Александр Лекаренко - Дьявольская карусель
Когда после работы, вечером того же дня, он попытался найти девок, - их не было. Они ушли.
Они не взяли денег и оружия, фактически, у него не было причин для беспокойства, - он никого не убивал, а у них были веские причины держать язык за зубами. Что бы теперь ни всплыло, - включая и концы, спрятанные в воду, - держа язык за зубами, а концы в зубах он был недосягаем для привязок, - слова, слова, одни лишь пустые слова, - убивающие, как пули, если разжать зубы.
Но когда он вернулся из лесу домой и посмотрел на постель, - на ней проступили зебровые полосы - и у него, как кулак, сжалось сердце.
Он продолжил жизнь, не разжимая зубов и не теряя улыбки, он продолжал работу, которая не была ему в тягость и даже выбился в передовики учительского труда. С удивлением, он обнаружил, что эмоциональная отстраненность способствует успеху. Ему плевать было на учительскую карьеру - и он успешно ее делал, он холодно презирал дебилов, с которыми имел дело, - а они любили его и делали успехи под его руководством. У него получалось лучше, чем у многих горящих на работе преподавателей, издерганных горением, он мог двести раз объяснять что-нибудь дебилу, не испытывая раздражения от его дебильности - и у дебила начинало получаться. Не осознавая этого сам, - он мог бы быть очень хорошим опером, намного лучше чем те, которых походя слизали с лица земли тринадцатилетние девчонки, он мог бы достичь успеха в любом деле, - если бы не эликсиры Сатаны, сжигавшие его кровь.
Каждый вечер, возвращаясь домой, - он ожидал Зебру, которая выскочит ему навстречу, с ухмылкой на красивой морде, ожидал услышать голоса Эвелины и Гелы. Но их не было.
Он начал больше пить и проявлять склонность к фетишизму. Он нашел запачканные кровью трусы Зебры, которые она, со свойственным ей хамством, не стирая забросила под кровать - и до изнеможения мастурбировал в них, - пока они не превратились в покрытый морозными узорами, скомканный кусок жести. Наступил момент, когда он сказал себе, - Хватит. Надо идти к блядям. И пошел и нашел, - но что это было, по сравнению с фейерверком, который он испытал? Это были даже не трусы Зебры, - это даже не было звуком хлопка одной ладонью по заднице Гелы. Он читал кое-что про Ромео и Джульетту, про Дафниса и Хлою, про Лейлу и Меджнуна. Но что значила любовь Ромео, по сравнению с Джульеттой, умноженной на три? Когда одна лишь Зебра стоила Лейлы, Хлои и Меджнуна, вместе взятых? Он смотрел в зеркало на свое бледное лицо, мял в руках замороженную розу, обсыпая колени прахом сгоревших любовей и сходил с ума.
Г л а в а 15.
Вдруг на телевидении проскочил криминальный сюжет, - он увидел его совершенно случайно. В Мариополе, на оживленной улице, была ограблена ростовщическая контора, скромно называвшаяся «Ссуды и Кредит». Судный день для ростовщиков начался в 9-00 утра. В помещение, низко опустив головы в черных бейсболках, вошли двое юношей в мешковатой униформе охранников. Третий, самый рослый и в темных очках, сразу повернул табличку с надписью «open» и застыл лицом к стеклянной двери, заложив руки за спину. Система аудио-видео-контроля, установленная у ростовщиков, явственно зафиксировала надпись «ОХРАНА» на его спине и пистолет на бедре.
Двое юношей подняли головы, опустив на лица черные чулки, скатанные под бейсболками. После чего, один из них сразу застрелил сидевшего в углу охранника - и поднял гильзу. Второй, быстрым шагом прошел к барьеру, наглухо закрытому стеклянной стенкой, по виду, - пуленепробиваемой, - но с окошком для руки. Он и просунул туда руку, - с пистолетом и вторую, - с запиской. Показали увеличенное изображение,- разборчивыми, печатными буквами на ней было на писано: ДЕНЬГИ ИЛИ СМЕРТЬ. Юноша, застреливший охранника, прошел к двери в барьере и произвел два выстрела в замок. Дверь распахнулась. Одновременно, распахнулась дверь в стене за барьером. Оттуда выскочил человек в белой рубашке с галстуком и пистолетом в руке - и тут же получил пулю в грудь. Грабитель переступил через труп и скрылся за дверью.
В это время, кассирша перекладывала в пластиковый мешок деньги, как только закончила, - тут же была убита выстрелом в голову. После чего трое налетчиков покинули помещение. Налет длился 2м.17сек., за все время преступники не произнесли ни слова. В помещении осталось четыре трупа, - двое в кассовом зале, двое, - в кабинете за ним.
