Казимеж Брандыс - Граждане
— Это верно, пан директор, — отозвался Антек.
Ярош придвинул к себе небольшую ступку и принялся старательно разминать пестиком ее содержимое.
— Я должен тебя поблагодарить.
Антек в замешательстве ничего не отвечал. Он всегда робел перед Ярошем.
— Я слышал, — продолжал через минуту Ярош, — что Тарас и Збоинский уже несколько дней изучают детективные романы. Передай им, что это ни к чему: хотя виновник и не найден, вы его обезвредили. Это даже лучше.
— Пан директор, — сказал Антек. — Все равно, мы должны его найти. Во что бы то ни стало!
Ярош усмехнулся.
— Он теперь будет очень осторожен. Особенно после вчерашнего. — Он искоса глянул на Антека. — Очень мне понравилось ваше собрание. Кроме того, я слышал кое-что и о собраниях по классам.
— Слышали, пан директор? — переспросил Антек вспыхнув. Ярош всегда сразу же узнавал обо всех важных событиях в школе.
— А что же вы… не пригласили вчера на собрание профессора Моравецкого? — помолчав, спросил Ярош вполголоса, высыпая из ступки в глиняную мисочку желтоватый порошок.
Антек следил за удивительно точными и ловкими движениями его рук.
— Профессор Моравецкий торопился в больницу, — объяснил он.
Ярош не отвечал. Он всматривался во что-то на столе.
— Ну, хорошо, — сказал он наконец. — Да, вот еще насчет Арновича… Вам следует им заняться! И Видеком тоже. Через несколько месяцев вы кончаете школу. А мы остаемся здесь. Никогда не следует, уходя, оставлять после себя пустых мест, Кузьнар.
— Вы правы, пан директор, — тихо промолвил Антек вставая.
— Значит, до завтра. — Ярош кивнул головой.
Антек был уже у двери, когда ему вдруг показалось, что директор хочет ему еще что-то сказать. Ярош нагнулся к столу и вертел в руке какой-то предмет.
— Кварц, — произнес он, не глядя на Антека. И задумчиво рассматривал камень, лежавший на его раскрытой ладони.
— На прошлой неделе мне его прислал один человек, с которым мы подружились в годы войны, в глубине России. Он инженер, видный геолог. Теперь взрывает какую-то гору, чтобы дать дорогу теплым ветрам. Он мне написал: «Подарите этот кварц вашим хлопцам». На, возьми.
Он протянул кварц Антеку.
— Красивый камень, — восхищенно шепнул Антек, взвешивая его на ладони.
— И достаточно твердый, — подхватил Ярош.
Антек стоял красный, смущенный. Подняв голову, он встретил взгляд Яроша. В глазах директора вдруг что-то ярко вспыхнуло и на миг осветило его суровое лицо.
Выходя из школы, Антек в воротах столкнулся с Агнешкой.
— Постой! — воскликнула она. — Проводи меня до остановки.
— Ладно, — согласился Антек. Он озирался, словно кого-то искал. После недавнего дождя на улице было еще мокро, и проезжавшие грузовики разбрызгивали колесами грязь. Агнешка с Антеком шли по направлению к площади Трех Крестов и толковали о вчерашнем собрании.
— Какой ты сегодня рассеянный, Антек! — смеялась Агнешка.
— Ну, и ты тоже, — отпарировал он. Агнешка покраснела.
— Нет, это тебе кажется. — Она отвернулась и поспешно заговорила о другом.
— Приходи завтра к нам, — попросил Антек, когда Агнешка садилась в автобус. — Поговорим.
— Разве только вечером, — нерешительно сказала Агнешка. — Я до семи занята.
— Ну, так приходи после семи. Бронка ведь тоже поздно возвращается. Она по тебе соскучилась.
Агнешка помахала ему рукой с площадки. — Постараюсь, но наверное не обещаю!
Антек окинул взглядом улицу. От Института глухонемых шел стройный, длинноногий Юзек Вейс.
— Я тебя дожидался, — сказал он.
Заложив руки с портфелями за спину, они зашагали в сторону Нового Света.
До угла Антек не сказал ни слова, а Вейс тоже молча шел рядом, по обыкновению слегка раскачиваясь. Только когда они остановились у витрины книжной лавки, Антек буркнул:
— У меня был разговор с Ярошем.
И коротко рассказал, о чем они говорили.
— Он нас благодарит, собрание ему понравилось. И подарил мне камень.
— Какой камень? — удивился Вейс.
— Вот, гляди, — Антек открыл портфель и показал лежавший в отдельном кармане минерал. — И знаешь, ему уже все известно! Он спрашивал о Моравецком. Мне кажется, он его не любит.
Они опять долго шли молча.
— Моравецкого надо бы, однако, навестить, — сказал Вейс, когда они пережидали поток машин в конце Крулевской.
— Иногда мне кажется, что он нас сторонится, — отозвался Антек.
