Безжалостный (ЛП) - Херд Мишель

— Скажи мне, что случилось.

Ее дыхание сбивается, и она хватается за мои запястья.

— С ней произошел несчастный случай, — простонала она, и это прозвучало так болезненно, что я почувствовал это нутром.

— С кем? — спрашиваю я, сразу же начиная беспокоиться за Иви и Деллу.

Она медленно двигается, как будто ей слишком тяжело говорить. Она смотрит на меня, ее глаза полны опустошения. Как будто кто-то сокрушил ее дух. Я придвигаюсь к ней ближе, желая исправить все, что случилось.

Ее ногти впиваются в мою кожу, и ее стены рушатся.

— Она умерла, Джексон, — плачет она. Эти слова проносятся сквозь меня, как ураган.

— Кто, док? Кто умер?

Я боюсь услышать, что она скажет, что это Иви или Делла.

— Моя мама. — Ее дыхание становится прерывистым, когда шок снова охватывает ее. — Моя мама умерла, — стонет она, и ее тело сотрясается от боли, пронизывающей ее.

Впервые после Маркуса я действительно чувствую чужую боль. Мне было жаль Ретта и Мию. С Маркусом, а теперь и с Ли, я чувствую, что с ними происходит.

Я чувствую удар слов, как будто кто-то ударил меня. Я чувствую безнадежность, зная, что я ничего не могу сделать, чтобы облегчить ее боль.

Мое сердце разрывается под тяжестью ее горя.

— Черт, Док, — выдыхаю я слова, преодолевая боль. — Мне так чертовски жаль.

Я притягиваю ее к себе и прижимаю ее лицо к своей груди. Я крепко обнимаю ее, желая, чтобы у нее была возможность избавиться от этой боли.

— Джексон, — задыхается она, сжимая руками мои бока. — Моя мама умерла. Ее больше нет, и я ничего не могу сделать, чтобы вернуть ее.

Я крепче прижимаю ее к себе, прижимаясь губами к ее волосам. Должно быть, она только что узнала. Она мечется между шоком и ужасной реальностью случившегося.

— Мне очень жаль, Док, — шепчу я. Больше я ничего не могу сказать, чтобы облегчить ее состояние.

В течение нескольких минут ее горестный вздох наполняет воздух. Она обхватывает меня руками, когда на нее накатывает очередная волна.

— Я не могу плакать, — шепчет она. — Я бы хотела плакать. Это застряло внутри меня. Мне плохо.

Черт, это убивает меня.

Я отстраняюсь, чтобы снова увидеть ее лицо. Не зная, что сказать, я прижимаюсь поцелуем к ее лбу. С ее губ срывается тихий всхлип, который заставляет меня поцеловать ее в щеку. Я осыпаю поцелуями все ее лицо, пытаясь передать ей часть своей силы.

Это, пожалуй, одна из худших ночей в моей жизни. Никогда еще я не чувствовал себя таким беспомощным.

— Ты был прав, — вздыхает она. — Чувства - это больно. — Она вцепилась в мою рубашку, и беззвучный крик прорвался сквозь нее. Она задыхается, и я боюсь, что у нее начнется гипервентиляция.

— Больно. — Она прижимает кулак к груди, словно пытаясь ослабить давление, нарастающее внутри нее.

— Джексон, — задыхаясь, произносит она мое имя.

Я не могу смириться с тем, что вижу ее в таком состоянии. Я просовываю одну руку ей под колени, а другую за спину, прижимая ее к своей груди. Я бросаюсь вверх по лестнице в свою комнату и, как только захлопываю за нами дверь спальни, позволяю ей опустить ноги на пол, а мой рот прижимается к ее рту.

Потребность облегчить ее боль переполняет все мои чувства.

Она тянет руки к моей шее и, встав на носочки, пытается приблизиться ко мне. Мой язык проникает в ее рот, и, когда она целует меня в ответ, в моей груди разрастается чужая боль.

Мне больно, потому что больно ей.

Я ломаюсь, потому что ломается она.

Я потерян, потому что мы никогда не будем вместе, несмотря на то, что она чувствует себя как дома. Мы просто уничтожим друг друга, как это сделали мои родители. Я не могу так поступить с ней. Она заслуживает гораздо большего.

Я начинаю отступать, но она двигается вместе со мной.

— Не останавливайся. Пожалуйста, Джексон, — умоляет она. Я закрываю глаза, так как трещина в моем сердце становится все глубже. — Помоги мне.

