Спенсер (ЛП) - Лоррейн Трейси

Я так возбуждена, так отчаянно хочу его, что, кажется, через несколько секунд я схожу с ума.

— Спенсер, — кричу я, когда он вводит в меня два пальца и слегка поворачивает их. Перед моими глазами вспыхивают огни, и кажется, что мир вокруг меня исчезает, когда волна за волной по моему телу прокатывается наслаждение.

Когда он поднимается по моему телу, на его губах играет самодовольная улыбка. Это так мило, что все чувства, которые я испытывала к нему, когда мы были детьми, нахлынули на меня с новой силой. Я поняла, что всё ещё люблю его, как только увидела в аэропорту. Пусть прошло пять лет, но моё сердце по-прежнему принадлежит ему, как и всегда.

— Я… Я люблю тебя, — говорю я, и его лицо тут же становится серьёзным.

Я начинаю паниковать, что только что сказала что-то не то, но тут Спенсер наклоняется вперёд, его руки опускаются по обе стороны от моей головы, фактически заключая меня в клетку, и он пристально смотрит мне в глаза.

— Я никогда не переставал любить тебя, Габриэлла. Не проходило и дня, чтобы я не думал о тебе, не задавался вопросом, что ты делаешь, счастлива ли ты.

Я качаю головой, желая сказать ему, что это не так. Я много притворялась, но не была счастлива с того момента, как ушла от него.

Он опускается ниже, проникая языком в мой рот, и я стону, когда пробую себя на вкус.

— Сладко, правда? Ожидание того стоило.

— Спенсер, ты мне нужен.

Он отстраняется от меня и становится на край кровати, чтобы снять боксеры.

Мои губы приоткрываются, когда я оглядываю его, всего его целиком. Он… великолепен.

— Думаю, что я действительно многое упустила.

— Думаю, ты, возможно, права. Хорошо, что у нас есть всё время, чтобы наверстать упущенное.

Улыбка появляется на моих губах, когда я думаю о том, как мы проведём остаток нашей жизни, навёрстывая упущенное.

— Я не могу дождаться.

— Это хорошо, потому что мы начинаем прямо сейчас.

Прежде чем я успеваю осознать, что он пошевелился, Спенсер оказывается между моих бёдер, и головка его члена дразнит мою влажность.

— Ты принимаешь противозачаточные? — спрашивает он, вытаскивая меня из тумана похоти.

— Эм… нет, но у меня есть…

Он качает головой.

— Нет. Я больше не собираюсь тратить время впустую. Есть только ты и я, мышонок. Ничто больше не встанет между нами.

— Но что, если… — я замолкаю, думая о своих подростковых мечтах о будущем, и тут же понимаю, что мне нечего возразить.

Он, должно быть, чувствует, о чём я думаю, потому что приподнимает бровь.

— Между нами ничего не встанет. Никогда, — повторяю я.

— Чёрт возьми, да.

Он берёт себя в руки и направляет свой член к моему входу.

Моё тело напрягается, когда он дразнит меня, совсем чуть-чуть проникая внутрь.

— Габриэлла? — спрашивает Спенсер, и на мгновение на его лице отражается беспокойство.

— Я… эм… Я ещё не… — я заикаюсь, не желая признавать правду.

— Ты девственница?

Я киваю, смущение переполняет меня.

— Могла бы ты быть ещё совершеннее, мышонок? Я позабочусь о тебе. Ты можешь доверять мне.

— Я знаю, — шепчу я, едва в силах говорить из-за комка в горле.

— Скажи мне, если это слишком, и мы сможем остановиться.

Я киваю, но мне всё равно, насколько будет больно, это происходит. Мы наконец-то идём до конца, и как муж и жена.

Я качаю головой, мои мысли слишком напряжены, чтобы их осмыслить, и Спенсер немедленно замолкает.

— Ты в порядке?

— Да, не останавливайся.

Опускаясь, он захватывает мои губы своими и медленно входит в меня.

Он такой нежный, такой заботливый. По напряжению его мышц я могу сказать, что ему действительно нужно отпустить ситуацию и взять меня, как он этого хочет, но, как всегда, моё счастье — его самая большая забота.

Он натыкается на барьер внутри меня и встречается со мной взглядом.

— Готова?

— Больше, чем ты можешь себе представить.

Спенсер улыбается, прежде чем тихо извиниться и податься вперёд.

Я вскрикиваю, когда боль пронзает меня насквозь.

