Ива Одинец - Бестии
Только не оглядываться.
Заставила руки опуститься, а пальцы – разжаться. Жаль, куртка без карманов. Будь нож в руке – было б спокойнее…
А мне и так спокойно. И ледяное спокойствие плавно готовится перейти во что-то иное. Забытое почти так же хорошо, как некогда было знакомо.
– Тебе и небо по плечу…11
Ярость.
Одно движение со стороны врага – и вспыхнет тёмно-алым. Как фон постера в очередной витрине. Ну давай, родной. Выходи. Открой ротик и скажи: «Девушка, а можно с вами познакомиться?» Порву как рыбу – вот и польза. Глядишь, на душе прояснеет…
– … не хочу, не оставляй меня…12
Успокойся. Раздраконилась с утра пораньше. Это уже мания преследования. Мало ли – может, не местный? Хочет дорогу спросить.
Щассс. Дорогу спрашивают на остановках. Это во-первых. А во-вторых, с чего буквально жжёт между лопаток? Странно, что не ниже, было б логичнее.
Тормознуть, что ли, маршрутку?
Не-ет, это успеется. Сперва позабавлюсь.
Отражение в витрине встало секундой позже.
Нет. Это не мания. Это преследование.
Но кто? Уж не Шахов ли?
Да откуда у него такая тачка-то? Он не из тех, что у своей же фирмы воруют. Чего-чего – а этого не отнять.
Дверь справа от водителя открылась.
Но разглядеть фигуру в проёме помешал сильный толчок в плечо.
Пьяненький мужик – хорошо за полтинник.
И что вас разбирает, хотела б я знать… Ваш, что ль, праздник?
Зато – повод оглядеться. Сейчас обернусь – вроде как возмутиться – и…
– Девушка, вас подвезти?
Так может звучать лишь один голос.
Из распахнутой двери «бэхи» улыбается Тиг.
Ни слов. Ни сил двинуться. Лишь из задохнувшегося горла – из самой души – вырвалось недопетое:
– … любимый…13
Невозможно.
Глюк. От голода, недосыпа… не знаю, точно глюк!
Но… вот же он, смотрит трёхцветными глазищами. Словно солнце прожгло тучи и слетело на серую улицу – чтоб и здесь осветить все. Человек-праздник. И появляется-то по праздникам.
(я усматриваю в этом тенденцию)
Мозг, холодный, язвительный, вновь заработал на полную мощность. Но язык лишь шевельнулся:
– А… э…
Тиг молча отодвинулся в глубь машины.
Прыжок – сквозь окаймляющие газон кусты. Ветки безжалостно хлестнули по коленям, от десятка дырок в колготках брызнули «стрелки».
Дверь захлопнулась уже на ходу.
– Рвём, пока менты не засекли.
– Нарушаем?
– По-чёрному. Всё ради тебя.
Быстрый, ёмкий взгляд.
– Классно выглядишь.
– Неужто узнал?
– Не сразу, если честно… Вот зараза, что ж ты встал поперёк… Еду – и вдруг… словно толкнуло что-то. Будто что-то пропустил. Дай, думаю, вернусь. Гляжу – та-акая красотка топает.
– Девочку снять захотел – так и скажи. Все вы, мужики, сволочи. Небось, давно забыл, что я в природе есть…
– Не преуменьшай своих способностей – ровным голосом сказал Тиг, глаза держат дорогу, – комплименты и так получишь в неограниченном количестве…
– Подлый льстец.
– Ничего подобного. Просто не привык тебя в таких одёжках видеть.
– Теперь только такие.
Всё, что напоминало об офисе, в первую же неделю безработной жизни отправилось в помойку. Это был реально ка-айф…
– И причёска новая. Но вот ножки… Таких ни у кого на свете нет.
– Правда?
– Серьёзно. Не видел.
– Ну, раз говорит искушённый столичный мужчина… столичный?
– Пока да.
– Надолго к нам?
– На недельку. Переговоры.
– Кого представляешь?
– Себя хорошего. Фирма по… ах ты!
На дорогу выметнулась шальная детвора – чуть не прямо под колёса. Тиг резко вывернул руль. На прежней скорости машина обогнула детей – опередив даже сигнал.
– Ну, народ… Фирму я открыл. «Рэндомайз Интрейд».
– Давно приехал?
– Да только из гостиницы. И тут – ты. Первый знакомый человек. Хорошая примета. Теперь у меня точно всё получится.
– Твоя машина?
– Не-а, я ж самолётом. Друг в Темноречке одолжил. Нравится?
– Ага. Везёт тебе на «бэхи», я смотрю.
Хитро прищурился.
– Спешишь?
– Да нет.
– Поехали на трассу. Надо ж зверя обкатать. А то он злой, резкий…
– Тебя слушается.
– Да уж.
– А где та, шестая?
– Продали за долги, я слышал. Ещё осенью.
– Так она служебная?!
– Ну да.