— Ты расстроена, док. Черт, это еще мягко сказано. Ты в шоке. Мы оба сейчас в полном дерьме. Это будет ошибкой.

Она качает головой и умоляюще смотрит на меня.

— Помоги мне почувствовать что-нибудь, кроме этой боли. Я не могу ее переварить. Я не могу ее понять. — Паника сжимает ее черты, и я вижу, как ее разум работает над осмыслением ее потери. — У каждой проблемы есть решение. Если смерть - это проблема, то каково ее решение? Я не могу решить это уравнение.

Черт возьми, я никогда в жизни не видел ничего более душераздирающего. Она пытается рационализировать свой путь через боль.

— Док, — простонал я, прижимаясь лбом к ее лбу.

Я сглатываю эмоции, которые грозят задушить меня.

— Ты не можешь решить эту проблему. Это не проблема. Это жизнь.

Ее дыхание обрывается на моих губах.

— Тогда в чем же причина?

Я закрываю глаза и даю ей единственный ответ, который могу дать. — Чтобы напомнить нам, что мы всего лишь люди. — Я вижу, что моего ответа недостаточно, поэтому я добавляю, — Люди умирают, чтобы другие могли жить. Подумай об этом, док. Если бы мы были бессмертными, где бы все жили? Это природа.

Она кивает, и, несмотря на то, что земля только что вырвалась у нас из-под ног, удивительно наблюдать, как ее необыкновенный ум усваивает факты. Она может быть гением, но в конце концов она всего лишь девятнадцатилетняя девушка, потерявшая мать.

— Я не знаю, как справиться с этой болью.

— Ты и не должна, док. Ты должна плыть по течению. Со временем станет легче. Я знаю, что сейчас чертовски хреново, а завтра будет еще хреновее, но уже в следующем году тебе будет легче.

Отчаянный звук вырывается из ее уст, когда она пытается отдышаться перед лицом окончательной смерти.

— Я не могу вспомнить последние слова, которые я ей сказала.

— Не думай о таких вещах. Не сейчас.

Я поглаживаю большими пальцами ее челюсть, прижимаясь лбом к ее лбу.

— Я бы хотел забрать твою боль. Я бы сделал все, чтобы тебе было легче.

Она прижимается своим ртом к моему, и от ощущения ее дрожащих губ мое сердце разрывается еще больше. Эта ночь меняет меня. Я уже никогда не буду прежним.

Все, что я знаю с непоколебимой уверенностью, - это то, что это не обо мне и моем желании, а только то, что она нуждается во мне.

***

Ли

Я не могу смириться с мыслью, что больше никогда не увижу маму. Я больше никогда не услышу ее голос.

Ее не будет здесь, чтобы увидеть, как я делаю свою первую операцию.

Она не поможет мне спланировать свадьбу.

Мои дети никогда не узнают, какая замечательная у них бабушка... была.

Ее сердце перестало биться. Оно больше не гоняет кровь по ее венам.

Всю свою жизнь я была одержима сердцем. Я хотела знать о нем все. Я хотел покорить его, но вместо этого оно покорило меня.

Мне нужно хоть на минуту избавиться от боли, иначе она сведет меня с ума.

Я изливаю всю свою душевную боль в поцелуе, безмолвно умоляя Джексона подарить мне этот момент, в котором я так нуждаюсь.

— Тебе больно, — прошептал он мне в губы.

— Пожалуйста, — прошу я, не заботясь о том, что буду чувствовать завтра. Важен только этот момент. Завтра мне придется столкнуться с ужасающей реальностью жизни без мамы. Мне придется вернуться в дом, который будет преследовать меня отголосками жизни моей матери. У меня есть только один шанс с Джексоном, чтобы отвлечься от суровой реальности, прежде чем я буду вынуждена встретиться с ней лицом к лицу.

Когда он пытается сказать что-то еще, я останавливаю его слова, углубляя поцелуй. В его горле раздается глубокий стон, который находит отклик внутри меня.

Когда он отстраняется, я хватаюсь за подол рубашки и стягиваю ее через голову. Я стягиваю трусики и шорты с ног и отбрасываю их в сторону.

— Черт, Док, ты меня убиваешь, — рычит он.

Мне нужно, чтобы он рычал. Мне нужно, чтобы он трахал меня с ненавистью. Мне нужно, чтобы он поглотил меня, чтобы я смог найти облегчение от этой сильной боли и тщетного чувства пустоты.