Татьяна Корсакова - Смертельное танго
Что от него хотела строгая тетенька в уродливых очках, Данила так и не понял. Просто отвечал на ее глупые вопросы, и все. Тетенька, кажется, осталась довольна, даже улыбнулась ему целых два раза. Уже позже Тигра рассказал по большому секрету, что это была не просто бесполезная беседа, а тест на профпригодность. И коль уж тетенька-психолог улыбнулась Даниле аж два раза, значит, он просто супер, ибо самому Тигре она улыбнулась всего однажды, и это тоже было очень даже хорошо, это значит, что он настоящий мачо.
Данила Тигре не поверил. Какой из него мачо?! Вот и Рита постоянно чем-то недовольна. Что бы он ни сделал, все не так. Двигается он как автомат, и бедрами вихляет, как дешевая проститутка, и морда у него при этом как у человека, идущего на казнь, никакой страстности, никакой чувственности, никакого полета души…
Каждый вечер Данила наблюдал за выступлениями ребят — учился чувственности… Учился и понимал — у него так никогда не получится. В одетом виде он еще мог изобразить что-нибудь этакое, но как только в интересах дела требовалось снять штаны — все! Какая там чувственность?! Какой эротизм?! Рита закатывала глаза и хваталась за голову.
— Оборотень! Что это за телодвижения?! Ты что, герой порнофильма?! Изящнее, артистичнее! Ну что ты ресницами хлопаешь?! Клиентки твоих ресниц со сцены не увидят.
Неизвестно, как долго продолжались бы его мучения, если бы не Эд, забредший однажды на репетицию. Минут пятнадцать он просто стоял, привалившись плечом к стене и скрестив на груди ухоженные руки, а потом сказал:
— Ритуля, а ты не то делаешь. О какой чувственности ты говоришь? Да ты посмотри на него. — Он небрежно кивнул на запыхавшегося от эротических потуг Данилу. — Он же Оборотень! Его сила не в чувственности, а в агрессии. Он не обязан никому нравиться. Он должен позволять себя любить. Чувствуешь разницу?
Рита скептически хмыкнула. Данила промолчал, решил не встревать в споры титанов.
— Да ему и раздеваться не обязательно. Достаточно вот так, исподлобья посмотреть — и все! Клиентки будут умолять его снять хотя бы галстук.
— Какой еще галстук?! — удивилась Рита. — Ему волчья шкура полагается.
— Фу, шкура! — поморщился Эд. — Во-первых, волчья шкура для Вервольфа — это пошло и банально, а во-вторых, шкура уже есть у Тигры.
— И что ты предлагаешь? — В голосе Риты послышалась растерянность.
— Если ты об имидже, то предлагаю строгий черный костюм, белую крахмальную сорочку, галстук. Он же у нас городской Оборотень, цивилизованный и в некотором роде лощеный.
— А шляпа?
— Шляпа — это лишнее. Со шляпой получится не Оборотень, а гангстер. Ну а ты что молчишь? — Эд посмотрел на Данилу.
— Костюм определенно лучше, чем шкура, — проворчал тот.
— Вот и я о том же. Ты, кстати, у стилиста уже был?
Данила молча кивнул, вспоминая адовы муки, которые ему довелось пережить в кресле этого чертова стилиста.
— Значит, так, волосы больше не стриги, пусть отрастают. С длинными волосами оно как-то импозантнее.
— Как? — переспросил Данила.
— Ох, не хватает хлопцу образования! — Эд неодобрительно покачал головой. — Не бойся, Оборотень, импозантный значит стильный, элегантный, загадочный. Так что отращивай хаер.
— Кто с Алекс будет согласовывать изменения в программе? — раздраженно поинтересовалась Рита.
— Согласую, не переживай, — отмахнулся Эд и, сделавшись вдруг совершенно серьезным, сказал: — А теперь, Ритуля, оставь-ка нас одних.
Рита обиженно фыркнула, забрала с подоконника сигареты, вышла в коридор, задев Данилу плечом.
— Да не парься ты, Оборотень! — усмехнулся Эд. — Я тебя не съем, просто покажу, как нужно двигаться. Смотри и учись…
Это нельзя было назвать танцем. Это было Действо. Данила смотрел во все глаза, точно загипнотизированный. Он пришел в себя, только лишь когда галстук Эда пестрой змеей обвил его шею, а в уши вполз ставший вдруг незнакомым голос:
— Вот примерно так, Оборотень…
Он все еще стоял, превратившись от увиденного в соляной столб, а Эд, ничуть не запыхавшийся, подобрал с пола сброшенную рубашку и сдернул со взмокшей Даниловой шеи свой галстук.
— Теперь ты понимаешь, в каком направлении нужно двигаться?
Данила молча кивнул.
— Тогда давай сам. — Эд уселся на стул, привычным жестом скрестил руки на груди.
…У него получилось! Не сразу, не хватало техники и опыта, но суть он уловил. Одобрительный кивок Эда стал для него лучшей похвалой.
— Молодец, Оборотень! Супер! — Он и не заметил, когда вернулась Рита. — Эд, как тебе удалось?
— Вот такой я экстраординарный человек. — Арт-директор снисходительно улыбнулся, взмахнул рукой и вышел из комнаты.
— Ну что, Оборотень, лед тронулся! А я тебя уже чуть было не списала. — Рита озорно улыбнулась, потрепала Данилу по щеке. — Пусть Алекс еще посмотрит, но скоро, думаю, можно выпускать тебя на большую сцену.
— Когда? — Сердце испуганно ухнуло куда-то вниз живота.
— А хоть и в следующую субботу.
— Так быстро?!
— А чего тянуть? Ты уже достаточно подготовлен. Осталось отшлифовать кое-какие моменты, и все — новая звезда мужского стриптиза готова!
* * *Вот он и настал — час «X»…
Сказать, что Данила нервничал, значит не сказать ничего. Да он буквально умирал от страха!
— Не волнуйся, Оборотень, — успокаивала Рита, поправляя ему галстук. — Все будет замечательно. Ты, главное, следи за ритмом.
— Плевать на ритм! — вмешался Эд. — Оборотень, доверься своим инстинктам и держи зал.
Легко сказать — держи зал. А как это сделать, когда от страха подгибаются колени, а голова предательски кружится? И даже парфюм, тот самый, с которым он уже почти сроднился, больше не помогает.
— Дрейфишь, Оборотень? — В уши вполз ехидный голос Херувима.
— Отвали! — рыкнул Данила.
— Ой-ой! Какие мы страшные! — В притворном ужасе Херувим закатил глаза.
— Отстань от него. — Конан ободряюще похлопал Данилу по плечу. — Ничего, парень, мы все через это проходили.
— Все, Оборотень! Ни пуха ни пера! — торжественно и немного испуганно сказала Рита и подтолкнула его в направлении сцены.
Он смутно помнил, как это начиналось. Помнил раздражающий яркий свет, помнил ухающий гул в ушах, помнил тяжелый запах незнакомых духов и табака. А остальное…
«Выбери в зале одну женщину и работай для нее», — учил Эд.
Данила выбрал.
Алекс сидела за столиком прямо у сцены. В шикарном вечернем платье она больше не казалась девочкой-подростком. Она выглядела как роскошная зрелая женщина, знающая цену своей красоте. Надменный прищур, внимательный взгляд, снисходительная улыбка, словно она не на его стороне, словно она одна из этих… клиенток. Волнение и нерешительность вдруг отступили, пропуская на передовую злость, дремавшую все это время и вдруг поднявшую голову звериную суть.