Обнищали, бедолажки…
Знала б – выкупила. Кредит бы взяла. Хоть пожизненный…
– Да откуда там кабриолет-то? Сплошь седаны бэушные…
– Приступ безумия у Суханова.
– Любишь кататься – люби и самочек возить?
Лёгкая улыбка.
– Типа того. Не дурак был насчёт этого…
– Как ты?
– Ну… Его дирекция знаешь как звала?
– Как?
– Маэстро.
– В смысле – кобеляжа?
– Ну.
Суханов мне нравился. Но не настолько, чтоб решить, что – хочу. Взаимно. И – по ощущениям – не тянул на «кобелино», не тянул… Холодноглазый, утончённый, сдержанный, как английский лорд. Оно, конечно, в таких болотах самые черти и водятся… но огонь – хоть горящий, хоть тлеющий – ни под какой наледью не скрыть. Я б учуяла.
Всё проще. Какой же мужчина не любит дорогих машин? А шарага три года назад процветала, могли б хоть весь автопарк такими укомплектовать.
Да чёрт с ней, с шарагой. Пусть провалится до самой Антарктиды. И там застрянет.
Трасса выглядит совсем не так, как девять месяцев назад. Измочаленная прошлогодняя трава сходить и не думает, новой пробиваться рано. Ветви редких деревьев голые, на бамперах и крышах встречных белеет изморозь. Типичная картина скупой южной зимы. Всё как на прошлой неделе.
Ещё с осени вошли в привычку поездки – до воздвиженского автовокзала и сразу обратно. Всю дорогу – лицом в стекле. В напрасных попытках увидеть хоть издали взлобье над обрывом, где любовалась самым красивым в жизни закатом. Даже экскурсии на пригородных маршрутках по объездным дорогам ничего не дали. Словно в тот июньский вечер мы угодили в дверь между измерениями – и, к сожалению, нашли обратную дорогу раньше, чем проход закрылся…
– Пристегнуться? – шутливо спросила я.
– Да, наверное, – рассеянно сказал Тиг. Перегнулся, не касаясь, защёлкнул замочек.
Посерьёзневшее лицо приблизилось. Не вплотную, но очень.
– Будет страшно – скажи сразу.
– И не мечтай!
Провокация. Только чтоб разорвать повисшее меж нами ноющее равновесие. Что угодно – отодвинься, поцелуй, ударь… но только не это… противостояние.
От тебя не потерплю. Такое прощалось лишь одному… нет, не прощалось. И не простится.
Но откуда это здесь, сейчас? Что с ним – и что накатило на меня?
Не-ет уж, хватит хождений по лезвиям. Резать – и только самой. Плевать, если порежу пальчик.
Отодвинулся. Лицо непроницаемое. Губы раскрылись.
Я жёстко перебила:
– На старт-внимание-марш!
Закусив губу, он рванул машину с места.
Спину вмяло в кресло – но перегрузка тут же сменилась ощущением крыльев, какие даёт лишь скорость хорошо за сотню.
Машина летит над дорогой. Встречные веером разлетаются по обе стороны кильватера. А наша режет пространство, как ледокол «Красин».
Остановивший дыхание восторг перешёл в эйфорию. Летящая в лицо дорога не даёт ни сфокусировать взгляд, ни оторвать. Тиг бросает короткие острые взгляды. В глазах тревожный интерес и – могу поклясться! – ожидание. Но – чего?
Отвлекли руки. Только что лежали на коленях – а теперь застыли на уровне приборной панели. Пальцы почти потеряли чувствительность – и как-то странно растопырены. Полное впечатление, что кровь добегает до запястий – и сразу обратно. Мистика… А Тиг – последний, кого я буду ассоциировать с мистикой. Не считая, конечно, твари в его бывшем офисе.
На спидометре стрелка прошла «180». Не останавливаясь.
Что ты творишь, рыба моя? Совсем не в твоём стиле…
Глаза теперь монохромны. Ни серого, ни золотистого – а голубой потемнел до грозового. Ставший резким профиль, сжатые губы – всё излучает непреклонность. Флюиды пугают.
Уже не развлечение.
Испытание.
Но зачем?
«220». Почти предел.
Ещё чуть-чуть – и что-то произойдёт. Уже похоже на пограничное состояние.
И главная переменная в уравнении – вовсе не скорость.
Пора вмешаться.
Жаль, «икс пятая» – универсал. Раскрыть бы верх… это б его мигом охладило.
О«кей. Тогда хоть дверь. Вроде вот эта ручка…
– Что ты делаешь?
– Не отвлекайся, сладенький.
– Нет!
Даже рискни оторвать от руля вторую руку – меня не остановишь.
Не дверь – стекло скользнуло вниз. Тут же в кабину ворвался вихрь. Бесчисленные турбулентные потоки, похожие на тугие клубки мускулов под кожей хищника перед прыжком.
Ладонь инстинктивно заслонила глаза.
Что это? Так не должно быть. Это же против физики…
Сейчас ремень лопнет, меня швырнёт на Тига – и мы потеряем управление…
