилась мне в лицо. Ее сарказм бил точно в цель.

— Я пытался убедить его, что говорить — правильно. Что это важно…

— О, Морган, — она откинулась в кресле, медленно покачав головой. На ее губах играла циничная усмешка — ты непроходимо, просто трогательно наивен. Ты думаешь, человеку, которого такие люди, как в «Фениксе», запугали до полусмерти, есть дело до твоих высоких идеалов? Правда? Справедливость? Это абстракции. А страх — он реален. Он сидит в кишках, стучит в висках, мешает спать по ночам.

Она наклонилась вперед, ее голос стал ниже, тверже. Это был уже не сарказм, а лекция. Холодная, практическая.

— Урок номер… какой там у нас по счету? Неважно. Запомни, Арториус: страх — это инструмент. Самый надежный из всех. Люди сделают что угодно, лишь бы избавиться от страха или избежать того, чего они боятся больше всего. Твоя ошибка была в том, что ты пытался апеллировать к его совести. А нужно было давить на его страх. Не прямо, Боже упаси, мы же не бандиты с большой дороги — Уголок ее рта снова дернулся. — мы работаем тоньше.

Она постучала пальцем по столу.

— Что мы знаем об этом Дэвисе? Старик. Явно хочет покоя. Боится «Феникса». Что еще? Есть ли у него семья? Пенсия? Какие-то сбережения? Старые грешки, помимо работы на «Феникс», которые он хотел бы скрыть? Любая зацепка, любая слабость — это рычаг. Ты не угрожаешь ему напрямую расправой или тюрьмой. Ты просто…создаешь ситуацию. Намекаешь, что его тихая жизнь может внезапно закончиться. Что его могут побеспокоить другие люди, если станет известно, что он что-то скрывает. Что некая информация о его прошлом случайно может всплыть в налоговой или пенсионном фонде. Что его бывшие работодатели, узнав о нашем интересе, могут…забеспокоиться о его лояльности. Понимаешь? Ты не угрожаешь. Ты просто рисуешь картину возможных, крайне неприятных для него последствий бездействия. И предлагаешь выход — тихий, безопасный разговор с нами. Как меньшее из зол.

Она смотрела на меня в упор, и я чувствовал себя неуютно под этим пронзительным взглядом, который, казалось, видел все мои идеалистические глупости насквозь. В ее словах была ледяная, пугающая логика.

— Думаешь, это сработает? — спросил я неуверенно.

— Это единственное, что сработает, — отрезала она — твои методы провалились. Теперь попробуем мои. Собирайся. Мы едем к мистеру Дэвису. Вместе.

Мое сердце ухнуло куда-то вниз. Идти с ней? Видеть, как она применяет свои методы на практике? Это было…пугающе и странно волнующе одновременно.

Когда Уолтер Дэвис снова открыл нам дверь и увидел рядом со мной Сирену — высокую, безупречно одетую, с холодным, оценивающим взглядом, — он побледнел еще сильнее, если это вообще было возможно. Он попытался снова захлопнуть дверь, но Сирена мягко, но настойчиво шагнула вперед, входя в его тесную прихожую.

— Мистер Дэвис, — ее голос был спокойным, почти вежливым, но в нем звенела сталь. — Арториус сказал мне, что вы были…не готовы к разговору. Я понимаю ваше беспокойство. Работа на «Феникс Констракшн» в те годы наверняка оставила свой след. Но поймите и нас. Мы расследуем очень серьезные финансовые нарушения, связанные с этой компанией. И ваше имя всплыло в некоторых документах.

Дэвис дрожал, вцепившись в дверной косяк.

— Я ничего…я не…

— Мы не обвиняем вас, мистер Дэвис, — продолжала Сирена все тем же ровным тоном — пока. Но понимаете, такие дела имеют свойство привлекать внимание. Не только наше. Налоговая служба, например. Они очень любят копаться в старых делах крупных компаний, особенно если появляются новые обстоятельства. Или, — она сделала паузу, — сами представители «Феникса». Они ведь наверняка предпочли бы, чтобы старые дела оставались похороненными, верно? И могут очень…расстроиться, узнав, что кто-то пытается их раскопать. И тем более, если узнают, что бывший сотрудник, хранитель их ранних секретов, отказывается сотрудничать с теми, кто мог бы проявить некоторую…дискретность.

Дэвис смотрел на нее с отчаянием затравленного зверя.

