Кристин Ханна - Снова домой
Она подняла голову, увидела нужную ей надпись «съезд», и хорошее настроение мгновенно улетучилось.
Очень скоро она должна была встретиться с классным наставником своей дочери. И не надеялась, что встреча пройдет гладко.
Мадлен вздохнула, чувствуя подступающий приступ мигрени. Да, Том Грант и такие, как Том, являлись той причиной, по которой она занималась своей профессией. Именно ради того, чтобы помогать таким людям, она окончила колледж, провела многие годы, практически не имея никакой личной жизни, запершись в четырех стенах: она работала до исступления, чтобы стать кардиологом. Но за это ей пришлось заплатить очень высокую цену. Шли годы, она делалась старше, и становилось все очевиднее, чем именно ей пришлось пожертвовать. Так всегда бывает в жизни: за все нужно платить.
Она теряла собственную дочь, которая все больше и больше отдалялась от нее. Мадлен пыталась стать для Лины образцовой матерью, подобно тому, как она хотела быть образцовым терапевтом. Однако стать врачом оказалось куда проще, чем матерью-одиночкой. Не важно, сколько усилий она прикладывала, с Линой у нее ничего не получалось. Их отношения постепенно становились из плохих еще более плохими. А в последнее время вообще держались буквально на волоске.
Мадлен ужасно хотелось все делать правильно, быть правильным человеком во всем, однако о том, как следует воспитывать ребенка, она почти ничего не знала. Она родила, будучи совсем подростком, в таком возрасте немногие бывают в положении. Она знала, что о дочери нужно заботиться, что она обязана обеспечить Лине нормальную, стабильную жизнь. Поначалу Мадлен и думать не смела о чем-нибудь, кроме медицинского колледжа. Тогда Мадлен даже не особенно верила, что ей удастся окончить его, однако она старалась как могла, живя на деньги, полученные по наследству от матери. Ценой огромных усилий ей удалось стать лучшей ученицей, благодаря чему она окончила учебу раньше остальных.
Но в чем-то она зашла слишком далеко. Поначалу речь шла лишь о всяких пустяках: тут пропустила чей-то день рождения, там срочный звонок сорвал ее с семейного ужина, или все выезжали на природу, а она не могла из-за неотложных дел составить им компанию. Мадлен до такой степени была поглощена своей карьерой, что совершенно не замечала, как дочь постепенно перестала приглашать ее с собой, вообще больше не спрашивала, может ли мать поехать с ней куда-нибудь или сделать для нее что-то.
И вот сейчас приходилось расплачиваться за былую невнимательность.
Мадлен свернула на расположенную возле школы стоянку, вышла из машины и направилась к школьному зданию. Возле закрытой двери кабинета директора она остановилась и громко постучала.
В ответ раздалось неразборчивое «войдите».
Вдохнув поглубже, чтобы унять волнение, Мадлен вошла в кабинет.
Директор, жизнерадостная брюнетка по имени Вики Оуэн, широко улыбнулась и протянула ей руку.
– Рада вас видеть, доктор Хиллиард! Проходите, присаживайтесь.
Мадлен пожала протянутую руку.
– Пожалуйста, называйте меня просто Мадлен. Вики вновь уселась за свой стол, взяла кипу бумаг.
– Я попросила вас прийти главным образом потому, что меня беспокоит поведение Лины. Она прогуливает уроки, иногда забывает готовить домашние задания, сквернословит. Если говорить прямо, учителя просто не знают, что с ней делать. Ведь раньше она была на очень хорошем счету.
Каждое слово было для Мадлен как удар по лицу. Она понимала, что все это сущая правда, что с ее дочерью происходит что-то неладное. Однако совершенно не представляла, что с этим можно было сделать.
Вики понимающе кивнула, и выражение ее лица смягчилось.
– Не переживайте, Мадлен, дело тут не только в вас. Точно так же чувствует себя почти каждая мать, у которой шестнадцатилетняя дочь.
Мадлен очень хотелось верить, что так оно и есть. Однако просто признать это казалось ей слишком легким выходом. Проблемы с дочерью Мадлен считала своей виной.
– Благодарю, – тихо сказала она.
– Так как же, хотите поговорить об этом? Мадлен выдержала внимательный взгляд темных глаз.
В первую секунду ей хотелось разделить свою ношу с этой молодой женщиной, хотелось сказать что-нибудь вроде: «Помогите, я не знаю, что делать». Но Мадлен не умела быть столь откровенной с людьми. С самого раннего детства она привыкла быть сильной и надеяться главным образом на себя. И потому ей казалось невозможным продемонстрировать свою слабость.
– Не уверена, что наш разговор что-то изменит, – ровным голосом произнесла она.
Вики чуть подождала, не скажет ли Мадлен еще что-, нибудь, затем продолжила:
– Преподаватели Лины говорят, что при всем происходящем она реагирует нормально на дисциплинарные наказания. Понимает, что они – за дело.
Мадлен вздрогнула от неожиданного упрека, прозвучавшего из уст директора школы.
– Да, это так. Я лишь... – Она посмотрела в глаза Пики, хотела сказать, что не представляет, как это можно наказывать своего ребенка. Вслух же сказала: – Наверное, мне нужно больше времени проводить с ней.
– Может быть, – с явным сомнением в голосе сказала Вики.
– Я поговорю с ней.
Вики положила руки на стол перед собой.
– Знаете, Мадлен, есть некоторые проблемы, обсуждение которых вслух ничего не даст. Иногда подросткам необходимо прочувствовать Божий гнев. Может, ее отец...
– Нет, – поспешно откликнулась Мадлен, может, чуточку слишком поспешно. Она попыталась изобразить улыбку. – Я мать-одиночка.
– А, понимаю...
Мадлен не могла больше сидеть здесь, не в силах была выносить взгляд директрисы. Стыд и чувство вины захлестали ее. Она поднялась со своего места.
– Я как-нибудь справлюсь с этим, Вики, обязательно справлюсь. Можете поверить мне на слово.
Вики кивнула.
– Конечно, Мадлен, супермама может многое. Но ведь есть и группы психологической поддержки, которые тоже могут помочь кое в чем.
– Спасибо за совет. – Кивнув на прощание, Мадлен повернулась и вышла из директорского кабинета. За ее спиной щелкнул замок. Она на секунду прислонилась спиной к двери и прикрыла глаза.
«Может, ее отец...»
Мадлен тихонько застонала. Господи, ей даже думать не хотелось о ее отце. Вот уже много лет подряд она гнала прочь всякие воспоминания об этом человеке. А если и случалось, что поздним вечером воспоминания все-таки подкрадывались, она шла под холодный душ или делала пробежку вокруг квартала.
И это всегда ей помогало. Через какое-то время она переставала думать о нем, переставала нуждаться в нем и желать его. Было время, когда ей почти удалось забыть даже, как он выглядит.
Но затем наступили перемены с Линой. Сначала изменения не очень бросались в глаза, но только сначала. У девочки появилось несколько дырок в ушах, специально сделанные прорехи на «левисах», девочка стала густо красить ресницы и подводить глаза, всегда казавшиеся Мадлен такими выразительными и красивыми.