У ростовщиков были неплохие обороты, - грабители взяли 70тыс.долларов, 47тыс.евро и 400тыс. в национальной валюте.
Милиция доверительно просила сообщить и обещала вознаграждение. Все.
Он отлепился от телевизора и перевел дух. Ничего не было сказано о способах отхода грабителей, о типе примененного оружия. Судя по всему, - менты не выявили свидетелей, не имели даже приблизительных данных или сомнений относительно скрытого под мешковатой униформой, а с пулями могли и не разобраться. Он вспомнил, что рассказывал Эвелине, как сделать пулю для нарезного оружия непригодной к идентификации. Но когда нечего было сообщить, репортеры обычно цеплялись к деталям и об оружии должны были упомянуть. То, что он увидел на экране, было очень похоже на «пээмы» и при достаточном увеличении, - что наверняка сделали, - это можно было установить точно. Если не сообщили, - значит были на то причины.
На следующее утро он позвонил в школу и сказал, что приболел. Он наработал уже достаточный авторитет, чтобы ему вежливо пожелали выздоравливать, не задав никаких вопросов. И разыскав в кладовке свои старые ласты, маску, и дыхательную трубку, он отправился к тихому омуту, чтобы подтвердить или развеять свои подозрения.
У него заложило уши, когда он достиг дна, машина провалилась на большую глубину и загрузла в иле выше колес. С первого раза он не смог открыть дверь и выскочил наверх, глотая воздух и таращась на солнце, - то, что зафиксировала сетчатка его глаз, с трудом укладывалось в голове. Четыре трупа раздуло так, что они едва умещались в салоне машины, одежда на них полопалась. Вода была теплой и прошло уже два месяца. Четыре белых лица, как бледные луны, обкусанные придонными гадами, проступали в зеленоватой мгле, из приоткрытого окна торчала рука с растопыренными пальцами, - будто перчатка, надетая на обмотанную тряпьем бутыль с играющей брагой.
Со второго захода он открыл дверь. Он даже до половины влез внутрь и обшарил пол салона. Пистолетов, которые он сам туда бросил, не было.
Г л а в а 16.
Солнце клонилось к вечеру, он сидел на веранде за чашкой чаю и размышлял над ситуацией. У него не было сомнений, что малышки потрепали ростовщиков. Грамотно и хладнокровно. И преступление имело все шансы остаться без наказания. Перед его внутренним взором встало холодное лицо Эвелины, - лицо ангела смерти. Он усмехнулся, - это вам не Раскольников. Если они нигде не просеклись втечение двух месяцев, подготовили акцию, молниеносно провели ее - и ушли, не оставив следов,- у них были все шансы продолжать в том же духе и тем более успешно, что они были теперь состоятельными дамами. Серьезные мужчины из милиции ищут не дам, а трех квалифицированных бандитов, не связываясь и не связывая их с тремя ссыкухами, сбежавшими из школы. Теперь стало понятно, почему не сообщили о пистолетах. Независимо от того, разобрались ли с пулями или не разобрались, - связь между табельными пистолетами ПМ, исчезнувшими вместе с владельцами и пистолетами ПМ, засветившимися при налете, - была очевидной, а если разобрались, - то и доказанной. Никакое следствие не заинтересовано афишировать такую связь между двумя криминальными событиями и нельзя было публично признать, что четыре работника милиции бесследно исчезли два месяца назад и если не подались в бандиты, то наверняка убиты, причем убийцы до сих пор не найдены, - но продолжают убивать. Это было глупо и стыдно. Менты перестраховались, - они исключили упоминание об оружии вообще. Но мудрые головы из отдела внутренней безопасности, уже наверняка просчитывали какие-то варианты.
Он вздохнул и почесал за ухом, - откуда у девок такая сноровка? И усмехнулся, подумав о наставнике, - с холодной, серой спермой.
Мяукнул мобильник в доме, как кошка под колесом и он удивленно поспешил на зов с мыслью о настоятельнице, взволнованной состоянием его здоровья,- кто еще мог слать ему сообщения? Но то, что выскочило в окне, не имело ничего общего с ведьмой старой, там было написано, :У нас праздник в час 0. Приходи в карьер. Гела.
Он попытался надеть улыбку клоуна, но получился оскал. То, чего он ждал много недель, пронзаемый жгучей похотью, - свершилось, - но теперь его пронзила жгучая обида. Они бросили его, плюнули на него, - а теперь пишут письма мелким почерком! Не удостаивая даже телефонного звонка. Деньги экономят, суки? Наконец, он усмехнулся. Или ждут, что он как сумасшедший заяц на бегу, начнет выжимать из мобильника подачку, поливая его соплями радости? И почему, - Гела? Он застыл, с трубкой в руке.