— Что…что вам нужно? — прошептал он.

— Информация, мистер Дэвис, — Сирена слегка улыбнулась, но улыбка не коснулась ее глаз — мы знаем, что вы умный и предусмотрительный человек. Такие люди часто делают копии. На всякий случай. Нас интересуют любые записи, любые документы, касающиеся неофициальных платежей, скрытых счетов, реальных бенефициаров некоторых сделок того периода. Особенно тех, что могли проходить через мистера Финч-Прайса или с его ведома.

Она шагнула еще ближе.

— Помогите нам, мистер Дэвис. И мы сделаем все возможное, чтобы ваше имя больше нигде не всплывало. Ни в наших отчетах, ни в запросах налоговой, ни…в разговорах с вашими бывшими работодателями. Гарантируем вам полную конфиденциальность и, скажем так, отсутствие дальнейших беспокойств с нашей стороны. Но если вы откажетесь…боюсь, мы будем вынуждены продолжать расследование всеми доступными методами. И кто знает, куда они нас приведут и какое внимание привлекут к вашей скромной персоне. Выбор за вами. Спокойная старость или…неопределенность.

Я стоял молча, наблюдая за этой сценой с внутренним содроганием. Сирена не повышала голоса, не угрожала напрямую, но каждое ее слово было выверено, каждая пауза била точно в цель, обволакивая старика липкой паутиной страха и безысходности. Она предлагала ему не правду и справедливость, а спасение. Единственный видимый выход из ловушки.

Это сработало. Дэвис сломался. Плечи его обмякли, он тяжело вздохнул и, не глядя на нас, прошамкал:

— Подождите здесь.

Он скрылся в глубине квартиры и вернулся через несколько минут, протягивая мне дрожащей рукой тонкую папку.

— Это…это копии. Часть моих старых записей. Неофициальных. Там…там есть кое-что по Прайсу. Ранние схемы. Пожалуйста…сожгите их после. И больше никогда не приходите. Никогда.

Сирена взяла папку, коротко кивнула.

— Спасибо за сотрудничество, мистер Дэвис. Мы ценим вашу предусмотрительность. О нас можете не беспокоиться.

Она развернулась и вышла, я последовал за ней, не смея обернуться на старика, оставшегося в своей тесной, пахнущей страхом квартире.

В машине Сирена молча передала папку мне.

— Изучи. Быстро. И сделай выводы, Морган. Не только по содержанию этих бумаг, но и по тому, как мы их получили. Надеюсь, сегодняшний урок был более наглядным, чем твои попытки воззвать к совести.

Я смотрел на папку в своих руках. Она казалась тяжелой, обжигающей. Мы получили то, что хотели. Но цена…и методы оставили горький привкус. Сирена была права — ее способ сработал. И это пугало меня не меньше, чем восхищало ее стальной хваткой и безжалостной эффективностью. Я снова был лишь инструментом в ее руках, исполнителем ее воли, учеником в ее циничной школе жизни. И часть меня, как бы я ни сопротивлялся, начинала понимать правила этой игры.

Я погрузился в папку Дэвиса с головой, едва мы вернулись в редакцию. Бумаги пахли пылью и страхом, но между строчками цифр и короткими записями на полях я начал видеть контуры того, что старик так боялся. Это было похоже на сборку сложного пазла, где большинство деталей отсутствовало, но имеющиеся фрагменты начинали складываться в уродливую картину. Моя наблюдательность, отточенная годами анализа данных и поиска закономерностей там, где их, казалось бы, нет, заработала на полную мощность.

Вот всплыло название офшорной компании, зарегистрированной на Кайманах, через которую проходили странно крупные суммы под видом «консультационных услуг» на одном из ранних объектов «Феникса». Вот несколько раз повторялась фамилия, не принадлежавшая ни одному официальному сотруднику, но фигурировавшая в заметках Дэвиса рядом с суммами наличных. Вот даты крупных транзакций, подозрительно совпадающие с приобретением «Фениксом» ключевых земельных участков по заниженной цене. Связи были тонкими, замаскированными, но они были. И они вели именно туда, куда указывала Сирена — к «Фениксу» и, возможно, к самому Прайсу, чье имя упоминалось в паре зашифрованных записей рядом с особенно сомнительными операциями. Я почувствовал укол профессиональной гордости — я смог увидеть то, что было спрятано.