Вейс задумался. На Крулевскую сворачивала «сотка», и на минуту произошел затор.
— Говорят, ей опять хуже, — сказал Вейс тихо. — Надо было нам тогда подняться наверх.
Оба помрачнели, вспоминая это неудавшееся посещение. Несколько дней тому назад они отправились на Мокотовскую навестить Моравецкого и у ворот чуть не налетели на математика Шульмерского. Он выбежал так поспешно, что даже не заметил их. После этого у них пропала охота идти наверх. «Желтая вошь» несомненно был только что у Моравецкого! Мальчики испытывали чувство горькой досады.
— Подумай только: якшаться с таким субъектом! — с возмущением заметил тогда Антек. Они ушли расстроенные. Но на площади Унии Вейс тронул Антека за плечо и сказал, что Моравецкого нельзя обвинять, — ведь Шульмерский мог прийти без приглашения.
— Помнишь, как в прошлом году к тебе приходил Кнаке? Ты же его не выгнал!
Действительно, Кнаке одно время ходил к Антеку, пробуя заводить с ним идеологические споры. С такой точно целью и Шульмерский мог посетить Моравецкого.
Мальчики тогда решили никому об этом не говорить ни слова.
— Смотри, — сказал Вейс. — Они тоже тебя дожидаются.
У колоннады «дома без углов» стояли тесной кучкой школьники в темно-синих шапках. Свенцкий сделал равнодушное лицо, притворяясь, будто не видит Антека и Вейса и просто ожидает троллейбуса. Видек, шлепая по грязи новенькими галошами, восторженно смотрел на подходившего Антека. А Тарас, разумеется, со свойственным ему невинным нахальством курил на улице папиросу.
— Ну, наконец-то! — закричал Лешек Збоинский. Его рыжий вихор торчал из-под шапки, портфель был набит, как верблюжий вьюк.
Антек едва заметно улыбнулся, увидев нерешительную физиономию Арновича, выглядывавшего из-за спины Свенцкого.
Глава одиннадцатая
На другой день Агнешка пришла к Кузьнарам, как обещала, около семи. Они сидели втроем в комнате у Бронки, которая только что вернулась с дневных лекций и рассказывала о случае нервной слепоты у маленькой девочки. — Она еще помнит цвета, — с грустью говорила Бронка, — но некоторых зрительных впечатлений уже не может описать.
Девушки беседовали между собой и о том, что их сейчас заботило, и о своих планах на будущее. Агнешка перелистала лежавшие на диване конспекты Бронки и вздохнула при мысли о своей аспирантуре: в школе у нее работы все больше, и в будущем году нелегко будет урвать время для научных занятий. Антек и Бронка стали ее утешать, говоря, что это всегда так кажется вначале, но все зависит от силы воли и внутренней решимости. Агнешка со смехом сказала: — Ну, как-нибудь да утрясется! — Но все-таки обычная веселость не вернулась к ней. Задумавшись, она рассеянно пила чай, который Бронка подала в свою комнату. Отца не стали дожидаться, так как шофер Курнатко привез весть, что «у товарища директора важное совещание и он вернется очень поздно». Около девяти Агнешка поправила растрепавшиеся волосы и стала прощаться, несмотря на протесты Бронки.
— Всегда ты куда-то спешишь как на пожар! — выговаривала ей Бронка. — Я уже начинаю забывать, какое у тебя лицо!
— Как у всех старых учительниц, — грустно усмехнулась Агнешка. Но Бронка сердито тряхнула челкой.
— Отлично знаешь, что ты хорошенькая и в одиннадцатом классе половина учеников смертельно влюблены в тебя. Постой, я тебя сейчас попудрю, так ты станешь совсем красавицей!
Антек смеялся, глядя, как Бронка ластится к Агнешке. Она достала из сумки пудреницу и подошла к подруге.
— Ой, не надо! — шепнула вдруг Агнешка и, покраснев, отвернулась. Антек и Бронка смотрели на нее с недоумением. — Я тебя чем-нибудь огорчила? — робко спросила Бронка. Агнешка обняла ее и стала уверять, что ничуть, что это Бронке померещилось. Она просто устала, а дома ее ждет куча работы, да еще голову надо вымыть, вот уже целую неделю она это откладывает.
— Через несколько дней я опять приду и посижу у вас подольше, — обещала она.
Агнешку действительно ждала дома груда непроверенных тетрадок. Потом нужно было еще позаняться с дочкой соседей Синевичей, которой она помогала готовить уроки. Только к полуночи все было проделано и можно было бы вымыть голову. Но Агнешка была уже сильно утомлена, болели глаза, и она подумала, не отложить ли это еще на два дня, до субботнего вечера? В нерешимости стояла она перед зеркалом, размышляя о том, что волосы у нее растут слишком буйно: они такие густые, что чуть не каждый месяц ломается гребень. Она отбросила их со лба, внимательно вглядываясь в зеркало. Неужели она вправду еще хороша собой?