— Прости, прости меня, — шепчет он, покрывая поцелуями мой подбородок и шею.

Он отвлекает меня от этого, как может, и через минуту или две боль начинает утихать.

— Я… в норме.

— Да? — я киваю.

— Я собираюсь сделать так, чтобы тебе было хорошо, жена. — На моём лице появляется широкая улыбка.

— Я надеюсь на это, муж.

— Чёрт, — бормочет он, прижимаясь губами к моим губам и покачивая бёдрами, вызывая во мне совершенно новые ощущения.

— О боже, Спенсер, — стону я, выгибая спину, когда он медленно выходит из меня, прежде чем снова войти.

— Так хорошо, мышонок. Так чертовски идеально.

Его медленные, томные движения продолжаются, пока он целует меня и исследует моё тело своими руками. Когда это становится почти невыносимым, он прижимает большой палец к моему клитору, и это, наряду с тем, что он делает внутри меня, приводит меня к ошеломляющему освобождению, которое, как мне кажется, никогда не закончится, но, к сожалению, вскоре это происходит. Хотя, дальше становится лучше, потому что всего через несколько секунд Спенсер следует за мной, и я вижу, как его поглощает наслаждение. Его глаза не отрываются от моих, всё, что он чувствует ко мне, ярко сияет, а каждый мускул его тела напрягается. Из его горла вырывается стон удовольствия, прежде чем его член яростно дёргается внутри меня.

Мысли о нашем будущем посещают меня, и я задаюсь вопросом, не изменили ли мы только что всё в очередной раз. Всё, что я делаю, это улыбаюсь, потому что прямо здесь, прямо сейчас, это всё, чего я когда-либо хотела. И у меня это получилось.

Глава 9

Спенсер

Я падаю рядом с Габриэллой и немедленно заключаю её в объятия, наши тела и губы сливаются воедино.

Я так долго ждал этого, и это, конечно, не разочаровало меня. Она — это всё и даже больше, чем я мог себе представить.

— Я люблю тебя, — шепчу я ей в губы.

— Я тоже тебя люблю.

Мы целуемся так, словно нам снова по семнадцать, и я с лёгкостью могу сказать, что это один из счастливейших моментов в моей жизни.

— Что твои родители думают обо всём этом? — спрашивает она, когда мы отрываемся друг от друга, чтобы подышать свежим воздухом. — Они в курсе, да?

Я усмехаюсь, думая о маме и её безумном плане.

— Хочешь верь, хочешь нет, но всё это организовала моя мама. Ты не единственная невеста, которая приедет для Мислтоу в ближайшие недели.

— Что? — спрашивает Габриэлла, нахмурив брови. Понимаю, я выглядел точно так же, когда мама излагала нам свой гениальный план несколько недель назад.

Я рассказываю ей о планах мамы спасти Снежную Долину от корпорации «Титан» и о том, как она заказала шесть невест, по одной для каждого из нас, чтобы мы все могли жениться и выполнить требования, необходимые для покупки нашего любимого города.

— Это безумие. Я всегда знала, что твоя мама немного сумасшедшая, но… ух ты, — говорит Габриэлла с широкой улыбкой на лице.

Я слишком хорошо помню, как близки они были с мамой. Поскольку у неё были только мальчики, ей нравилось, что Габриэлла так часто бывает в нашем доме.

— Не могу себе представить, что твои братья были полностью согласны с этим планом.

— Некоторые из них были более убедительными, чем другие, — говорю я, вспоминая разговоры, которые последовали за шокирующим заявлением мамы.

— А что насчёт тебя? Что ты об этом думал?

Я потираю челюсть, вспоминая.

— Я не был в восторге, но моя жизнь не была полностью полноценной, поэтому я подумал, почему бы и нет.

— Вполне справедливо.

— А как насчёт тебя, почему ты подписалась? Городская жизнь не такая, как ты ожидала?

Габриэлла глубоко вздыхает, на её лице появляется грустное выражение.

— Ты знаешь, я не хотела уезжать. Я не городская девушка. Я хотела быть здесь, среди гор, тишины и покоя. Я возненавидела Нью-Йорк ещё до того, как мы уехали отсюда. Папа снял для нас этот потрясающий пентхаус. Это было безумие и что-то из ряда вон выходящее. Я знала, что у него было впечатляющее повышение по службе, но это было просто… слишком, слишком фальшиво. И я была права. Не прошло и двух месяцев после нашего переезда, как выяснилось, что главной причиной его отъезда было то, что у него появилась другая женщина.